Анархист (СИ)
— Вот это удача! — оценил комбриг и тут же озаботился — А чего это ты открытым текстом болтаешь?
— Я говорю с тобой по узкому лучу, тебя даже лётчики группы не слышат.
— Это дельно, товарищ. Ну, веди нас, очень уж хочется врезать гадам.
— Готовьтесь. Две минуты и выходим на боевой курс. Примите два градуса вправо…
Внизу, в здании Дворца Культуры своим чередом шло совещание гитлеровского генералитета: обсуждался вопрос удара в направлении на Новую Ладогу и далее к Свири на соединение с финской армией. Планы были реалистичны, обоснованы и подкреплены точнейшими разведывательными данными, полученными с самых высоких уровней военной, партийной и гражданской властной пирамиды. Правда, разведотделы разных уровней в последнюю неделю стали получать сигналы о резком уменьшении разведсети, повальной охоте на работающие и даже спящие радиостанции, но все специалисты были уверены, что это временное явление, и использовать своё преимущество русские не сумеют. Просто не успеют. Успокаивало и то, что авиационная разведка отмечала увеличение тяжёлой артиллерии русских на направлении будущего наступления, что объяснялось подготовкой к его отражению, но зато не фиксировалось строительства оборонительных сооружений и увеличения численности войск. Да и откуда русским взять дополнительные войска в осаждённом городе? Правда, Восьмая армия русских получала подкрепления, но не более чем обычно.
Собравшиеся высшие офицеры Вермахта и СС чувствовали спокойную уверенность в предстоящей победе, но ровно до того мгновения, когда бомба ФАБ-500 вскрыла крышу здания, прошила все перекрытия, и на три метра углубилась в грунт. А после взрыва боеприпаса на месте Дворца Культуры образовалась воронка, медленно заполняющаяся грунтовой водой. От полусотни генералов, старших офицеров и сонма их приближенных не осталось ничего, разве что в полукилометре от места взрыва, к вечеру отыскали совершенно целую генеральскую фуражку, но кому она принадлежала, установить не удалось. Откровенно говоря, никто и не пытался устанавливать принадлежность той злосчастной фуражки.
* * *Антон с Юрием днём и ночью летали на обеспечение наступательной операции Ленинградского фронта. Взлёт, и барражирование на заоблачной высоте для корректировки ударов нашей авиации и артиллерии.
В первые часы наступательной операции, ещё во время артподготовки, были уничтожены все штабы от Восемнадцатой Армии до полка. Накрыли даже многие штабы батальонов, но тут уж просто не хватило сил, так что досталось далеко не всем. Зато аэродромы, крупнейшие склады топлива, боеприпасов, продовольствия и снаряжения были накрыты в первую очередь. Та же судьбы постигла все мосты в тылу Двадцать Четвёртого и Первого армейских корпусов. По опыту организации контрнаступления Западного фронта, было сформировано более пятисот диверсионных групп, которые своевременно ударили по коммуникациям противника, по узлам и линиям связи.
Удар получился сокрушительным. Оставшись без командования, без связи, подразделения сражались разрозненно. Немецкие солдаты были высокомотивированы, упорны, умелы и храбры, но они дрались раздельно, без общего руководства, отчего их отдельные очаги сопротивления легко расчленили, окружили и разбили по отдельности.
Важной задачей для Антона стало отслеживание отдельных подразделений немцев, сбитых со своих позиций и пытающихся выйти из окружения. Попытки всегда заканчивались одинаково: в удобном для засады месте немцев блокировали и предлагали сдаться. Если у тех хватало ума сложить оружие, то их конвоировали в тыл, а если нет, то начиналось избиение до тех пор, пока оставшиеся в живых не поднимут руки. Впрочем, было исключение: эсэсовцев и добровольцев, не граждан Германии уничтожали поголовно: на этом условии Антон настоял ещё при своей встрече со Сталиным. Он-то помнил из курса истории, что наиболее вредными, жестокими и злопамятными во время Великой Отечественной войны и многие годы после неё были не немцы, а вот эти коллаборационисты. А вот как раз немцы были самыми верными союзниками.
Во время первого этапа операции по снятию блокады наши войска соединились в полосе железной дороги в районе Мги, а потом сокрушительным ударом отбросили немцев до Тосно, закрепившись в этом важном транспортном узле. Главным фактором успеха явилось отсутствие у немцев единого командования — узлы и линии связи были уничтожены, а за посыльными и офицерами связи шла азартная охота советских диверсионных групп.
* * *— Да, ребята! Наворотили мы дел! — довольно потирает руки Артём — Блокада прорвана, заговор обезглавлен, верхушка заговорщиков взята с поличным. Возникла мысль пробить коридор к Ораниенбаумскому плацдарму, поможем?
— Отчего не помочь? — улыбнулся Антон — Методику мы отработали, будем применять её на новых участках.
— Я так и думал, товарищ Дикобразов, что на тебя можно полностью положиться.
— Но у меня есть вопрос: а не собирается ли наше Верховное Главнокомандование выбить из войны Финляндию? — спросил Антон.
Ответить Артём не успел: на столе зазвенел телефон.
— Слушаю, Серов!
— Товарищ капитан госбезопасности! — послышался в трубке голос дежурного — Докладывает дежурный по КПП сержант госбезопасности Алхинен. На базу прибыл комиссар госбезопасности третьего ранга Ермолов. Он отправился к Вам, сопровождающего я выделил.
— Ну что, ребята, пойдёмте встречать начальство. — Серов кивнул Антону и Юрию, укладывая трубку на рычаг.
У крыльца они встретили Ермолова.
— Товарищ комиссар госбезопасности третьего ранга! Личный состав базы номер пять, занят согласно расписанию занятий...
— Пойдёмте в помещение, у меня тревожное известие. — оборвав доклад буркнул Ермолов.
Вошли обратно в кабинет, комиссар сел за стол, остальные расселись вокруг.
— Товарищи, у меня очень плохая новость: час назад отравили товарища Сталина.
— Как? — дружно ахнули присутствующие.
— Товарищ Берия сообщил мне по радио, просил узнать: сможете ли вы излечить товарища Сталина?
— Чем отравлен товарищ Сталин? — сразу спросил Антон.
— Неизвестно. Знаю, что желудок промыли сразу, проводится переливание крови… В общем, пока жив. Товарищ Дикобразов, скоростной самолёт уже готов, ждёт на аэродроме.
— Нет, товарищ комиссар госбезопасности. — покачал головой Антон — Когда летели сюда, кто-то навёл на нас целую свору немецких истребителей. Думаю, что не стоит так рисковать. Мы с капитаном Авериным полетим на лебеде.
— Но лебедь не такой скоростной…
— Ничего, товарищ комиссар госбезопасности, зато не будет потери времени на дорогу на аэродром и с аэродрома. Вы только согласуйте вопрос с охраной объекта, где сейчас товарищ Сталин, чтобы нас не обстреляли. Кстати, куда госпитализирован товарищ Сталин?
— Он на той же базе, где вы с ним встречались. В остальных местах рискованно.
— Хорошо, тогда мы сейчас же и отправляемся, полетим на предельной скорости, надеюсь, лебедь выдержит. Через два часа будем на месте.
* * *Вождь был крайне плох. Невооружённым взглядом было видно, что жив он только чудом, что время его жизни исчисляется даже не в часах, а в минутах. Посторонние покинули помещение, и Антон приступил к манипуляциям: для начала диагност, потом пластыри на штатные места. Диагност показал, что имело место отравление ядом комбинированного действия, и выдал формулу зелья.
Уже легче.
В подмышечную артерию змейками скользнули детоксикаторы. В теле они разделятся на два десятка модулей каждый, и разбредутся по заданным участкам, дезактивируя яд и вторичную интоксикацию.
— Как он? — спустя час тревожно спрашивает Берия.
Он не может сдержать волнение и ходит вдоль дальней стены туда-сюда. Вообще-то Лаврентий Павлович суетился у кровати, но Антон отослал его подальше, впрочем, из комнаты выгнать не сумел.