Тень (СИ)

— Так я к ней зашел и помог найти кольцо, а потом помог составить заявление, и пообещал передать его в отдел милиции, а то у бабушки ноги больные, ей ходить трудно.
Милиционер замялся, разрываясь между инстинктивным желанием все же войти во двор, поставив на место наглого сопляка и необходимостью получить бумагу от очередной сумасшедшей бабки, что теряют «ювелирку», деньги, вставные челюсти, после чего бегут в милицию писать заявление, что их обворовали.
  
— Товарищ милиционер, да он все врет! — снова разорался круглолицый мужик: — Они сейчас двери закроют и все…
— Решайте, товарищ капитан. — я вздохнул: — Но во двор вы все равно не зайдете.
Наконец капитан решил, что лучше заявление в руке и шагнул назад, позволяя мне запереть дверь. Через пару минут я вернулся с заявлением, заставив милиционера расписаться в получении на ксерокопии бабкиного объяснения, после чего, не обращая внимания на вопли кругломордого, вежливо попрощался и запер калитку.
— Ира, а кто это такой мордастый был? — первым делом спросил я у девушки, что наблюдала за скандалом у ворот, спрятавшись за штору.
— так это наш главный врач был, с подстанции, Оскар Викторович…
— А ты знаешь, где Оскар Викторович живет?
— Дам знаю, квартиру не знаю. Знаю дачу, были там в прошлом году, приезжали поздравлять на юбилей…
В ночь с пятницы на субботу Оскар Викторович проснулся от того. что супруга трясла его за плечо и громко кричала что-то невразумительное, а в окошко спальни дачного домика заглядывали отсветы близкого пламени. Когда начальник станции «скорой помощи» выскочил на улицу, он обнаружил, что перед домом весело потрескивает сгорающими досками небольшой палисадник, что отделял дачный домик от узкой дороги.
Когда пожар залили тремя ведрами воды, благо металлическая бочка для полива стояла совсем рядом, Оскар Викторович обнаружил на столбике соседского забора перевернутую пятилитровую канистру, от которой остро пахло бензином, и к которой было привязано позеленевшее рандолевое кольцо, из числа тех, что цыгане продают на каждом углу.
  
Глава 23
 
Глава двадцать третья.
О, женщины, имя вам…
Август 1994 года.
Центральный район Города. Частный дом.
— Здорово! — в проеме распахнутой калитки замер, улыбаясь во весь рот невысокий крепкий парень, одетый в серенький, потертый костюмчик, явно маловатый.
— Привет, Саша. Давненько тебя не слышал…- я шагнул в сторону, приглашая гостя войти.
— Так это ты не звонишь, не пишешь. — Сашу Яблокова, моего бывшего коллегу и однокашника, уволенного из милиции по состоянию душевного здоровья, что от полнейшей безнадеги подписался выполнять мои поручения, просто распирало от желания поделится со мной радостью, но он продолжал исполнять ритуал «приветствие».
— Ну что нового, чем порадуешь?
— Готовь бутылку, с тебя причитается…
— И за что?
— Ну так я тебя в милиции восстановил. — со сдержанной гордостью поделился со мной мой бесплатный юрист.
Ну да, восстановил. Если не считать, что я сделал все, чтобы облегчить свое восстановление, то да, Александр Яблоков бился за меня, как лев. В районный суд ни он, ни я не ходили, потому, как областное УВД не передавало мне повестки о судебных заседаниях, в результате чего мне в иске отказали. Зато в областном суде Александр потребовал приобщить к делу документы, которые я на службе подписывал в течении нескольких лет, и сравнить подпись на рапорте об увольнении по собственному желанию. Исходя из того, что я левша, а рапорт писал правой рукой, то разница в написании была видна невооруженным глазом. Ответчик в лице УВД потребовало проведения почерковедческой экспертизы, на что мой представитель Яблоков гордо заявил отвод всем экспертам, работающим в системе МВД, как лицам заинтересованным и работающим на ответчика по делу. Судьи решение районного суда отменили, направив дело на новое рассмотрение в районный суд, новому судье, который и предложил сторонам провести экспертизу в коммерческой структуре.
Стороны по делу дружно заявили, что на проведение экспертизы денег у них нет, на что судья посетовал, что «на нет и суда нет», трактуя возникшее неразрешимое сомнение в пользу работника и восстановив меня на службе…
— И что юрист УВД сказал? — потребовал я подробности эпической битвы.
— Да ни чего, они же сегодня на заседание не явились…- легкомысленно поделился со мной голос из телефонной трубки, в корне развеяв рассказ о эпической битве.
— Странно…- задумался я. Что-то здесь было не так. Обычно юрист из областного управления упирался до конца, используя совсем не спортивные методы работы. А тут какая то непонятная пассивность, и сердце уколола холодная иголка чувства опасности. Первая мысль, которая пришла в голову — северный Кавказ. Стоит мне восстановиться на службе, как меня запишут в какой-нибудь сводный отряд и отправят на шесть месяцев отсюда подальше. С другой стороны, какой смысл отправлять меня туда сейчас? При должной осмотрительности, там сейчас не опаснее, чем в некоторых районах Города, а то, что через несколько месяцев на Кавказе начнется жесткая «заруба», знаю только я. Кстати, надо будет написать послание в московские издательства, отправив во все популярные газеты пророчество, включив туда бахвальство министра обороны о взятии Грозного силой полка ВДВ за два часа. Может быть кто-то, из облеченных властью государственных мужей, и охладит наступательный зуд наших правителей, считающих, что маленькая победоносная война снимет напряжение в российском обществе? Значит, мне только остается ждать две недели, а дальше действовать в зависимости от того, обжалует ли УВД решение районного суда, или это часть какого-то хитрого плана.
Так ничего и не надумав, я перевел разговор на более интересную тему — финансовую.
— Удостоверение адвоката уже получил?
Яблоков тяжело вздохнул:
— Нет ещё. Что-то тянут, каждый день «завтраками» кормят. Я уже и скандалил с ними, но толку никакого нет.
Саша Яблоков, словами героя Папанова из комедии про угонщика, был голодранцем, у которого ничего своего не было. Оставшись без работы и перспектив устроиться куда-нибудь, в хорошее место, он жил в моей микроквартире малосемейного общежития, вёл прием случайных клиентов в офисе, который арендовал завод и ожидал удостоверения адвоката из далекой северной автономной области, которое было оплачено на мои деньги. И вот, когда, казалось бы все волнения позади, экзамен успешно сдан и деньги уплачены сполна, где-то на просторах восточной Сибири потерялись заветные корочки, которые должны были открыть для бывшего милиционера радужные перспективы.
— Да ты не переживай… — я похлопал Сашу по плечу: — Я думаю, что тебе осталось подождать пару — тройку дней и будешь ты настоящим адвокатом. Я тебе даже ликер купил, с одноимённым названием. Обмоем удостоверение, чтобы работалось успешно, как положено.
Мысли о ликере со странным названием отвлекли моего незадачливого однокашника от мрачных мыслей, и я вздохнул с облегчением. Если Сашей надолго овладевали мрачные мысли, это могло кончиться очень плохо, так как мрачный и расстроенный Саша становился резко агрессивным.
Накормив вечно голодного гостя и пожелав ему удачи, я проводил бывшего коллегу до калитки и, заперев щеколду, в самом мрачном настроении завалился на диван, стоящий в большой комнате. Скоро начнется календарная осень, а вопрос с новостройкой так и не сдвинулся с мертвой точки. Мой ультиматум застройщикам никакого действа на них не произвел, во всяком случае, пока реакции не последовало, и я не понимал, что я могу еще предпринять.
  
За окном скрипнула калитка и я, подняв голову, разглядел через мутное стекло входящую во двор Ирину. Сегодня она ездила на встречу с избирателями — работниками очередного промышленного предприятия, расположенного на Левом берегу. И если первые выступления на публике давались молодому врачу тяжело, то сейчас она вполне бойко рассказывала свою политическую программу, живо отвечала на вопросы и отказывалась от моего сопровождения.