Тень (СИ)
— Клавдия Михайловна, вы признаете, что по просьбе сидящего здесь начальника отдела капитального строительства выписывали подложные путевые листы и накладные на вывоз строительных материалов лицу, не являющемуся контрагентом завода? Клавдия Михайловна, не заставляйте меня давать показания о вашей связи с подозреваемым, который сидит в коридоре. Клавдия Михайловна, говорите правду, не надо раздумывать, все равно, у следователя есть полный комплект выписанных вами документов…
Ну вот и умничка, вот, выпейте водички. Клавдия Михайловна, поверьте, сейчас надо все рассказать, и тогда получите, максимум, пару лет условно, а вы еще такая молодая, сорок пять лет всего…
— Меня, кстати, Светланой зовут…- улыбнулась мне следователь, когда выпотрошенные жулики были отпущены восвояси.
— Павел, Павел Громов. — я аккуратно пожал протянутую мне ладошку.
— А я знаю. Я в доверенности прочитала. — когда следователь улыбалась, на щеках ее появлялись милые ямочки: — Ну что, сейчас вас допросим и…
— Света, если можно, то не сегодня…- я молитвенно сложил руки на груди: — Уже вечер, а у меня собака дома не выгуляна. Давайте…
— Хорошо. — Покладисто согласилась милая девушка в милицейской форме: — Тогда я жду вас завтра, к двум часам…Вас устроит? Повестка нужна?
Честно говоря, псы, ждущие меня дома, могли и подождать. Но девушка Света была слишком милой и слишком напористой, а ссорится с ней мне не хотелось. Через пять минут, выйдя из здания РУВД я понял, что для меня лучше было остаться со Светой и допросится.
— Братан! — впереди мелькнула и тут-же шагнула обратно какая-то фигура, а на моих плечах повис прилично поддатый оперуполномоченный Виктор Брагин, у которого с собой «было». И было этого «было» почти полная бутылка. Чтобы мой приятель не пошел вразнос, пришлось мне разделить с ним половину теплой и противной водки, провожать до крыльца общежития, выслушивать сагу о его страданиях (сегодня Витю вновь три часа пытали о том, что же был его напарником, и версии следствия — сообщником), и его суровом мужестве. Конечно, домой пришлось ехать на метро, старательно держа равновесия при входе в метро, под подозрительными взглядами постовых милиционеров.
Слежку за собой я заметил совершенно случайно и в тот момент, когда было уже поздно. Запор калитки заело и пока я пытался понять, в чем дело, мимо нее прошел один из каменщиков-уголовников. Меня мужчина не видел — уже темнело, и я оставался в тени, а вот своего преследователя я хорошо разглядел — свет уличного фонаря светил на его физиономию. Как только шаги преследователя стихли, я взлетел по деревянной лестнице на чердак и бросился у слуховому окну, выходящему в противоположную сторону.
Мой преследователь прошел метров сто и остановился, закурив. Через пару минут к нему присоединились еще два силуэта, в темноте вспыхнули рубиновые огоньки сигарет.
Я, не шевелясь, замер, боясь потерять из виду непрошенных гостей. Докурив, ребята бросились через дорогу, к заброшенному двухэтажному зданию, и я уже был полностью уверен в том, что это трое жуликов из команды прораба. А я еще рассчитывал, что они завтра выйдут на стройку таунхаусов и будут ударно выкладывать ровные ряды шлакоблоков.
Хотелось выть от тоски. Хренов Брагин со своей тягой к водке. Если бы я не пил с ним, спокойно сел бы в машину и уехал от этих субчиков. Они, наверное, еще и видели, как я обнимался у РУВД с опером, который их и повязал, из чего сделали вывод, что я ментовский стукачок. Ну, в философском плане, так оно и есть, только вот, это не повод подставляться под «перо» жуликов. В темных провалах окон заброшенного здания я видел периодически красные огоньки — жулики сидели в «заброшке», наблюдая за домом. Значит, они что-то запланировали. Если они полезут в дом, то у меня есть, чем их встретить. Во только есть два «но». Собаки, чувствуя мое присутствие на чердаке, пока тихонько и недоуменно поскуливают, не понимая, почему вернувшийся хозяин не ведет их на прогулку. Если они залают, жулики однозначно не полезут в дом, где живут две крупные овчарки, а значит измыслят что-то другое. А в любой момент, или завтра утром, здесь появится доктор Кросовская, и я не знаю, до чего могут додуматься бывшие сидельцы. «Пописать пером» щеки подстилки ментовского стукачка — что может быть приятнее для очерствевшего сердца, долгое время проведшего, исключительно, в мужском обществе. Сука! Что же делать?
Я попытался успокоиться, подумал пару минут и начал действовать. Первым делом включил свет во всем доме, а то какой-то непорядок — хозяин дома, а в окнах темнота.
Глава 18
Глава восемнадцатая.
Бритва Оккамы.
Июнь 1994 года.
Частный дом в центре Города.
Я же рассказывал, что дом, который мы снимаем, входит в число нескольких частных домиков, которые как островок в океане, постепенно окружают современные новостройки. Я не хочу сказать, что одноэтажные, покосившиеся от времени, дома должны украшать центр миллионного города, совсем нет. Течение времени неумолимо, и на месте этих пережитков прошлого скоро взметнется к небу огромный многоэтажный красавец. Проблема в том, что застройщики не готовы отдать владельцам сносимых домов адекватную цену, вот и продолжается годами и десятилетиями противостояние между старым и новым, с использованием административного ресурса, тяжелой строительной техники и естественных монополий. Все это давление заставляет владельцев сносимой недвижимости объединяться, крепить свои ряды, ибо слабые здесь не выживают. Между соседними домами были сделаны калитки и проходы, дабы соседи всегда могли быстро собраться в одном месте при необходимости дать отпор очередным захватчикам или поджигателям. Поэтому я взял на поводки обрадованных собак и просто прошел с ними на соседнюю улицу через соседний двор, немного пройдясь, нашел на стене института ортопедии рабочий таксофон и вызвал милицию, сообщив им, что в несколько человек затащили в недостроенное здание проходящую мимо по улице девушку, а сам двинулся к месту засады уголовников.
Милиция подъехала минут через десять, хоть сирену не включали. Два экипажа ехали с разных сторон, внезапно милицейские машины выскочили на тротуар, осветив темные оконные проемы «заброшки» светом фар. Из «луноходов» посыпались милиционеры, кто-то крикнул «Атас!», после этого в окне заметался луч карманного фонарика, кто-то заорал, затем грохнул выстрел, а из окна, выходящего во двор выскользнула и рванула к полуразвалившимся сараям, худощавая фигура. Я, хлопком ладони по бедру, подозвал к себе собак, после чего принялся ждать. Менты уехали минут через пять. Не обнаружив жертву, но нарвавшись на неожиданно ожесточенное сопротивление бывших сидельцев, при которых оказались острые ножики, милиционеры загрузили трех задержанных и повезли их в местный РОВД. Четвертый жулик долго стоял в сарае, я хорошо слышал его хриплое дыхание, потом осторожно высунулся, огляделся по сторонам и крадучись двинулся в сторону…
— Стоять. — я шагнул из темноты, держа рычащих псов за ошейники.
— А? Ты кто? Держи своих шавок! — жулик сунул руку в карман.
— Ты куда собрался? Ты же меня искал? — отпускать четвертого из бригады, что пришли по мою душу не собирался. Сегодня отпустишь одного, не доделав дело до конца, а потом он обязательно вернется, и не один, причем, в самый неподходящий момент. Нет, я его сейчас стреножу и снова вызову ментов, раз ребята не доделали свое дело…
— Мужик, ты кто? Я тебя не знаю. — мой противник вытащил из кармана нож — «выкидуху», щелкнул кнопкой, явив на свет заточенное лезвие: — Ты вали со своими барбосами, пока я вам всем потроха не выпустил…
— Ты дурак, что ли? Сам бросай нож и в милицию поедем, там расскажешь, кто вам поручил меня завалить…
— Так ты этот что ли? Юрист? — жулик, несмотря на рычащих псов, сделал маленький шажочек в мою сторону: — Слушай, давай, раз ты такой крутой, просто разбежимся в разные стороны. Я пацанам скажу, что не надо к тебе лезть…- мой противник беспрерывно шарил по нам взглядом, прикидывая, успеет ли он ткнуть меня в грудь или в горло своей «выкидухой», до того, как среагируют собаки. Видимо, решив, что не успевает, жулик примирительно поднял ладони на уровень груди и начал плавно отходить назад.