Гвардия Хаоса (СИ)
«Может быть, мы встречались раньше? — размышлял Дженази, следуя за Нолой по забитыми людьми, фигурально выражаясь, по самые крыши, улицам Драмбилена. — И я совершил нечто такое, после чего она стала считать меня… хорошим человеком, и не верит всему, что ей обо мне рассказали? Нет, я бы запомнил ее. Да и не делал я за последние восемнадцать лет ничего, заслуживающего такого отношения. Хотя нет, было дело. Вчера, когда не стал убивать их».
Затылком ощутив тяжелый взгляд Гвардейца, Нола обернулась и улыбнулась ему, удивительно заразительно. Похоже, она хотела стереть с его лица мрачное выражение, которому было самое место на поле боя, но только уже после того, как сражение завершится, а те, кому пришлось собирать тела — останутся.
«Нет».
Жестом указала на шарманщика с дрессированной обезьянкой, которая на вытянутых лапах по кругу носила котелок хозяина, собирая в нее звонкие монетки. Зрители расставались с мелкой наличностью охотно, но долго не задерживались — по соседству, на еще одной импровизированной сцене в виде кольца зрителей и уличной мостовой, танцевала полуобнаженная красотк. Чуть дальше жонглировали, глотали шпаги и выдыхали огонь одновременно.
Это было время бесплатных уличных представлений.
«Нет».
Нола скорчила обезьянке смешную рожицу, и порывшись в заднем кармане коротких шорт, выудила мелкую монетку. Зверюшка, получив желаемое, отвесила девушке поклон и обратила свое внимание на Дженази. Он бросил ей крупную золотую монету, которая даже не успела толком сверкнуть в огне фонарей, как исчезла у обезьяны за пазухой, а спустя мгновение перекочевала во внутренний карман шарманщика. Тот низко поклонился щедрому зрителю и принялся играть с еще большим энтузиазмом.
«Нет».
Девушка схватила его за рукав и потащила к «сцене» с танцовщицей. Круг зрителей вокруг нее был шире, чем вокруг шарманщика, и стояли здесь в основном молодые парни — поэтому он не мог стать шире настолько, насколько требовалось на самом деле для завораживающего танца загорелого юного тела, лоскутов одежды и разноцветных лент. Каждый хотел оказаться к ней ближе, чем остальные, и только необходимость оставить ей место для выступления сдерживало рвущиеся наружу инстинкты.
Завоевать себе место под солнцем юного дарования оказалось делом недолгим, недовольные вторжением Дженази и Нолы быстро сникали, ощутив на плече тиски пальцев, гнущих сталь. Спутница Гвардейца принялась хлопать в ладоши, в такт танцу, а потом под всеобщее удивление шагнула в круг и последовала за его ритмом, позволяя в полной мере оценить гибкость и пластичность своего тела. Всего минуту существовал этот дуэт-импровизация, но шум, который он вызвал, собрал столько новых зрителей, что возник риск давки, и Нола, помахав всем на прощание, увлекла Дженази прочь.
«Нет. Я не должен… Нет!»
Это случилось в самый неподходящий момент — когда девушка еще раз обернулась, чтобы встретиться с Дженази взглядом. И было бесполезно доказывать, что ей показалось.
— Ты умеешь улыбаться!
Дженази отвел взгляд, словно его больше интересовал новооткрывшийся вид на городской канал, чем реакция Нолы на мелкие нюансы его мимических выражений. Вырвавшись из толпы и свернув на соседнюю улицу, они оказались на широкой набережной, которая оказалась не столь людной, хотя это место было удобнее прочих для проведения праздничных мероприятий. А все потому, что совсем недавно по ней прошли тысячи людей — церемониальное костюмированное шествие, конечным пунктом которого был остров, ставший целью Нолы. О том, что оно имело место, свидетельствовали гирлянды, бумажные воздушные шарики и прочие уличные украшения — их здесь было больше, чем где-либо еще. На положенных им местах и под ногами.
Темное водное зеркало канала было усеяно плавучими бумажными фонариками — тысячами бумажных фонариков. Течение было медленным, и они, оправленные в свободное плавание около часа назад, до сих пор освещали снизу серые подпорные стены набережной тусклым оранжевым светом. Гореть их огням оставалось недолго, тут и там были видны уже погасшие, от вида которых в душе оставалось несколько тягостное послевкусие.
— Как красиво… — Нола была заворожена этим удивительным видом. Она нависла над каменным ограждением, чтобы лучше рассмотреть картину неспешного шествия бумажной флотилии, а потом легко запрыгнула на нее и уже так шла дальше — без видимых усилий балансируя на квадратных навершиях столбов и узких перемычках между ними.
— Они символизируют души погибших сотни лет назад, во время Кризиса Есарвы, — Дженази смирился с тем, что девушка просто не способна не привлекать к себе внимание. С другой стороны, веди себя Нола сдержаннее, то центром внимания стал бы он сам — со своими бесцветными волосами, черным плащом и мечом на поясе. С ним он почти не расставался.
— Его тоже вы устроили? — девушка спросила об этом небрежно и с каким-то детским любопытством.
— Это произошло задолго до моего рождения. Раббен утверждает, что Гвардия тогда была не при чем.
— Жуткий тип, — Нола передернула плечами. — Я впервые расплющила человеку голову, а ему хоть бы что…
Дженази усмехнулся.
— А Раббен назвал жуткой тебя. Ты отбила пулю кулаком, а потом оставила его в шахте с атомной бомбой за три секунды до взрыва.
— Он выжил!
— И передает тебе привет. Сказал, что больше не хочет с тобой связываться.
На этих словах Нола слишком торопливо повернулась к Гвардейцу, и ее нога соскользнула с края ограды. И почти потеряла равновесие, когда Дженази пришел ей на помощь, схватив за руку.
— Я тоже больше не хочу встречаться с ним в бою… Но он оказался приятнее того, первого, — беззаботное, жизнерадостное выражение лица Нолы на миг сменилось мрачной сосредоточенностью. В больших ясных глазах сверкнул сдержанный гнев.
— Августо? — Дженази было несложно догадаться, о ком идет речь. Даже если бы он не знал, что не снимающий маску Гвардеец был первым из их компании, с кем Стражи встретились в своем полном составе, реакция отвращения и непонимания была общеузнаваемой. Хотя Нола даже в этом случае проявила поразительную сдержанность.
— Ты знала, что он самый старый среди нас? Первый Гвардеец, ему больше тысячи лет. И он сильнее всех остальных жаждет твоей смерти.
— Он тебе не нравится.
Дженази постарался не выдать своего удивления. Нола распознала оттенок недоброжелательности в голосе Гвардейца, хотя он сам считал, что хорошо скрыл его.
— Я не знаю, кто он. не знаю, чего он хочет. Но когда я встретил Августо впервые, моим первым желанием было уничтожить его. Не знаю, почему. Просто инстинкт, — эта откровенность вырвалась из Дженази поразительно легко, но произнесенного было уже не вернуть. Ему оставалось только напомнил себе дальше соблюдать осторожность.
— Почему ты и Раббен с ним? Почему вы стали Гвардейцами? — и снова вопрос Нолы, без вызова, печали или гнева. Просто живой интерес. Странно, если помнить, кто она.
— А почему ты присоединилась к Стражам? Хотя вас уже позже так назвали… Герои, спасающие мир от «империи Тьмы».
Нола на сарказм не обратила никакого внимания.
— Ты сам сказал: чтобы мир спасти. От вас.
Дженази позволил себе вспылить и повысить голос:
— Девочка, опомнись, мы победили! Этот мир наш уже десять лет. Великие Дома стали под руку Фридриха, и никто даже не помышляет о восстании. Только вы пятеро мутите воду и вселяете пустые надежды в особенно упертых стариков. Но где они все? Забились по углам, и смотрят оттуда на ваш Детский Крестовый Поход, уже мысленно готовые высекать памятные надписи на ваших надгробиях. Вы. Ничего. Не. Сможете. Изменить.
— Так ты тоже присоединился к Гвардии, чтобы сделать наш мир лучше?