Сказания Таморана: Песнь Сумерек (СИ)

Например, одна молоденькая служанка с сожалением в сердце проговорила, что их юная госпожа так и не успела добиться своей давно безответной любви, а ее горничная заметила, что пропал любимый кулон мисс Одри.
Углубившись в эти две темы, Малкольм узнал интересные детали. Одри влюбилась на празднике, проведённом во дворце три года назад. Там она встретила вернувшегося из-за границы наследника герцога Южных Равнин, Рована.
Дальше, юная леди семьи Хелбер несколько месяцев пыталась добиться внимания талантливой и молодой звезды королевства, но всё было безуспешно. Дошло до того, что Одри впала в депрессию и на несколько дней закрылась в своей комнате, не желая никого впускать и видеть.
К счастью, через некоторое время Одри взяла себя в руки и вернулась в мир с новыми силами. Казалось, девушка заново обрела уверенность в себе и с новыми силами вернулась в борьбу за внимание со стороны Рована. В то время на её шее и появился кулон, который в последствии она никогда не снимала.
Всё шло прекрасно, даже слишком прекрасно... Семьи уже стали вести переговоры о свадьбе, когда неожиданно, буквально неделю назад, Рован внезапно охладел к Одри. Мисс Хелбер это очень сильно беспокоило, всё это время она не могла найти себе места... до злополучной встречи с Пирсом. После их разговора в библиотеке Одри вернулась домой, сверкая от радости.
Подобная череда вроде бы обычных событий не могла не насторожить повидавшего уже много всего на свете Малкольма. Казалось, что всё шло по какому-то «сценарию», а значит, скорее всего, что-то было подстроено.
« Иллюзии и обман тоже являются частью тьмы... У них был договор, но она не смогла его выполнить?» ― разные сомнения всплывали в разуме охотника. На данный момент он был уверен лишь в одной вещи ― мисс Одри и последователь тьмы были знакомы задолго до этого злополучного инцидента.
Придя к такому выводу, Малкольм попросил доступ к коллекции собранных ей старинных предметов и реликвий, чтобы постараться найти что-то общее у всех вещей.
« Сначала мотив, а потом все остальные детали.» ― так он думал.
Раздав последние указания, он попрощался, пообещав прийти завтра и отправился к себе домой.
Снаружи уже наступила ночь, а потому лишь фонари да крохотная луна на небосводе блекло освещали улицы.
Взяв в дешёвом баре по пути бутылку хмельного эля, Мелкольм направлялся к окраинам Нодгарда, выпивая по дороге. Хоть путь был не близкий, но с выносливостью охотника пройти его не составило труда. Его ветхий домик находился далеко не в самом благоприятном месте, и мог служить только для сна, да и то с натяжкой. Но жильё было дешёвым, и пока он вовремя за него платил, то не встречал никаких вопросов. Владельцу было всё равно, чем он там занимался, отчего авантюрист золотого ранга чувствовал себя гораздо свободнее, нежели живя в центре, как другие наемники его статуса.
Малкольм уже опустошил половину бутылки, когда зашёл на «отшиб», так среди горожан был назван этот район, расположенный за портовыми доками.
Глядя на одинокую луну, бывалый охотник не мог скрыть печальной улыбки, вспоминая старые дни.
― Да, тогда я был излишне беззаботен...
― Должно быть, вы сильно изменились с того дня... ― прозвучал незнакомый голос за его спиной, а мир вокруг покрывался отвратительной тьмой.
Всматриваясь в абсолютную пустоту, неожиданно его окружившую, опешивший Малкольм посмотрел на полупустую бутылку в своей руке.
― Я ещё не настолько нахлестался, чтобы разговаривать со всякими чудиками, ― с ухмылкой на устах проговорил он.
― Как грубо, в глазах глухого весь мир безумен, ― снова заговорил чей-то голос, только уже не из-за спины, а прямо у его лица. Там же, словно из тумана, стала медленно материализовываться чья-то фигура.
― А нынче модно себя не такими как все звать? Мне казалось, что «больные ублюдки» всегда будет в почёте, ― ответил Малкольм с чувственной ноткой сарказма.
― Я очень рад, что вам хватает настроения шутить. Ваш сильный дух так просто не сломить... Я уже чувствую трепет от предвкушения скорого удовольствия... ― слова неизвестной фигуры, окутанной туманом, звучали расслаблено и спокойно, отчего производили ещё более устрашающий эффект.
 
― Дорогуша, моё сердце уже занято, я давно продал себя алкоголю! Но ты не переживай, я уверен, что среди психов куча одиноких сердец, ты обязательно найдёшь себе шизика по душе.
― Нижайше благодарю за заботу, ― искренне поблагодарил его неизвестный, будто совсем не замечая, или просто игнорируя, истинный смысл его слов, ― Но к сожалению, ваше вмешательство в некоторые дела недопустимо, и, несмотря на долгое знакомство, я вынужден от вас избавиться... ― проговорил он с откровенным сожалением, никак не соответствуя образу сумасшедшего, если конечно не брать во внимание значение его слов.
― Ха! Ну давай, напугай меня! ― прокричал Малкольм с явным вызовом, одновременно бросая в неизвестного полупустую бутылку.
― Незачем так беспокоиться перед смертью... ― говоря это, нападавший небрежно отмахнулся от летящей в него бутылки, но в следующее мгновение всё окружающее пространство залило море света.
Неприятель успел лишь вскрикнуть от неожиданности, когда к его горлу уже приближалось ржавое лезвие старого кинжала.
За столь короткое время, равное нескольким вздохам, ситуация успела кардинально измениться, и с уходом света не осталось и следа нападавшего.
Глядя на пустое пространство перед собой, Малкольм молча выругался, но не ослабил бдительности.
« Трусливый сукин сын... сбежал, как только запахло жаренным... Не хочет поднимать лишнюю шумиху...»
То, что разрушило смертельную ловушку, а также застало врасплох убийцу, было световой гранатой, брошенной сразу следом за бутылкой. Это незатейливое устройство было придумано лично им и прекрасно помогало от внезапных проблем, связанных с тёмными ублюдками. Единственным её недостатком, пожалуй, была баснословная цена в один золотой, но Малкольм смирился с такими тратами, лишь бы прикончить как можно больше этих уродов.
Стоя посреди тихой ночной улицы и глядя на разбитую бутылку, охотник удручённо вздохнул:
― Вот же козёл, только зря выпивку потратил...
Неожиданное решение противника отказаться от затеи его убийства в момент первой неудачи говорило о том, что он был очень проблемным парнем.
― Изворотливее любой крысы.
Такие слова кинул ему вдогонку Малкольм, лениво возвращаясь в свою халупу.
...
Далекий север. В двухстах километрах севернее Ворхейма.
Ближе к ночи, как и обещал Асбранд, он привёл всю группу к самой главной диковинке севера.
От первого взгляда на это неподдающееся описанию чудо, рты Аксеи и Ферикла непроизвольно открылись. Даже немало повидавший Морай замолчал в этот момент, поражённый до глубины души:
― Работа истинных богов... ― бывалый демон едва смог пролепетать несколько невнятных слов.
― Ну как!? ― воодушевлённо спросил Асбранд, ― От одного вида издалека весь дух захватывает! Я детстве даже забыл как дышать! ― он будто хвалился своей первой реакцией, указывала вперёд.
Там возвышалась стена. Вернее, просто стеной это великое творение было бы назвать просто кощунством.
Огромный, идущий бесконечно ввысь, барьер сиял яркими лазурными цветами, освещая собой гнетущую тьму северной ночи. Он буквально покрывал собой всё впереди, куда бы ни упал взгляд ― везде виднелись очертания монументального строения.
― Это барьер, возведённый тремя великими волшебниками в конце войны между жизнью и смертью! Изначально наш континент был намного больше, и по ту сторону лежит добрая его половина.
― Давным-давно, когда наш предок Торфин только основал племя Ульбы и поклялся в верности великому Фрострею, на юг континента хлынули нескончаемые орды нежити!
― Смерть, пришедшая с севера, стремилась стереть всю жизнь. Сила её была велика, подобно богу. Тогда все герои континента сплотились, и вместе с северным королевством дали бой неприятелю... мы, конечно же, тоже принимали участие в тех нелёгких битвах.