Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль

На следующий день одной торпедой был потоплен одиночный сухогруз, оцененный в три с половиной тысячи тонн водоизмещения, а почти неделю спустя была предпринята рискованная попытка атаковать крупный конвой, направляющийся на восток. После трехторпедного залпа с большой дистанции (оказавшегося неудачным) на лодку набросились эсминцы и загнали ее на глубину.
Теперь большую часть ночного времени суток лодка шла в надводном положении. Она стремилась на юг, к дружественным Германии странам Южной Америки, до которых было еще далеко. Будучи слишком далеко от берегов, можно было почти не опасаться противолодочных самолетов берегового базирования, за исключением разве что патрульных «либерейторов». Но не слишком пока плотная сеть их пролетов и усовершенствованный «Бискайский крест» в качестве эфемерной гарантии технического превосходства давали некоторые шансы зарядить аккумуляторные батареи, не слишком часто прерываясь на аварийное погружение.
Именно при таких обстоятельствах в три часа пятьдесят минут двадцатого ноября пассивным обнаружителем радиолокационного излучения типа «Палау» был засечен работающий радар в левом кормовом секторе. Через пятнадцать минут операторы антирадара совместно со старшим офицером подводного крейсера решили, что мощность получаемого сигнала повысилась, хотя он еще не был настолько сильным, чтобы вызвать отраженный сигнал от корпуса их лодки. Была сыграна боевая тревога, вызвавшая даже приступ некоторого энтузиазма у команды – это был первый контакт за шесть дней.
– Погружение на перископную глубину. Курс прежний, ход снизить до малого. Сделать запись в вахтенном журнале. Акустической вахте – особое внимание кормовым секторам.
Обер-лейтенант цур зее, закутанный в прорезиненный плащ, в надвинутой до бровей шапке с опущенными ушами, неторопливо спустился в рубку по скоб-трапу; за ним последовали вахтенный офицер и впередсмотрящие. Рубочный люк был задраен, и через несколько минут лодка мягко скользнула вниз. Рано повзрослевший на войне юноша, давно переставший мечтать о Рыцарском кресте, совершенно реально оценивал ситуацию как бессмысленную. Шансы произвести торпедную атаку были минимальны, корабль мог пройти в пяти десятках гектометрах от него, и они его даже не заметят. Ему хотелось лишь одного: чтобы его с людьми оставили в покое…
Однако через полчаса акустик услышал очень слабые шумы винтов в том же самом секторе. Фактически это означало, что что-то двигается прямым курсом на лодку. Командир сменил шапочку на форменную белую «морскую» фуражку с измятым верхом, как всегда делал перед боем, при этом все остальные в рубке подобрались и разошлись по своим местам.
Акустик начал докладывать, и с каждой минутой ситуация становилась все более многообещающей. Боевой корабль с числом винтов более двух на скорости восемнадцать-девятнадцать узлов шел юго-юго-западным курсом, не применяя противолодочный зигзаг и не используя активное гидроакустическое оборудование.
– Руль лево тридцать, ход средний. Мы поставим его на лунную дорожку. Если повезет, то он пройдет достаточно близко от нас для торпедного залпа. Дистанция по акустическим данным?
Динамик захрипел и высказал предположение о том, что она составляет восемьдесят-девяносто гектометров, пеленг прежний.
– Еще лево двадцать, полный ход! Мы опаздываем. Носовые и кормовой аппараты приготовить, торпеды парогазовые. Поднять ночной перископ, боцмана на горизонтальные рули.
Офицеры лодки коротко обсудили свои шансы и вообще вопрос необходимости этой атаки. Сошлись, впрочем, на том, что стоит попробовать – если уж так идет карта и если не будет риска.
Ночной широколинзовый перископ был поднят из воды и на считаные секунды лег в ложбинку между волнами – за это время командир успел внимательно осмотреть кормовые сектора.
– Ничего. Акустик?
– Акустический пеленг смещается на левый борт! Это крупный боевой корабль! Дистанция уменьшается.
Еще несколько минут прошли в абсолютной тишине. На панели вычислителя торпедной стрельбы одна за другой зажглись зеленые лампочки заряженных торпедных аппаратов – четыре на носовую группу и одна на кормовой аппарат. Торпеды для носовой были последние.
 
– Поднять перископ! – Согнувшись в три погибели, щуплый командир лодки провернулся на вращающейся перископной площадке, и речь его приобрела скорость и четкость автомата: – Так держать! Ход малый! Дистанция сорок три, курс цели двести десять, скорость восемнадцать-девятнадцать узлов. Три наклонные, близко расположенные трубы, две мачты, ракурс две четверти, форштевень прямой! Опустить перископ! Данные ввести в автомат стрельбы, торпедный треугольник рассчитать! Первый, второй, третий и четвертый торпедные аппараты – товсь! Двигателям – стоп! Руль лево на борт! Он наш!
– Хельмут, это «графство»! [149]
– Берем его! С нами Бог!
– Торпедный треугольник рассчитан! Данные к торпедам поданы!
– Стреляем носовыми аппаратами, угол растворения два градуса, интервал между выпуском торпед шесть секунд; последовательность: первый, третий, второй, четвертый, глубина хода торпед полтора метра. Коррекция! Перископ поднять! Он на дорожке, дистанция тринадцать! Перископ опустить! До залпа?
– Десять секунд! Восемь, семь, шесть, пять! Ручной контроль выпуска торпед! Две, одна… Первая торпеда пошла!
Лодка шла вперед малым ходом, и все явственно почувствовали благословенный мягкий толчок, сопровождавший пуск торпеды. Матрос на секундомере пустил отсчет, и через шесть секунд, сразу после пуска второй, в носовые дифферентировочные цистерны начали принимать воду, чтобы компенсировать вес торпед и не выскочить на поверхность.
– Торпеда из второго аппарата вышла!
Пауза, все застыли в напряженных позах.
– Торпеда из четвертого аппарата вышла! Двадцать секунд от пуска первой!
– Мы не можем промахнуться, до попадания сорок секунд. Тишина в отсеках!
Снова пауза, только сердце у каждого колотится в ребра так, что могут услышать на поверхности.
– Сорок пять секунд, первая торпеда мимо… Пятьдесят… Пятьдесят пять, вторая торпеда мимо…
– Дерьмо!
– Молчать всем! Слу… Попали!!!
Лодку тряхнуло, из-под воды донесся тяжелый глухой рокот, словно по корпусу ритмично били мягкой кувалдой.
– Минута ровно! Минута две, четыре, шесть… Есть вторая!!!
На этот раз субмарину качнуло так, что люди с трудом удержались на ногах, а карандаши, подпрыгнув на столе, полетели на пол.
– Перископ!.. Мой бог, вы только поглядите!
Одна из выпущенных торпед попала крейсеру прямо под среднюю трубу, другая угодила между кормовыми артиллерийскими башнями, и боеприпасы в их погребах детонировали, вышвырнув к небу переливающийся оттенками оранжевого и черного, заворачивающийся внутрь себя огненный столб. В течение следующих секунд произошло еще несколько взрывов в кормовой части корабля, расшвыривающих в стороны изорванные в клочья детали стальных конструкций, и крейсер начал буквально проваливаться в воду, задирая форштевень к небу.
– Всплываем. Автоматчиков на мостик! Пойдемте, господа, поближе, рассмотрим мою несостоявшуюся висюльку. Хенке, будьте любезны, захватите с собой фотокамеру.
В балластные цистерны подали сжатый воздух, и подводная лодка всплыла в километре с небольшим от гибнущего корабля, ярко освещенного пожарами и пылающей на воде нефтью. Офицеры поднялись на мостик и устроили овацию своему командиру – уже никому не нужная по политическим причинам атака была проведена безукоризненно.
– Будем подбирать кого-нибудь?
– Зачем?
– Ну, узнаем название корабля… и вообще…
– Попробуем сами догадаться. Ну-с, это явно не «Лондон»: надстройка маленькая; это также не «Норфолк» и не «Девоншир»: у тех третья башня снята. Кто остается?
– «Бервик», «Камберленд», «Кент»…
– «Саффолк» и «Сассекс». Ну что ж, один из них стал восьмым тяжелым крейсером лайми [150], потопленным в этой войне, и первым на счету кригсмарине. Хотя и слишком поздно. Поздравляю, господа, мы все отлично поработали.