Зов Арахны (СИ)
Только теперь, глядя на быструю и точную работу пилота, штурмана и операторов ракетной БЧ, Николай отметил, что за всё время его формального руководства, ему никто не возразил, и не усомнился в его решениях. Экипаж работал чётко и слаженно. А артиллерист вообще образец терпения и хладнокровия, ни малейшего движения стволов орудий до приказа, при том, что держал все батареи заряженными и уже сделал полный расчёт с вариацией. Но нужно было ещё завершить начатое, Соколов снова вернул всё своё внимание к приборам и основной проекции. Эсминец противника почти перезарядился, завершил манёвр разворота и вышел на курс преследования. А «Окинава», дрожа всей своей металлической сущностью, начала поворот на сорок градусов влево и вверх, по дуге отворачивая на внешнюю орбиту. Пилот действительно выжал из двигателя всё, что мог. «Сарацин» оторвался о противника достаточно, чтобы не беспокоиться о его артиллерии. Теперь Николай сверил расчетное время до луны, со временем перезарядки ракет на «зуаве» и их полётным временем. Не хватало двух с половиной секунд, но щиты «Окинавы» к тому критическому моменту уже полностью восстановятся.
— Эй, там, на «Окинаве», — ожил командный канал с «Кантабрии», заговорив голосом Штайнера, Николай чуть не подпрыгнул от неожиданности, — Соколов, вырубай форсаж, не калечь старушку, ей ещё служить. Думаю всем уже всё ясно.
Николай отдал приказ отключить режим форсажа и закончить манёвр простым выходом на дальнюю орбиту. Наблюдатель остановил ход учений, значит выигрыш уже засчитан. Но теперь нужно дождаться оглашения результатов, приказов и, к тому же, подобрать разведчика и транспорт. Но всё это уже забота капитана Смита, тактик Соколов теперь может просто наблюдать. Почти сразу начали поступать вызовы на связь.
Он оказался прав — победу в учениях присудили «Окинаве. А капитан эсминца ВКС «Рорайма», очень настойчиво добивался от капитана Смита, кто из его экипажа придумал отчебучить такой неприличный манёвр. Из долетевших до его ушей обрывков разговора следовало, что подобные манёвры обычно проводились по местным негласным правилам, знать которые Николай не мог. Ну, извинятся он не будет. Никто же не потрудился ввести новичка в курс дела. Да и играть по чужим правилам Николай больше не хотел, это всегда ведёт к проигрышу.
К этому времени и транспорт, и разведчик вернулись на свои стыковочные места в ангарной зоне. А ещё через несколько минут последовал приказ вылетать в систему Арахна Четыре.
Планета Дрейта, в системе Пратт, по справочникам никогда не считалась пригодной для колонизации. Зато из-за своего климата, каменисто-песчаного ландшафта и почти полного отсутствия крупной растительности и живности, стала идеальным местом для военных дисциплинарных учреждений сектора «Горгона». И по этим же причинам, проблем с содержанием военных преступников и дисциплинарных заключённых здесь не случалось. Бежать из лагерей здесь просто некуда.
В долине W 312 не было ничего интересного или примечательного. В ней вообще ничего не было, кроме одного единственного строения. Старая ретрансляционная станция дельта связи, одиноко торчащая среди скал и камней. Она уже давно, все последние сорок лет, была резервной. Никого не бывало здесь месяцами. К ней всего раз в полгода приезжал военный техник, и то, только для того, чтобы проверить питание антенны и провести минутный тест ретранслятора. Серая трапеция из постаревшего керамобетона, с торчащей сверху антенной. Маленькая бетонная площадка, для посадки небольших аппаратов. Избушка отшельника посреди ничего. Сто семнадцать километров от ворот Дисциплинарного Департамента Минобороны. Сто километров от чего угодно. Солнце, ветер, серая пыль и острые, чёрные камни.
Аэромобиль цвета хаки медленно спустился на старую посадочную площадку, подняв облако пыли. Двигатель сразу же затих, открылась автоматическая дверь. Высокий, худой, коротко стриженный старик в тёмно-синей парадной форме, неторопливо выбрался из него. Достал оттуда же объёмный портфель и фуражку. Головной убор определил на голову, чётко, по парадному. Поправил аксельбант. И, так же не торопливо, двинулся ко входу в бетонную конструкцию. Это Томас Спаркс. На лице контр-адмирала застыла угрюмая каменная маска, а усталые глаза смотрят с отчаянной решимостью. На самом деле он спешил. Очень спешил. Но заставлял себя идти медленно, чтобы сохранить остатки спокойствия.
Двойная раздвижная дверь, до того старая, что даже краска потеряла свою яркость. Она не открылась полностью и Спарксу пришлось проходить внутрь боком. Почему-то ему не хотелось пачкать парадный мундир. Хотя это уже и не имело никакого значения. Закрылась дверь как положено, с тихим стуком, а старый контр-адмирал прошёл прямо к корабельному пульту связи, такому же старому, как сама станция. Это не единственное устройство, которого здесь не должно было быть. Шифровальная машина, подключённая к этому пульту, спрятанная в шахте вентиляции, несколько армейских ящиков в углу, прикрытых старой маскировочной сетью. Он поставил свой портфель на пол и включил записывающее устройство на пульте. Дальняя дельта связь работала только на отправку туда и обратно пакетов информации. И Спаркс собирался отправить такой пакет в одну сторону, чтобы не раскрыть адресата раньше времени. А времени совсем нет. Шифрование пришлось выставить самое быстрое, нет времени, совсем нет времени. Он вынул из портфеля переносное запоминающее устройство и подключил в разъём пульта связи. Скорее, пока не поздно. Включил запись и заговорил:
— Здравствуй, Генрих, дружище. Прости, даже нет времени толком зашифровать. Наши планы полетели к чёрту. То, чего мы ждали много позже, уже началось. Что-то подтолкнуло их. СКБ ввело в действие новый отдел и они вычислили меня. Они больше не скрывают свои возможности чтения мыслей. Посылаю тебе все данные. Я больше ничем не смогу тебе помочь. Теперь ты сам по себе. Ждать больше нечего. Действуй, — Спаркс сделал паузу, задумчиво глядя в одну точку. Лицо контр-адмирала стало усталым, он словно бы разом постарел на десяток лет. Потом собрался с силами и грустно улыбнулся, — прощай, старый друг.
Аппарат связи известил об отправке сообщения и отключился. Усталые глаза старика не отрываясь смотрели на армейскую маскировочную сеть, давным давно уложенную в этом пыльном углу старой станции связи. Только сам контр-адмирал помнил, почему и зачем здесь лежит эта маскировка. Под ней, почти сорок лет назад, он поставил и загородил ящиками трофейный нуль-заряд. Его рука, в парадной белой перчатке, уже сжимала потёртый пульт дистанционного управления этим адским механизмом. Томас Спаркс закрыл глаза и дрогнувшим пальцем нажал кнопку.
Маленькое солнце вспыхнуло посреди пустынной, каменистой долины. Камни, скальные массивы и даже песок задымились. Немногочисленные колючие ростки на скалах загорелись. Волна удара от сорока мегатонного заряда встряхнула окрестности, сдувая вековую пыль с чёрных скал. Огромный огненный гриб поднялся ввысь, унеся в небесное небытие станцию связи, аэромобиль и все тайны Томаса Спаркса.
Глава 13
Этим утром Катрин провела в душе вдвое больше времени, чем обычно. Да и проснулась вовремя только благодаря будильнику. Вчерашний день хорошо измотал её, хоть и был необычайно ярким, насыщенным. Восемь часов непрерывных симуляций тренировочных полетов! И это после двух межсистемных перелётов и всех формальностей. Лётные инструкторы заставили её вспомнить всё, чему она научилась, в Академии и летая на «москитах». Только виртуальная машина в этих тренировках была совсем другая. Подобных характеристик Катрин никогда не видела. И большая часть отрабатываемых манёвров совершенно не подходили для ракетоносца. Да что там, половину этих финтов «москит» просто не смог бы сделать!
Едва выйдя из душа и всё ещё вытирая волосы, Катрин услышала сигнал уника — важное сообщение, скорее всего от капитана. В послании значилось: «перед началом тренировок прибыть в лётно-технический отсек для получения специального оснащения». Что бы это могло значить? Высушив волосы, одевшись и приведя себя в полностью боевой вид, лейтенант Майер отправилась в столовую.