Запретный французский (ЛП)

Очевидно, что я к ним не принадлежу, но вот я здесь, на заднем сиденье конного экипажа, сижу напротив бабушки. Одно из колес попадает в выбоину на дороге, и нас сильно заносит вправо. Боюсь, что мы можем перевернуться, поэтому вскрикиваю и хватаюсь за сиденье.
Бабушка и глазом не моргнула, пока мы тащились дальше.
Вздыхаю и разжимаю смертельную хватку.
— Это немного театрально, тебе не кажется?
Она осматривает роскошный интерьер из синего бархата с неподдельным вожделением в глазах.
— Это изумительно, прямо из 1800-х годов. Каждая деталь — совершенство.
— Как мистеру Сэйнсбери удалось заполучить столько старинных карет?
— Он их заказал. Вообще-то, это была моя идея. На создание небольшого парка, который будет использоваться для вечеринки, ушло более двух лет, и как только закончится наша неделя здесь, кареты будут выставлены на аукцион Christie's в Лондоне. Один экипаж уже предварительно продан Национальной галерее.
Карета — лишь последняя в длинной череде транспорта, которым мы пользовались в течение последних двенадцати часов. Частный самолет доставил нас из Бостона в Милан, где нас ждал арендованный автомобиль, чтобы отвезти в Комо. Там мы позавтракали, а затем продолжили путешествие к швейцарскому берегу озера Комо. В пункте назначения нас остановили у больших ворот и встретили вереницей экипажей. Целая толпа сопровождающих в темно-синих костюмах с дамасским узором поспешили забрать багаж и предложить нам напитки. Я отказалась от бокала шампанского, и, пока мы катились по очередной выбоине, была рада, что сделала это. Платье не уцелело бы.
Наконец, карета замедляет ход и останавливается, и я выглядываю из занавешенного окошка за секунду до того, как его открывает служитель. Затем следует реплика на итальянском, и хотя я кое-что понимаю, предоставляю бабушке отвечать. Она бегло говорит по-французски и по-итальянски, и если на нее надавить, то и по-немецки. В Сент-Джонсе я несколько лет изучала иностранные языки и, кстати, преуспела в этом, но теперь все это испарилось.
Сопровождающий протягивает руку в перчатке, чтобы помочь мне спуститься с повозки, и, когда я твердо стою на гравии, наконец, поднимаю взгляд.
Едва не задыхаюсь, передо мной открывается самый живописный вид, который когда-либо видела.
Вдалеке возвышается величественная трехэтажная вилла Бальбьяно с коричневым оштукатуренным фасадом. На каждом окне темно-оливковые ставни. Каменная арка манит гостей войти, но, чтобы добраться до нее, сначала нужно пройти мимо прудов, покрытых лилиями, и длинной полосы садов. Здесь растут безупречно подстриженные топиарии и высокие кипарисовые деревья. Живые изгороди взмывают ввысь, отбрасывая тень на наш путь. За виллой находится озеро, а за озером горный хребет, уступающий место безоблачному голубому небу.
Еще не побывав на вилле, уже знаю, что это будет самое романтичное место, которое я когда-либо посещала. Хорошо, что я здесь с бабушкой в качестве спутника…
Как только входим, замечаем хозяина. Виктор отдает распоряжения слуге, который несет цветочную композицию размером со скромный автомобиль, когда замечает нас с бабушкой. Его лицо тут же озаряется волнением.
— Фэй Дэвенпорт! Моя самая желанная гостья, — говорит Виктор, бросаясь нам навстречу. — Я так рад, что вы приехали.
На нем итальянское хлопковое поло Riviera, белые брюки-чинос и светло-голубые замшевые мокасины. Вьющиеся волосы цвета соли с перцем коротко подстрижены, а очки в прозрачной оправе подчеркивают красивое загорелое лицо. Несмотря на то что сейчас конец октября, он выглядит так, словно все лето загорал в Италии.
Виктор пылко целует бабушку, затем отступает на шаг и поворачивается ко мне. Он без стеснения окидывает меня взглядом, явно оценивая мое платье-макси с поясом от Dior.
— Посмотри на себя! Боже мой, ты становишься все красивее с каждым разом, когда я тебя вижу. Не могу дождаться, когда увижу, как на этой неделе мужчины будут слетаться на тебя. Если не будешь осторожна, то можешь стать принцессой. Ты же понимаешь, что наследный принц…
  
Бабушка решительно откашливается, прерывая его.
— Об этом уже позаботились, Виктор.
Его глаза загораются озорством.
— Правда? Наша дорогая Элейн ушла с рынка?
Бабушка коротко кивает.
— Помолвлена несколько недель назад.
— И кто же этот счастливчик?
Он переводит взгляд между нами, но бабушка отвечает:
— Об этом еще не объявлено.
Виктор вскидывает руки в знак протеста.
— Да ладно, конечно, ты можешь мне рассказать. Я бы никогда, ни одной живой душе не рассказал.
Изогнутая бровь бабушки говорит ему все, что нужно знать о ее мнении относительно его способности хранить секреты.
— Ладно, не рассказывай. Не факт, что я все равно не узнаю. Он будет здесь на этой неделе?
Она неохотно кивает ему, что только еще больше его возбуждает.
— Это просто восхитительно. О, я не могу дождаться сегодняшнего ужина. — Он указывает на меня пальцем и прищуривает свои ясные голубые глаза. — Буду следить за тобой, как ястреб.
— Замечательно, — говорит бабушка. — А теперь можем мы посмотреть нашу комнату или ты оставил хорошие манеры в Штатах?
Виктор разражается лающим смехом.
— Боже, иногда ты бываешь такой язвительной. Это то, что я люблю в тебе больше всего. Идем-идем. Я покажу вам комнаты, а затем попрошу кого-нибудь из слуг провести экскурсию по вилле и территории вокруг нее. Вы бывали здесь раньше?
— Нет, но я уже знаю, что предпочитаю виллу Понти, — говорит бабушка с ноткой неодобрения.
Он едва скрывает, что закатывает глаза. Мне это нравится. Очень немногие люди могут противостоять бабушке и дожить до того, чтобы рассказать эту историю. Напротив, в этой ситуации она, кажется, ценит, что он бросает ей вызов.
— Конечно. Вилла Понти прекрасна. К сожалению, на этой неделе там гостят Макконахи, и мне не хотелось выставлять милого Мэтью на улицу. Нет, боюсь, придется довольствоваться этой роскошной виллой. — Он заговорщицки подмигивает мне, прежде чем взять бабушку за руку, положить ее на свой согнутый локоть и провести нас через главный холл. — Вилла — настоящая жемчужина. Это самая большая частная резиденция на озере Комо, и она до краев наполнена предметами старины, некоторые из которых восходят к первоначальному владельцу, кардиналу Толомео Галлио. Они также приобрели несколько впечатляющих экспонатов, чтобы заполнить залы, и некоторые из них я помог им найти, когда еще работал в Christie's. — Он поворачивается ко мне. — Здесь есть фреска ХVII века, написанная братьями Рекки, которая вам понравится. Я покажу позже. А пока поднимитесь наверх. Я разместил вас на втором этаже, в номере с видом на озеро.
Номер? То есть всего один?
Едва сдерживаю желание застонать. Я и не подозревала, что мы с бабушкой будем жить в одном номере всю неделю.
Виктор, должно быть, чувствует наше недовольство.
— Не волнуйтесь, номер большой, и у тебя, Лейни, будет своя маленькая комната с кроватью. Просто тебе придется проходить в нее через комнату твоей бабушки. Странно, я знаю, но эти старые виллы были построены в другое время. Подозреваю, что когда-то она использовалась в качестве детской.
— Этого более чем достаточно, — заверяю я его, гарантируя одобрительный кивок со стороны бабушки.
Знаю, что нельзя жаловаться на условия проживания. Он мог бы оставить меня на заднем дворе с потертым спальным мешком, и я бы улыбнулась и горячо поблагодарила его. Бабушка не зря прививала мне хорошие манеры.
— Хотя список приглашенных эксклюзивен, в нем сорок пять человек, мне пришлось тщательно продумать размещение в номерах. Будьте уверены, у вас есть отдельная ванная комната и личный дворецкий, который будет заниматься вашими нуждами. А вот и он, с вашим багажом. Уверен, он быстро разберет его. А теперь, если позволите, я слышу, что прибывают новые гости, и мне нужно сыграть роль почтительного хозяина.
На прощание он посылает каждой воздушный поцелуй и направляется к лестнице.