Разыскивается: не-мертвый или живой (ЛП)

Она отскочила назад, впервые взглянув на него.
– Это было изнасилование! – он снова ударил кулаком по дереву.
Она отступила назад, потрясенная яростью на его лице.
– Ты сдала ублюдка? – спросил он.
– Я... я пыталась. Я побежала обратно в дом и ворвалась в кабинет отца. Я рассказала ему, что они сделали, а он только посмотрел на меня и сказал, что я слишком долго сопротивлялась ему, отказываясь от всех мужчин, которых он выбрал для меня. Мне нужно было научиться подчиняться.
Финеас широко раскрыл глаза.
– Он?..
Она кивнула, и по ее лицу снова покатились слезы.
– Он все устроил. Он выбрал для меня новую пару, и он сказал ему...
– Чтобы изнасиловал тебя? – Финеас зарычал.
– Чтобы взял меня в супруги. Это нормальный способ для..
– В самом деле? Тогда почему ты убежала? Почему ты так испугалась? Почему ты все еще волнуешься, если мужчина подходит к тебе сзади?
Она вытерла слезы с лица.
– У меня были проблемы с этим.
– Ну конечно же! Этот ублюдок терроризировал и принудил тебя. А твой отец, этот ублюдок... — Финеас снова ударил кулаком по дереву. – Я оторву его чертову голову!
– Стой! Твои руки кровоточат, – и дерево тоже выглядело не слишком впечатляюще. Странно, но оно было похоже на другое поврежденное дерево, которое она видела раньше.
– Тебе лучше надеяться, что я никогда не встречусь с твоим отцом, – Финеас вытер костяшки пальцев о рубашку. – Сколько времени прошло с тех пор?..
– Пять лет.
Он взглянул на нее.
– А как давно ты занимаешься подпольем, помогая Пропащим мальчишкам?
– Пять лет.
Его глаза заблестели.
– Молодец. Ты дала отпор.
Она скривилась.
– Только тайно. Я никогда не выступала против своего отца. Когда он выкинул этот последний трюк, устроив мне свадьбу, я просто сбежала.
– Ты позволишь ему выбрать тебе мужа?
– Нет, конечно, нет.
– Значит, ты собираешься сама выбрать себе мужа?
Она мысленно застонала и откинула волосы за плечи.
– Сейчас я никого не выбираю. Если мой отец не одобрит мою пару, он убьет его. Он никогда не позволит мне бросить ему вызов.
– Ты собираешься всю жизнь жить в страхе перед ним?
Она поморщилась. Ее внутренняя волчица тосковала по родной территории, но если она когда-нибудь вернется в мир ликанов, отец будет контролировать ее. Она будет вынуждена жить в подчинении. Столетия покорности ее отцу и избраннику, которого он выберет для нее.
Сокрушительная боль сжала ее сердце, и она прижала руку к груди. Ее внутренняя волчица взвыла от отчаяния.
Она никогда не сможет вернуться в мир ликанов. Пока жив ее отец. А это могут быть столетия.
Она должна была понять это в тот момент, когда сбежала из отцовского дома. Вместо этого она обманывала себя, думая, что ее изгнание было только временным. Но сейчас она была похожа на Фила. Она никогда не сможет вернуться домой. Никогда больше не проведет время с младшими братом и сестрой. Не в ближайшую сотню лет.
В конце концов она бросит сестру, как ее бросил Фил.
Слезы снова наполнили ее глаза. Почему цена свободы так чертовски высока?
– Я не могу вернуться домой.
Финеас тронул ее за плечо.
– Мне очень жаль.
Она потянулась к нему, и он притянул ее в свои объятия.
– Брин, милая, – он крепко обнял ее и погладил по спине. – Все будет в порядке. Ты не одинока. У тебя есть я. И твой брат. И все мы.
– Финеас, – она отстранилась и коснулась его щеки. – Мне нужно вернуться. В последний раз. К завтрашнему полнолунию. Так я смогу попрощаться.
***
Изнасилование. Он не мог поверить в это. Что отец действительно подвергнет свою дочь чему-то столь отвратительному, столь жестокому.
Финеас проводил Бринли обратно в Роматек, в тишине, потому что не был уверен, что не станет проклинать ее отца. Черт, он боялся даже коснуться ее локтя, когда провожал обратно. Будет ли она возражать против прикосновений после всего, что ей пришлось пережить? Неудивительно, что она была колючей и подозрительной, боясь приблизиться к кому-либо. Ее предавали снова и снова.
Но он не был оборотнем. У него не было ни ранчо, ни скота, чтобы быть заинтересованным в ней. Он просто любил ЕЁ. Одна только мысль о том, что она может когда-нибудь выйти замуж за ликана, который будет обращаться с ней как с низшей племенной кобылой, наполняла его яростью. Он этого не допустит. Черт возьми, она не должна этого допустить. Она должна быть сильной, как говорила ее мать, и выбрать свободу.
Ей нужно выбрать его. Он никогда не обращался с ней плохо. Часть его понимала, что не все мужчины-оборотни были плохими. Фил, конечно, не был. Если он когда-нибудь будет плохо обращаться с Вандой, она возьмет кнут.
И все же он не хотел, чтобы Бринли оказалась с оборотнем. Он хотел быть тем, кто подарит ей любовь, которую она заслуживает, и свободу, в которой она нуждается. С его точки зрения, он был ее лучшим выбором, ее лучшим шансом на счастье. Он просто должен заставить ее осознать это.
Она молчала, и он не мог не задаться вопросом, о чем она думает. По крайней мере, она не просила вернуть ее в Академию. Она, казалось, была счастлива остаться рядом с ним.
Дверь кафетерия, через которую она сбежала ранее, автоматически закрылась, поэтому он повел ее к боковому входу и использовал свое удостоверение, чтобы провести их внутрь.
– Давай спросим у Джека и Золтана, не появлялся ли кто-нибудь из приспешников твоего отца в хижине, – предложил он.
Она кивнула.
– Хорошая мысль.
Он снова воспользовался своим удостоверением, чтобы войти в офис Службы безопасности.
– Хей, Фримонт.
– Эй, братан, девчонка-волчица, – Фримонт оторвал взгляд от компьютера и ухмыльнулся. – Я видел, как вы бежали в лес. Играли в прятки? – его улыбка погасла. – Это кровь у тебя на рубашке?
– Ничего страшного, – Финеас взглянул на стену мониторов. В такой глубине леса камер не было, так что их разговор остался приватным.
– Он бил дерево, – тихо сказала Бринли.
– Опять? – спросил Фримонт.
– Опять? – Бринли подозрительно посмотрела на Финеаса. – У тебя есть привычка бить деревья?
Он проигнорировал вопрос и хмуро посмотрел на брата.
– Что-нибудь слышно от Джека или Золтана?
– Да. Минут десять назад звонили. Никто не появился, а Лара была очень взволнована, потому что Джек внезапно согласился участвовать в этом телешоу.
– Настоящие домохозяйки вампирского мира? – спросила Бринли. – Что заставило его передумать?
Фримонт усмехнулся.
– Ну, по-видимому, Хизер утверждала, что ее муж – лучший фехтовальщик в Европе, а Джек так не считает. Так что теперь он хочет, чтобы на телевидении все прояснилось.
Зазвонил телефон, и Фримонт снял трубку.
– Одну минуту, мистер Уилан. Позвольте мне подключить вас к громкой связи.
Финеас шагнул к столу.
– У тебя есть новости, Шон?
– Финеас, это ты? – спросил Шон Уилан. – Я думал, ты в Вайоминге.
– Был. И я вернусь. Как дела?
– Мы следили за домом русского Ковена в Бруклине, следили за Дмитрием. Насколько нам известно, его устройство слежения все еще работает. И он движется. Он телепортировался в Кливленд, потом в Омаху. Направляется на запад. Подожди. Он снова перескочил. Он в... Вайоминге.
Финеас переглянулся с Бринли.
– Значит, мы были правы. Корки там.
– Похоже на то, – согласился Шон. – Мы скоро сообщим вам точное местонахождение Дмитрия. Но если он обнаружил устройство слежения, то, возможно, пустился в погоню за нами.
– Мы дадим знать Ангусу. Спасибо, Шон, – Финеас повесил трубку и повернулся к брату. – Ангус сейчас прибывает в смертельном сне, так что не мог бы ты послать ему электронное письмо?
– Будет сделано, – Фримонт повернулся в кресле лицом к компьютеру. – О, я выяснил, кто сейчас владелец ранчо Хаггерти. Какой-то чувак по имени Ретт Бледдин.
Бринли ахнула.
– Ты его знаешь? – потрясенное выражение ее лица заставило Финеаса нервничать. Его руки сжались в кулаки. Если это Ретт изнасиловал ее, то его дни сочтены. – Он тот, кто...