Тень (СИ)

— Это вы председатель жилищной комиссии? — десяток голов повернулись в мою сторону.
— Нет, это не я! — почти радостно ответил я, показывая рукой на дверь кабинета, в котором только что хотел укрыться — формально, председателем жилищной комиссии был, уже упомянутый, Константин Генрихович Герлингер, который выдавал ордера и подписывал решения жилищной комиссии, а как Сталин при Бухарине, только подготавливал бумаги. Ну вы поняли, я был просто секретарем. За дверью как раз раздавался голос Кости, который обсуждал со своим замом результаты какого-то футбольного матча.
  
Я только успел прижаться к стене, когда толпа работяг, оглушительно грохоча тяжелыми ботинками- «говнодавами», пронеслась мимо меня к заветной двери профкома.
Смыться я не успел — через две минуты дверь моего кабинета рывком распахнулась, на пороге замер мой приятель Костя Герлингер, из-за широких плеч которого выглядывал десяток разгневанных лиц давешних пролетариев.
— Паша, ты почему людей ко мне отправил? — Костя сердито хмурил брови: — Они, вообще-то, к тебе пришли!
— Меня спросили — я ли являюсь председателем жилищной комиссии? Насколько я помню, с утра председателем комиссии был ты. — лихо отбрехался я: — Точнее надо свои вопросы формулировать…
— В общем, это к тебе…- Костя, оставив дверь открытой, ретировался, спеша вновь погрузиться в футбольные страсти. Ну, а мне осталось только выдавить фальшивую улыбку:
— Проходите, товарищи. Слушаю вас.
Через минуту даже фальшивая улыбка слетела с моего лица — этот десяток граждан, очередников на улучшение квартирных условий, пришли узнавать, ни много — ни мало, когда будет распределение квартир в одноподъездном жилом доме в Тихом центре…
В общем, разговор не получился. Все мои попытки доказать, что никаких квартир в Тихом центре Завод не получает, натыкались на гранитную убежденность присутствующих, что «начальство, как всегда, всё порешало, а рабочему человеку ничего не достается».
Пообещав мне на прощание встречу в прокуратуре, работяги ушли, громко хлопнув дверью, обсуждая про между собой, что они костями лягут, но пару квартир себе выбьют, благо, что у них есть свидетель, который эти квартиры уже принял на баланс завода.
Я заскрипел зубами в бессильной ярости — я догадался, кто этот свидетель. Инженер ОКСа, приданный мне, как профессиональный строитель, для выявления недостатков в строящемся доме, по возвращению на работу, растрепал своим поганым языком, создав неприятную ситуацию. Теперь осталось только обыграть ее, чтобы крайним оказался не я, а начальник отдела капитального строительства.
Я поднял трубку и задумался, стоит ли звонить. Не факт, что у директора сейчас хорошее настроение, скорее всего, напротив, мерзопакостное. Но и тянуть с разговором до завтрашнего утра непродуктивно. Мало ли под каким соусом Григорию Андреевичу подадут новость, что на их с главбухом квартиры претендует с десяток очередников. Я уперся головой в телефонную трубку и стал про себя проговаривать первую фразу планируемого разговора.
Квартира бригадира каменщиков.
— Добрый день. — я улыбнулся, как можно сердечнее женщине, открывшей дверь квартиры пропавшего бригадира: — Я с Завода. Ваш муж позвонил, сообщил, что он болеет, и после этого пропал, хотя обещал появиться на работе и сдать срочные бумаги. Я могу его видеть?
  
Глава 15
 
Глава пятнадцатая.
Друг детства.
Июнь 1994 года.
Где-то в Городе.
— Нет его дома! –женщина попыталась захлопнуть дверь, но я успел просунуть ногу в щель.
— Вы меня, наверное, не поняли…- я улыбнулся максимально благожелательно: — Ваш муж не просто так пропал…
— Я сейчас милицию вызову, хулиган!
— А и вызывай. — я поднажал плечом и протиснулся в квартиру, оттеснив женщину от порога: — Давай вызывай! Заодно я заявление напишу, чтобы вашего мужа привлекли к ответственности. Он же не просто с деньгами исчез, а с подотчетными, которые людям был обязан выдать. Ну и что стоим? Телефон милиции «ноль два», а я пока заявление напишу, благо, что все необходимое для этого с собой имеется.
— Что вам от меня нужно? — женщина присела на стоящую в прихожей полку для обуви, и слеза скользнула по блеклой щеке: — Я не знаю точно, где этот козел!
— А мне точно и не надо. — ухватился я за оговорку: — Скажите, в какой стороне его искать, и я сразу же уйду.
Замученная тетка помогла составить схемку проезда до дачного посёлка, в котором, на участке, доставшемся от покойной свекрови, мог обитать ее благоверный. Женщина сразу предупредила, что на этой даче никогда не была, поэтому за точность рисунка она не отвечает.
Честно говоря, дачу я нашел благодаря типично-визгливому голосу начальника отдела капитального строительства, который из-за, ярко выраженного южного акцента, у нас в Сибири, просто резал слух. Оказалось, что эти густые заросли малины, мимо которых я почти прошел, вовсе не дичка, самовольно выросшая на окраине садового общества, а своеобразная живая изгородь, в которой есть узкий проход. Протиснувшись через сломанные стебли малины, я обнаружил, что поговорка о сапожнике без сапог действует и в отношении строителей. Первым кого я увидел была дебелая женщина, что в одних, скрученных в жгутики, «чтобы попа лучше загорала», трикотажных трусах, рвала высокую траву, старательно пытаясь расчистить побольше, заросшей сорняками, территории. Женщина была упорна и трудолюбива — результатом ее нелегкого труда был относительно чистый участок, на котором располагался мангал, с весело трещащими в огне, дровами. Возле мангала стояли два шезлонга из выцветшей на солнце ткани, в которых расположились два джентльмена в семейных трусах, которые под импортное пиво, банки с которым охлаждались в старом жестяном ведре, вели разговоры «о бизнесе». Джентльмены, в одном из которых я узнал начальника ОКСа, а во втором — пропавшего и вновь обретенного прораба, разговаривали негромко, периодически прихлебывая пиво из алюминиевых банок. Природная любознательность не позволила мне сразу выскочить из зарослей малины, больно разговор был занятный. Плохая слышимость не позволяла мне расслышать все подробности беседы, но из смысла некоторых фраз я понял, что беглый прораб. параллельно с нашим объектом, занимался постройкой чего-то еще, более прибыльного, а сейчас требовал со своего компаньона увеличения поставки строительных материалов. Причем, как я понял, речь шла не столько о, почти бесплатных, шлакоблоках и кладочном растворе, но и, вообще, обо всем, необходимом для строительства объекта. Начальник ОКСа вяло отбрехивался, пеняя своего приятеля, что тот польстился на зарплату рабочих и поломал им всю игру.
— Да что я сделал-то? — резко взорвался прораб, видимо сам чувствовал за собой вину: — Подумаешь, алкаши без водки немного посидят. Они, все равно, все деньги пропивают, а я с ними осенью рассчитаюсь, когда мы дом сдадим. А скоро новая получка на подходе, я ей им рот и закрою, крикунам херовым. — Не получится. — злорадно сообщил начальник ОКСа: — Юридический советник не даст.
— Какой ещё юридический советник?
— Да есть там один пристебай при генеральном, всем жизнь портит. Вот он шум и поднял, ко мне доскребся. Мол, это я тебя на работу взял… Короче, он если раскопает, что ты деньги закрысил, он тебя с работы выгонит, так и знай, а может быть и посадит!
Я, сидя в малиннике на корточках, пригнувшись к земле, чтобы меня не заметили, чуть не взвыл — эта сука меня конкретно подставляет, впавшему в мрачную задумчивость, прорабу. У меня и мыслей не было прораба выгонять, мне стройку надо форсировать, а не гнать кого-то. Мне, по большому счету, без разницы, как это тип в трусах будет договариваться со своими каменщиками, мне, главное, темп возведения коробки под крышу!
  
Я даже хотел выскочить из зарослей, чтобы прояснить ситуацию, но разговор свернул в интересное для меня направление.