Я буду держать тебя (СИ)

И продолжил приезжать потом, до тех пор, пока девочку не отправили в дом малютки – дав имя, написав примерную дату рождения. 
Туда он тоже приезжал, прикрывшись фондом, помогая финансово. И радуясь каждому новому умению, которое приобрела за время его отсутствия Таисия, как её назвали. 
И Сорокина почти не взрывал вопрос, заданный сейчас, тот самый с намёком о том, что ребёнок из детского дома это всегда особенные трудности. Наследственность и прочее. 
  
Он взорвался лишь на первой ступени этого пути, точнее взорвался внутри. Сдержался в кабинете, когда подавали с Адой документы, чтобы запустить процесс по удочерению. Понятно, что без этих вопросов никак, понятно! Но и тон может быть другим, правда же, и… Сотрудница спросила о их понимании, готовности, а внутри у него начала закручиваться спираль ярости, но Ада положила руку на колено и мягко проговорила: 
— Не переживайте, мы всё понимаем. И ко всему готовы. 
Сорокин потом, конечно, выпустил злобу… а дальше в каждом кабинете, где этот вопрос задавали, лишь кивал, стиснув зубы. 
Ему было главное забрать девочку, а дальше… дальше не важно уже – он любого загрызёт, кто на неё косо посмотрит. И не ему про наследственность говорить – она у него не просто сомнительная, она катастрофичная. 
Аделаида 
— Аделаида, вы не очень жалуете хоккей? – всмотрелась в женщину журналистка, задавая вопросы уже какое-то время. 
Та улыбнулась. 
— Жить со спортсменом всегда сложно и не важно, какой это вид спорта. Но в случае хоккея, особенно игры в НХЛ, нагрузки порой бывают нечеловеческие. С утра, после игры, и перед следующей в тот же вечер, я иногда собираю Дениса по кусочкам, мы начинаем с массажа пальцев рук и заканчивая пальцами ног, а потом растягиванием всё тело, это как игра с шарнирной куклой. Совсем не весёлая и не забавная. Нет ничего приятного в том, что твоему любимому человеку плохо. 
— Но вы разрешили вашей дочери тоже заниматься хоккеем? 
— Мы поспорили с Денисом, каким спортом будет заниматься Тая. В целом, если бы она не интересовалась спортом совсем, никто из нас не расстроился бы, но… я конечно сказала, что это будет что-то вроде фигурного катания, или гимнастики. Ну, а Денис не согласился. В шутку возмутился, а чего бы не хоккей? Только Тая выбрала именно его. А я не могу даже смотреть на тренировки, это зона ответственности Дениса. Но он прекрасный отец, самый лучший. Тая сделала правильный выбор.
— Как и вы? 
— Я? Мне не оставили выбора, – рассмеялась Аделаида. — Мне надели кольцо на палец ещё до того, как я развелась. Точнее, когда стало известно, что суд нас с бывшем мужем развёл, наконец, Денис достал два кольца, парных и сделанных на заказ, явно очень заранее до момента. 
Денис 
— Да, всё так, – ответил на вопрос про брак Сорокин, — все должны знать, что это моя женщина, поэтому у неё такое же кольцо, как у меня. И фамилия моя. Ничего не знаю. 
Аделаида 
— Он тиран, невероятный… спорить с ним бесполезно. Так и с ребёнком – это его решение. 
Два года почти они счастливы были, растворяясь друг в друге, Аделаида почувствовала себя девчонкой, сама не верила, как справляется с напором и голодом Сорокина. Но соврала бы, что не умирала от любви, раздирающей её. Продолжая считать всё происходящее безумием. 
А потом он получил травму, и начал пропадать в фонде, задумчивый стал, нежный и внимательный, но она чувствовала, что что-то не так. Её больно кольнуло предположение, что его отпустили чувства к ней, что отдаляется, а из-за характера своего просто не может сказать, что между ними всё кончено. 
— Почему ты не рассказал? – сокрушалась Ада, после того, как он всё же познакомил её с Таисией. 
Случилось это, после прямого вопроса от жены, не появилась ли у него другая. Правда, появилась. Да. Виновата в его состоянии оказалась маленькая очаровательная девочка-сирота. 
— А как бы… – выдохнул недовольно Сорокин, пытаясь объяснить своё молчание, — вот она же… чёрт, они ищут родных её, понимаешь? Пытаются найти родственников, которые заберут, а меня перекрывает, Ада. Я просто не представляю, что там какие-то странные люди, которые раньше, где были? Будут заботится о ней? А правильно будут? 
Его одолевал такой праведный гнев. 
— Просто не хотел, чтобы ты тоже переживала, – нахмурился он, зная, что Тася не может не понравится, и переживать его Аделаида будет, потому что особенная. Добрая и светлая. 
Она ж и за Сороку переживала, как никто и никогда. Проворачивала его постоянно. 
Ида принимала Дениса. Любила безгранично. 
Они стали оба ездить к девочке. Родственников не находилось. 
А потом Ида позвонила Денису, когда был на тренировке, и он чётко понял, что что-то случилось. 
Оказалось, что Тая заболела, её забрали в больницу, а Иду не пускали, потому что она ребёнку никем не приходилась. 
Сорока выцепил адвоката, который разводил его жену с Зарецким, сорвался в больницу и, увидев в коридоре потерянную Аделаиду, присел перед ней на корточки, заглянув в глаза, предложил: 
— Давай заберём её себе? 
Дэн точно знал, что без его слова, не намёка, а чётко озвученного желания, Ада даже не заикнулась бы о приёмном ребёнке. А Сорокин чувствовал в ней это – страх, сожаление, что не может родить сама. Особенно проявлялось, когда они приезжали к Козыревым – Ада так радовалась за беременную Виту, а потом с таким трепетом нянчилась с новорождённым сыном друзей. 
Видел Денис и готовность пойти на самые безумные шаги. Лишь бы он был счастлив. Он! 
А безумие было совсем не нужно. 
Тася стала уже определённо их ребёнком. Безоговорочно. Как выбрала Дениса в спасители, а потом приняла Аду, записав в феи (как сама называла) – они же отдали девочке свои сердца и любовь. 
— Я не могла бы хотеть другого, – проговорила Аделаида. — Я устаю? Да, очень. Тася непоседливая. Очень похожа на Дениса – ей постоянно надо быть в движении. Но это счастливая усталость. Да и я могу сократить свою работу ради них. Это не проблема тоже. Потому что, чтобы прокормить только, нужна команда поваров. Не представляете какой у Дениса аппетит. Мне кажется, что я готовлю постоянно, – она мягко рассмеялась. — А ещё Денис невыносимо неорганизован, знаете, у него одна сумка была с вещами, чтобы можно было перемещаться и не думать о том, что что-то забыл. Теперь за этим слежу я. Или, вот, он постоянно опаздывает. Постоянно. И нет, меня не парит следить за его расписанием, заботится, готовить ему. Я счастлива наблюдать, как он ест мою стряпню. И я буду следовать за ним. И держать, если будет нужно. 
Денис 
— Вы не видели, как она чихвостит врачей моих. Просто Медуза Горгона – один взгляд и все, если не каменеют, так заикаться начинают, говорят, стоя по стойке смирно, – угорал Денис, вспоминая, как она прижимала врачей, требуя их травматолога главного, когда серьёзная травма случилась у Сорокина через два года после возвращения домой. 
А как его пёрло от её уверенного шипения: “я – его жена!” 
Чума! Демон его личный! 
— Просто я чёртов везунчик. Что нужно, чтобы держаться? Люди, которые верят в тебя, которые будут держать тебя, чтобы не упал. И у меня такие есть. Найти таких и не потерять – это охренеть, как сложно. И я буду сражаться за них, держать их сам, пока у меня хватит сил. Так это работает, разве нет? 
И он не верил, что ему когда-то станет не так. Не верил. Потому что сходил с ума по женщине, что находилась рядом. Дарила нежность и любовь. И он спустя несколько лет хотел Аделаиду, как и раньше. А она отдавалась. 
  
И он творил для неё то, что от себя никогда не ожидал. 
— Мама танцует на кухне, – улыбнулся он Тасе. 
— Она всё время танцует, – отозвалась девочка. — Она хотела на танцы пойти.