Забудь меня (СИ)

— Но у нас так и было! — горяче заверял мужчина.
— И что? Я твоему отцу за все жизнь ни разу не отказала! Зачастую, сама инициативы проявляла, а что вышло в итоге, сам видишь!
— Дай мне шанс. Просто шанс! — Кирилл схватил меня за руку.
Мне мерещится, или меня сейчас действительно умоляют? Устало прикрыв глаза, ответила как можно жестче:
— Да я не люблю тебя, Кирилл! Я никогда на тебя как на мужчину не смотрела и не собираюсь этого делать теперь. Если в тебе есть хоть капля уважения к отцу и матери, даже не пытайся за мной ухаживать! Забудь меня.
— Да я десять лет уже пытаюсь. И не могу! — Кирилл даже на крик перешел и снова попытался меня обнять.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍
— Не кричи! — я грубо его оттолкнула. — Детей разбудишь! С глаз долой — из сердца вон. Устроишь нас и уезжай. Больше мы не увидимся, и забудешь.
Я выскочила из номера Кирилла как ошпаренная.
Да что ж это такое-то! Он словно с цепи сорвался. Чертов, избалованный мальчишка. По-другому его и не назовешь, хоть он и старше меня. Приспичило ему блажь в виде меня, и все тут!
Наверняка, хочет меня отыметь, чтобы тупо выместить свои детские обиды на папочку.
Что ж, хотеть не вредно.
Сейчас с Леной встретиться и отвлечется. Насколько я знаю, она совсем непротив снова с ним сойтись. А красотой и формами эта знойная брюнетка, весьма меня превосходит. Глядя на нее, я всегда невольно чувствовала уколы ревности к ее красоте.
А мне, где-то в глубине души, может и хотелось бы отомстить Михаилу самым подлым образом, но я до этого никогда не опущусь.
А для любви мое сердце теперь будет закрыто, если и не навсегда, то очень надолго.
А для Кирилла, и вовсе на пожизненно.
  
Глава 12
 
С самого утра, душа, в прямом смысле, болела за Мишу. Ведь он же там совсем один. За ним наверняка уход нужен.
Да, он грешен, но за свой грех он заплатил сполна здоровьем и страхом за детей.
Да, я глубоко обижена на него и простить, еще смогу не скоро. Я никогда к нему не вернусь, но это ведь не отменяет человеческого отношения к некогда дорогому мне человеку. Подарившему мне много тепла и счастливых мгновений.
Пока девочки завтракали, я позвонила Вере.
— Как он?
— Плохо. Ночью прооперировали, удаляли внутреннюю гематому. Операция прошла успешно, но он потерял много крови и в тяжёлом состояние сейчас. Может, вернешься? За ним сейчас постоянный уход нужен. А я не могу, у меня работа и свекровь с инсультом. Туда тоже надо ездить.
Тяжелый ком сдавил горло до хрипа. Совесть и сострадание грызли душу до смерти. Но тем ни менее, я вынуждена была отказать:
— Нет, Вер. Не могу сейчас.
— А знаешь, я никогда и не сомневалась, что ты не та жена, что будет старику менять памперсы, если с ним инсульт случится, или что-то вроде, — едким тоном усмехнулась падчерица в трубку, хлюпая носом. — Бог тебе судья. Но помни — тебе тоже не всю жизнь быть молодой, красивой и здоровой. Все в жизни возвращается. Ходи и оглядывайся.
Вера отключилась, а я съехала по стенке, давясь слезами. Душа от боли просто разрывалась на части. Случись у него инсульт, попади он под машину, заболей он раком, ни на секунду бы от него не отошла, в каком бы тяжёлом состояние он ни был и как бы долго это не длилось. И судно бы выносила и мыла, и стригла и с ложечки кормила.
Но вернутся сейчас и смотреть снова в эти лживые глаза, в которых даже раскаянья нет за содеянное? Поднимать его на ноги, чтоб он опять по блядям забегал?!
Нет, никогда! Ведь он сделает все, чтобы отнять у меня решимость. Жить самостоятельно! И вполне возможно, что и у меня самой ее больше не останется. Нельзя возвращаться! Нельзя!
 
Но он же отец твоих детей! — вопила тут же часть моей души, что была склонна к состраданию. — Как ты им в глаза посмотришь, если что? Они ведь спросят, почему, когда папа умирал нас не было рядом.
Голову просто разрывало от противоречивых выводов, а сердце от боли.
— Девушка, что с Вами? Вы в порядке?
Надомной склонился полноватый мужчина, проходящий мимо.
— Марина! Что с тобой? — ко мне подлетел перепуганный Кирилл. Увидев, что в моей руке все еще зажат телефон, он, очевидно, предположил самое плохое и севшим голосом спросил: — Что там?
— Он жив, — поспешила успокоить я. — Но сегодня ночью его прооперировали. Он в тяжёлом состояние и нужен постоянный уход за ним. Я должна вернуться. Я не могу его оставить. Позаботься о девочках. Договорись с Леной. Пусть присмотрит за ними.
— Не переживай. Сейчас все решим, — Кирилл достал свой телефон и вышел на веранду кофе, а вернулся уже улыбаясь. — Ну вот, все хорошо. Поговорил с дядей. Папу сегодня же переведут в лучший военный госпиталь и у него будут личные сиделки. Тебе не нужно никуда ехать.
— Отлично! — я облегченно выдохнула и стала утешать себя мыслью, что такие говнюки как Миша, так просто не умирают.
Девочки, наконец, вышли из туалета, почистив зубы после завтрака, и нам пришлось сменить тему разговора и дальше отправляться в путь.
— Мам, а можно папе позвонить? А то его в интернете нет. Я соскучилась уже.
— И я! — поддержала сестру Аня.
— Папа сейчас еще не может говорить, мои хорошие.
— Почему? С ним что-то серьезное?
Девочки мгновенно напряглись, а горло мое сжал спазм. Мысли заметались в панике: чтобы придумать? К счастью, на выручку снова пришел Кирилл;
— Ангина у него сильная. Ничего страшного, но говорить пока что очень больно. Он вам сам позвонит, как терпимо станет.
— А он слова не забудет от долгого молчания? — выдала Анютка.
— Не забудет, конечно. Вокруг него же все говорят.
Пока что, девочки успокоились, но это ненадолго. Как дальше выкручиваться будем, бог его знает.
:::::::
Ялта встречала нас безоблачным небом, яркой зеленью, дурманящим запахом фруктов, моря, и теплым, ласковым ветерком.
Прямо рай на земле, который не хочется покидать, если бы не обстоятельства, оставшиеся за нашими спинами.
— Ну, вот, а жить мы будем здесь! — радостно объявил Кирилл, остановившись у пятиэтажного здания, увитого виноградной лозой. Вокруг цветущие клумбы, красивые скамейки, невдалеке аллея с беседками и качелями. В двух шагах фермерский рынок, который мы уже проехали и море совсем рядом. Мечта, а не район. Напрягала только фраза Кирилла.
— Что значит — МЫ будем жить? — тихо поинтересовалась я, пока девчонки восхищались красотами.
 
— То и значит. Будем жить вместе теперь, — на лице Кирилла расцвела ликующая улыбка.
От такой наглости, мое сердце забыло, как биться.