Пожарский 1 (СИ)

– Поединщик неминуемо умрёт, либо от моей руки, либо от древней клятвы, потому что я – последний в роду? Конечно. Более того... – и тут до меня дошло, чего эти Трубецкие, которых я знать не знаю, на меня окрысились. Точнее, на того ещё, последнего молодого Пожарского. Я аж застыл, честное слово.
– Что? – настороженно спросил Болеслав.
– Кажись, понял я... Но мне нужно сперва... – желание проверить мою догадку сделалось нестерпимым, аж зажгло. – А нет ли у вас книги старших родов и кланов Русского царства? Я бы хотел кое-что уточнить.
– Да есть, конечно, – Болеслав обернулся и снял с книжной полки книгу в красной коже. – А не ходил бы ты в класс, Дмитрий Михайлович. Тут посиди, я тебе и бумаги дам, если надо. Всё одно мне сейчас у вас по азам применения земельной магии лекцию читать, а тебе, я наслышан, это не надобно.
Болеслав ушёл, кабинет запер. Кузя мигом с лацкана соскочил, человеческую форму принял:
– Батя, нарыл что?
– Пока не нарыл, но предположение есть. Садись, помогать будешь.
Через полтора часа у нас сложилась занимательная схемка.
– Кажись, Болеслав идёт! – Кузя мигом успел спрятаться, и вошедший декан с подозрением на меня уставился.
– Что такое? – участливо спросил я.
– Да вид у тебя как у кота, честно охраняющего миску сметаны. Нашёл хоть что-нибудь?
– Нашёл, – не стал отпираться я и предъявил плотно исписанный и исчерченный лист.
– И как сие разбирать?
– Да и не надо особо разбирать. Тут одна единственная линия важна. Вот эта, – я провёл линию, разделяющую мои изыскания на две неровные части.
– Почему так?
– Хороший вопрос! А ведь картина получается весьма интересная. Все эти кланы – самые крупные и значимые на сегодняшний день. Только вот эти, – я потыкал в большую левую часть, и голос мой сам собой стал жёстким, – все до одного восходят к тем, кто Дмитрию Пожарскому слово дал, что род его не иссякнет и не оскудеет. А эти, – на схеме справа, – нет. И вот тут мы подходим к самому занимательному, – я по старой преподавательской привычке встал и прошёлся по кабинету. – Представим себе, что покушение на государя удалось – просто представим. Тревога, общая сумятица и так далее. И на этом фоне на следующий день некий излишне жаждущий признания и славы преподаватель прилюдно оскорбляет предков малосильного мальчишки из захиревшего рода.
Болеслав поморщился.
– А что не так? – усмехнулся я. – А самого мальчишку – осмеивает. Мальчишка должен был преподавателя вызвать. И должен был быть убит – по всем признакам. Или ещё вариант – пошёл бы, да от отчаяния жизни себя решил. Теперь, Болеслав Константинович, скажите мне: что после этого произошло бы с теми родами, кто жизнью своей за сохранность рода Пожарских поручился? И как быстро? – я посмотрел на него в упор. – Вы понимаете, что это разом вычищает всю верхушку Русского царства? Очень удобно. Усилить растерянность. Посеять хаос. А если кто-нибудь умный и хитрый ещё и зерно у купчишек перекупил, да кому-нибудь другому выгодно продал – хоть бы османам, то у нас ещё и голод замаячит. 
– Это ж какого размера заговор? Ты сам-то понимаешь?
– А чего ж тут непонятного. Разыграно, как по нотам. Дальше надо напугать всех угрозой вторжения – со стороны немцев, например. Или свеев. Да хоть кого угодно, на Русь кто только не горазд кинуться, только свистни. А у нас – государя нет, роды выкашивает, их военные отряды в каком состоянии будут – вообще непонятно. После этого приход добрых польских и литовских князей, совершенно бескорыстно готовых помочь, сказочной удачей покажется, – я сложил на груди руки. – Вот так мы с государем нежданно-негаданно оказались в одной лодке. Нет, в ветхой лодчонке! И если мои подозрения относительно того, насколько широко распространился заговор, верны, я лучше выскочу из той лодки, да как-нибудь сам, хоть саженками поплыву.
А за жизнь государя я бы сейчас не дал и ломаного яйца. Но вслух я этого, конечно, не скажу – не враг я себе, в самом деле.
Болеслав смотрел на мою схему, веря и не веря.
 
– Оставишь?
– Вообще-то, хотел забрать.
– Ладно, погоди.
Он извлёк из кармана небольшую плашку магофона, навёл на лист, ткнул пальцем. Голубой кристалл в нижней стороне щёлкнул и коротко мигнул.
– Всё, забирай и шагай на обед.
«Разобраться уже надо с этими магофонами, – проворчал Кузя, – а то все ходят, даже престарелые преподы, мы одни с тобой как лохи...»
«Чего он престарелый-то вдруг? Ему чуть за тридцать!»
– Ага, а ректор? – я повернул за угол коридора, и Кузя образовался рядом. – А у него я видел!
– Ладно, ладно, купим магофон, успокойся! Как дитё малое... Ты лучше думай, как тебе отпечаток магического поля сменить.
– Это зачем ещё?
– А ты забыл, как Салтыковы тебя отследили? Параметры-то твои им известны.
– Едрид-мадрид! – Кузя аж остановился. – Так они теперь всё время будут знать, где я?
– С точностью до шага, – невесело подтвердил я.
– Толку не будет, – Кузя решительно развернулся и направился в столовую, ускоряя шаг.
– Да не несись ты так. Князь бежит! Все подумают, что война уж началась.
– Уж извини, пап, не такой у тебя пока высокий статус, чтоб подобное подозревать, – буркнул Кузя. – А толку от смены отпечатка поля не будет. Любой мало-мальски приличный сканер, тупо мимо пройдя, новый считает. Разве что постоянно его менять.
– А это идея!
– Ты представляешь энергозатраты? И мороки сколько!
– Нет, так грубо мы действовать не будем, а вот добавить тебе пару камушков, заточенных на «рой»...
Рой сбивал с толку поисковые заклинания, маскируя основную цель и выдавая сотню-другую ложных.
– Идея! А у тебя с собой ничего нет?
– Шутишь, что ли? – я похлопал себя по карманам.
– Я могу до дома сгонять, а? Ты бы пообедал пока, а я камушков принесу. Забежим к Святогору – сможешь заклинание закрепить? Как с костюмом?
– Не отходя от источника? – я прикинул. – Уровень, конечно, другой...
– Так у тебя и проходимость каналов подросла! – подбодрил меня Кузя.
Эк его припёрло. А мы уже до столовой дошли.
– Ладно, дуй. Штук десять небольших выбери, я кое-что придумал.
ПОДКАТ
Очереди, к удивлению, практически не было – два человека. Я почти наугад взял какой-то еды, расплатился, сел. Чёт невесёлые дела закручиваются, вот что я скажу. Если заговор такого масштаба, как я предполагаю, убить последнего Пожарского будут пытаться очень, очень старательно...
– Привет. Можно к тебе присоединиться?
Я сморгнул хмурые мысли. Рядом со мной, очень мило улыбаясь, стояла одна из сестричек Дайго. М-м-м... нестрогая, так скажем.
– Прошу, – я привстал и помог ей поставить поднос. – Момоко, правильно? Ты сегодня обедаешь отдельно от сестры?
– Да, всё верно. Мы... не сошлись во мнениях на один вопрос. И я не хочу, чтобы она сейчас читала мне нотации.
Поругались, одним словом. Или сделали вид, что поругались – чтобы повод был присесть и поболтать. О чём спросить, чтобы она не успела начать выспрашивать меня?
– Тяжело, наверное, в чужой стране? Или ты уже привыкла?
– О, нет! Так трудно привыкнуть к чужим правилам! Все ходят не так, говорят не так, даже смотрят не так, как мы привыкли. В посольстве мы отдыхаем, там всё как дома. Но целый день, стоит выйти за ворота... – Момоко выразительно расширила свои восточные глаза и покачала головой. – А особенно меня удручает еда. Вот, что это? – она сердито потыкала вилкой в блюдо. – Сегодня даже риса нет!
– Я тоже не очень понимаю, что это, – я усмехнулся. – Но главное: здесь есть мясо, это сытно и довольно вкусно. Я лично люблю готовить по старинным рецептам.
– Ты умеешь готовить? – глаза ниппонки сделались совсем большими.
– Конечно! И не просто умею, а очень даже хорошо. Для воина это обязательный навык, мало ли что случится в походе – и что? Голодным сидеть?
– Н-ну да, – согласилась она так, словно я открыл ей страшную истину.