Гвардия Хаоса (СИ)
— Их дядя — Дженази Саргас.
Дженази внешне никак не отреагировал на то, что к его имени добавили часть прежде используемого им псевдонима. Подумал только, что момент с именами нужно было обсудить заранее. Более того, нужно было согласовать и его легенду — кто он, откуда, чем занимается. Ненужные мелочи для того, кто способен стереть из памяти человека сам факт своего существования, но не делать же ему тоже самое и с этой женщиной. Он не рассчитывал оказаться там, где все это станет действительно важно…
— И его друг, инспектор Просперо Эспозито из жандармерии города Ховина. Это в Эломасе. Он сейчас в отпуске и решил посетить Эдельбрасс в день фестиваля с нами за компанию.
Слова «инспектор» и «жандармерия» подействовали на Элизабет самым волшебным образом.
— Такой молодой, а уже инспектор? Боже, сколько же вам лет?
— Я старше, чем может показаться, — сдержанно ответил Просперо. Хозяйка особняка смотрела на него с таким восхищением, что ему стало неловко.
— Верю на слово… Так сколько вам, говорите?
В этот щекотливый момент Валерия и вернула себе инициативу в беседе:
— Элизабет, дорогая, уже утром мы покидаем Эдельбрас, вот только у инспектора возникли проблемы с гостиницей. Я и так собиралась навестить тебя, пусть и не в такой час, но мы искали для Просперо ночлег, проезжали мимо и увидели, что вы еще не спите. Ты позволишь ему остаться у тебя на несколько часов? Заодно и задашь ему все интересующие тебя вопросы.
— О, я с радостью помогу, — Элизабет ни на секунду не задумалась о том, ответить или нет на просьбу об услуге. — Но почему бы не остаться всем вам? Свободные комнаты есть, дайте только нам полчаса на то, чтобы подготовить их. Не будем больше терять времени, уже совсем поздно.
Хозяйка дома и ее сын не видели победной улыбки Валерии. А вот остальные — да.
***
На самом деле времени для размещения гостей понадобилось больше, и процесс мог бы затянуться еще сильнее, если бы не замечание Дженази, что комнат нужно не шесть, а три. Что вызвало скрытое облегчение Роберта и его матери, но в тоже время омрачило лица его спутников мыслями вполне предсказуемого содержания. Комнат три, их — шестеро. Кто с кем проведет ночь в одной комнате?
Ранмаро стал на шаг ближе к дяде, Виктория — на шаг ближе к брату, Юрика отступила от Валерии, Просперо отшатнулся от Юрики и Валерии и едва не вывернул себе глазные яблоки, чтобы не бросить случайный взгляд в сторону Виктории. Дженази смотрел на племянницу — как и Валерия.
— Я с дядей! — безапелляционно заявил парень. — Ну или с Просперо…
— Я согласен, — быстро согласился инспектор.
— У нас остаются три девушки, — Валерия постаралась не обратить внимания на скользящую усмешку на лице дочери, — и один мужчина.
— Тогда я с дядей! — вылезла со своим заявлением Юрика.
— Не пойдет… — прошептала Виктория.
Валерия присоединилась к точке зрения дочери. Безмолвно, конечно.
Наступила гнетущая тишина. Напряжение, которое повисло между женщинами из дома Лэйт, казалось, можно было потрогать руками.
— Вы думаете, я оставлю вас в одной комнате? — хмыкнула Юрика, смотря на Дженази и Валерию. Ей ответили уничижительными взглядами. И одним поддерживающим.
«Ты за кого меня держишь?»
«Тебе-то какое дело?»
«Перетерплю одну ночь, ничего страшного…»
— Так, хватит! — Дженази взял ситуацию в свои руки. — Я ночую с Просперо, Ранмаро — с тетей. Юрика и Виктория…
— Нет! — в голосе дочери Ришари прорезалась постыдная истерическая нотка. — Дядя, ты же знаешь, мы как кошка с собакой… — здесь она окончательно смутилась и отступила в угол.
— Виктория? — взгляд Дженази обратился на вторую племянницу.
— Одну ночь переживу, — ответила та. — При условии, что это я — кошка.
***
Юрика была полностью подавлена. Ей так и не хватило сил опротестовать решение дяди, все ее робкие возражения были отклонены с необыкновенной непреклонностью. Возможно, если бы дело и правда было только в личной неприязни, она бы еще смогла путем крика, переходящего в скандал, выбить себе другого соседа, вот только и сама не ощущала за собой настоящей уверенности.
Опять некстати девушке вспомнился диалог с Валерией. И когда ее дочь закрыла за собой дверь и они остались вдвоем, Юрика не могла ни поднять на неожиданную соседку глаза, ни произнести что-нибудь колко-остроумное, чтобы нарушить неловкое молчание. Виктория не обращала на нее внимание и готовилась отойти ко сну.
Когда дочь Валерии начала расстегивать пуговицы своей рубашки, Юрика отвернулась, сделав вид, что ее заинтересовала картина на стене. Увы, но ничего действительно достойного внимания в банальном натюрморте не было, так что ей никак не удалось отвлечься от мыслей о том, что скрывается под тканью, которая потеряла свою белоснежную чистоту после долгой дороги.
«Чертова Валерия! До разговора с ней я даже не задумывалась над тем, кто мне нравится или нет. Уверена, это был какой-то психологический фокус, и на самом деле со мной все в порядке. Сейчас я обернусь и без разных глупых мыслей увижу Рию полуодетой…»
— Пойду искать душ, — сказала Виктория, и Юрика услышала, как она застегивает рубашку назад. — Иначе просто не засну. Ты со мной?
— Я тебя здесь подожду, — Юрика отвернулась от картины и нашла в себе силы взглянуть на племянницу. — Потом просто скажешь, где он находится.
— Как хочешь, — девушка пожала плечами и направилась к двери. — Только в этом доме должно быть две или три ванных комнаты. Какой тебе смысл ждать меня?
— Действительно. Не подумала…
«Да откуда мне знать, сколько здесь ванных? — мелькнуло у Юрики в голове злое. — Я в таких дворцах гость нечастый. И только попробуй что-то сказать по этому поводу!»
И так они отправились на поиски вдвоем.
«Бесит, бесит, бесит… Боже, как же она меня бесит!»
Как оказалось, Юрика не была способна спокойно вытерпеть холодное высокомерие Виктории, даже когда оно было прикрыто вполне подлинным дружелюбием и подано под флагом перемирия. И теперь ей предстояло научиться сдерживать этот тип эмоций по отношению к ней, наедине или в компании — чтобы не выдать вместе с ними чувства совершенно другого рода. Девушке пришлось принять тот факт, что раздражение и симпатия шли в данном случае в одном комплекте.
***
00:35, 21 июля 1014 года, воскресение. Союз свободных республик Судо, республика Алсена, катакомбы под озером Батаракт.
Ришари с трудом выбралась из воды — тело было непривычно тяжелым и отказывалось слушаться. Она чувствовала, как сама ее суть разрывается надвое, разные стороны личности, которые уже давно отвергали друг друга, вступили в фазу острого противостояния. Тень, которую она изгнала из себя в Эведеле, никуда не делась. Нельзя отсечь клинком часть собственного «Я».
Нельзя.
Ее начало отвергать собственное тело. Если его можно назвать ее собственным.
Проклятая кровь г'ата. Как же Ришари ее ненавидела. Сколько раз она спрашивала себя, зачем Дженази с ней это сделал. Зачем превратил ее в это? В существо, стоящее выше физических немощи и страданий. Он дал ей силу, которой она не смогла распорядиться так, как действительно желала ее душа. И даже с этим бессмертием и могуществом не стала той, кем хотела быть на самом деле.
Пропустив через тело электрический разряд, Ришари мгновенно высушила изорванную одежду и растрепанные волосы. Осмотрелась вокруг — в кромешной тьме древнего подземелья. Ее глазам была безразлична степень освещения окружения, она могла одинаково четко видеть как в полном мраке, так и при свете, выжигающем сетчатку.
За последние три года здесь мало что изменилось. Как и за последние три тысячи лет, прошедших со времен падения цивилизации Ному-за-Грим. Черные базальтовые блоки, из которых построен этот древний храмовый комплекс, в принципе слабо поддаются воздействию времени. Если надземная часть сооружения была уничтожена термоядерным взрывом, в кратере которого образовалось озеро с кристально-чистой водой, то часть подземной осталась нетронутой. Только мох нарос на резьбе, густо покрывающей стены и колонны.