Запретный французский (ЛП)

В течение короткого мгновения наблюдаю за ним, как будто я просто еще один ничего не подозревающий прохожий. На нем темно-синий пиджак и чуть более темный свитер под ним. Из-за манжеты выглядывают серебряные часы Jaeger-LeCoultre. Черные волосы безукоризненно уложены, а ботинки выглядят так, словно их только что почистили, но этим утром он не брился, оставив соблазнительную щетину, которую я не привыкла видеть. Сегодня он больше похож на француза, чем когда-либо.
Черт возьми.
Он оглядывает толпу и ловит мой взгляд; пристальный взгляд его карих глаз на мгновение выводит меня из равновесия, но выражение его лица не меняется. В нем нет ни намека на узнавание, ни доброты.
Я, как и все остальные, с отвисшей челюстью наблюдаю, как он провожает Миранду к ожидающему «Рендж Роверу». Он подходит первым, но вместо того, чтобы сесть, отступает назад и пропускает ее вперед, протягивая руку. Ей это не нужно. Она вполне способна забраться на заднее сиденье без его помощи, но не упускает шанса нежно вложить свою руку в его и одарить прекрасной благодарной улыбкой в ответ на его галантность. Затем наступает очередь Эммета садиться, но на мгновение он замирает, держась рукой за крышу над дверью.
Замираю, дыхание перехватывает, надежда растет с каждой миллисекундой, что он медлит. Затем он поворачивает голову, словно прислушиваясь, что только что сказала Миранда, и, не колеблясь больше ни секунды, забирается в машину.
Я остаюсь на тротуаре, ожидая такси, в то время как все вокруг громко болтают об Эммете и о том, кем, по их мнению, он может быть.
— Наверное, какой-нибудь известный актер. Вы видели, с каким самодовольным видом он выходил из отеля, пока мы все стояли здесь и ждали?
— Он не актер, — поправляет кто-то. — Бизнесмен. Я узнал его. Не могу вспомнить имя, но он сын того француза. Мерсье, или как-то так.
Служащий отеля, направляющий такси, слышит это.
— Этот гребаный миллиардер? Вы серьезно?
— Надо было попросить автограф.
Они смеются, а потом кто-то вклинивается:
— Вы видели девушку, с которой он был? Черт, она прекрасна.
С меня хватит, я выхожу из очереди и решаю попытать счастья в метро.
Глава 25
Лейни
Через неделю после возвращения из Нью-Йорка бабушка решает устроить для нас с Эмметом вечеринку по случаю помолвки. Приглашения рассылаются без моего ведома. На самом деле, я узнаю об этом только утром, когда группа флористов и организаторов мероприятий наводняет дом, готовясь к вечернему торжеству.
Я застаю бабушку в холле, она направляет команду кейтеринга на кухню.
— Не думаю, что это хорошая идея, — говорю я.
Она игнорирует меня, поэтому я вынуждена встать перед ней и взять ее за руку, требуя внимания.
— Жаль, что ты не спросила меня, прежде чем устраивать праздник.
Она вздыхает.
— Это традиция. Вряд ли мне нужно твое разрешение, чтобы устроить вечеринку в собственном доме.
— Да, но, возможно, будет лучше, если мы не будем следовать традициям. Я просто думаю…
Ее карие глаза нетерпеливо смотрят на меня.
— Элейн Эванджелина, если ты думаешь, что я не устрою вечеринку в честь помолвки своей единственной внучки, ты глубоко ошибаешься. На самом деле, я собираюсь устроить для вас с Эмметом вечеринку, подобно которой Бостон еще не видел.
В этот момент открывается входная дверь и появляется женщина, держащая в руках стопку скатертей, такую высокую, что она возвышается над ее головой и закрывает обзор.
— Пожалуйста, помогите! — умоляет она.
Джейкобс подбегает и забирает у нее половину, прежде чем они рухнут на пол.
Не желая участвовать в организации вечеринки, я выскальзываю из дома во время обеда и направляюсь к Моргану. Сегодня не мой рабочий день, но я жажду отвлечься, что так хорошо удается в галерее. Коллетт сидит за стойкой в главном выставочном зале и отвечает на электронные письма. Ее глаза расширяются, когда я вхожу в дверь.
— Не ожидала увидеть тебя сегодня.
Я лучезарно улыбаюсь.
— Решила узнать, не нужна ли тебе помощь.
— Ммм… эй, разве тебе не нужно готовиться к вечеринке?
  
Хорошее настроение мгновенно испаряется. Откуда она знает о вечеринке по случаю помолвки?
Она смеется, чувствуя мое замешательство.
— Твоя бабушка пригласила полгорода. Думаю, все из Сент-Джонса получили приглашения, которые, кстати, выглядели так, будто стоили тысячу долларов за штуку. Удивительно, что рой бабочек не вспорхнул, когда я открыла коробку.
О Боже.
— Точно. Да… она немного увлеклась.
Мой голос звучит извиняющимся, возможно, именно поэтому она успокаивается.
— Они были красивыми, правда. Я просто все еще в шоке. Ты и Эммет? С каких это пор?
И вот это началось.
Ложь, обман, легенды.
Никто не инструктировал, что я должна говорить. Было бы неплохо согласовать мою версию событий с версией Эммета, чтобы мы не выглядели дураками. Черт возьми, насколько я знаю, он совершенно не скрывает правды. Возможно, Коллетт уже знает, что помолвка — фикция.
Я открываю рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле.
Выражение ее лица смягчается, и она протягивает руки, словно пытается успокоить дикое животное.
— Послушай, я, например, думаю, что вы подходите друг другу. Он всегда был немного мрачноватым и загадочным, и в тебе тоже есть эта непонятая сторона. Сначала я была шокирована, но теперь все поняла. Конечно, я хочу знать все подробности… когда вы будете готовы поделиться ими. Например, какой он за закрытыми дверями? Не думаю, что у меня когда-либо был нормальный разговор с ним.
Я принужденно смеюсь.
— Это… неожиданно, — говорю я, решая, что на данный момент лучше всего говорить расплывчато.
— Ну, если ты счастлива, то и я счастлива. И естественно, я буду на празднике сегодня вечером.
Я улыбаюсь и киваю, затем кладу свою сумочку за стойку.
— Хорошо. А теперь заставь меня работать.
Я отвлекаюсь у Моргана до половины пятого, после чего бабушка и Маргарет настаивают, что мне нужно вернуться домой, чтобы начать готовиться к вечеринке. Когда вхожу в фойе, в доме все также полно народу. Если не сказать больше, безумия стало в десять раз больше. К счастью, Маргарет направила команду по прическам и макияжу в мою комнату, так что я пропущу большую часть суматохи последних минут.
Я сижу за туалетным столиком, позволяя профессионалам работать. Они чувствуют, что я в спокойном настроении, и не навязывают светскую беседу. Я безмерно благодарна, потому что мои нервы этого бы не выдержали. Даже когда сижу, сложив руки на коленях, они все равно дрожат. Пытаюсь сжать кулаки, чтобы скрыть дрожь, но кажется, что все равно все заметят.
Когда заканчивают с макияжем и наносят последние штрихи на прическу, Маргарет стучится и входит.
— Вот, дорогая. Это лавандово-медовый чай с кое-чем еще, чтобы снять напряжение.
Делаю глоток, чай такой вкусный, что я почти не чувствую водки.
Она подмигивает и, отступив, садится на мою кровать. Пока мне расплетают бигуди, она одобрительно улыбается, но больше ничего не говорит. Мне нравится в ней это — ее способность оказывать молчаливую поддержку. Одно ее присутствие успокаивает.
— Потрясающее платье. Тебе нравится?
Это белое шелковое платье с драпировкой, облегающее фигуру и с глубоким вырезом на спине, классический фасон, который будет хорошо смотреться на любой женщине. В нем нет ничего, что могло бы не понравиться.
Улыбаюсь и киваю, зная, что Маргарет приложила руку к его выбору.
— Оно прелестно. Спасибо. Поможешь надеть?
Остальные собирают свои вещи: палитры с косметикой, кисти, шпильки и лак для волос, и покидают комнату, так что остаемся только мы с Маргарет, когда я надеваю платье и встаю перед зеркалом. Она застегивает молнию и кладет руки мне на плечи.
— Посмотри на себя. Не могу представить более красивую невесту.
Ненавижу, что на глаза наворачиваются слезы.