Путь чести (СИ)
Мы немного попетляли по узким улочкам и оказались в проходе между домами, за которыми уже толпились люди. Стоять в очереди я не стал. Терпение — это не та добродетель, которой одарил меня Господь.
— Пойдем. Знаю иной путь. — я снова потащил девушку к другому входу во двор.
У узкой двери возвышались два исполинских охранника. В большие ладони упало по медяку, и мы с Викторией оказались прямо за сценой. Маленькая победа.
— Где мои attori?! Dove sono i miei влюбленные?! — соединяя немецкие и итальянские слова бегал из стороны в сторону, картинно заламывая руки толстый и низкий человек с тонкими усиками. То ли драматург, то ли хозяин театра.
— Какой смешной. — сжала мою руку Виктория. — А здесь интересно.
Я тоже с интересом крутил головой во все стороны. Были видны стойки с платьями и костюмами и самое главное в итальянском театре — стойка с масками.
Комедия дель арте не могла существовать без ярких образов, очерченных помпезными костюмами и масками. Для каждого театрального образа свой костюм. Купец Панталоне — красный камзол, черный плащ, Доктор — черный костюм с белым воротником и незабвенная клизма, с которой тот носился весь спектакль. Итальянская постановка отличалась от представлений других стран тем, что актер играл огромную роль, потому как был обязан импровизировать. Театральной трупе, зачастую, озвучивались только основные события и вехи предстоящего спектакля, а текст и перипетии сюжета придумывали сами актеры. Но при этом каждый импровизировал только в рамках своего образа, своей маски. Что скрывать, я был сторонником этой методики, хорошо, что сейчас удастся увидеть это вживую.
— Посмотри. — красавица дернула меня за руку. — Что это?
Прислоненный к стене стоял исполинский меч.
— Это меч Капитана. — улыбнулся я. — Комический персонаж, хвастливый, но неудачливый воин, чей меч больше чем он сам. Он всегда старается нарваться на драку, но чаще всего выходит из нее побитым. Надеюсь увидим его сегодня. Должно быть смешно.
Намечалась постановка, которая заставит народ, собравшийся перед другим входом, улыбнуться.
Однако вокруг происходила странна суета. Безостановочно бегали люди. Обслуга окликала Доминику и Алессио.
— Mama Mia! Все пропало! Народ нас разорвет! — толстяк обхватил лысую голову руками, усики печально опустились.
— Не волнуйтесь, маэстро Климинни, мы что-нибудь придумаем. — кружил вокруг начальника помощник.
Маэстро отмахнулся.
— Все кончено! Correre! Пусть дикая толпа меня разорвет! Я готовь сталь этой жертвой!
— Мы можем просто вернуть деньги. — худощавый помощник положил руку на плечо толстяка.
Климинни испепелил его взглядом.
Я улыбался так что болели щеки. Для меня комедия уже началась.
— А вот вы, delizia dei miei occhi! — толстяк повернулся к нам с Викторией. — Не выручите ли меня? Да что меня! Великий театр!
Заметив наше смятение маэстро Климинни одним невероятным шагом оказался между мной и Викторией и поманил нас пальцем, похожим на франкфуртскую колбасу.
— Конечно это будет не бесплатно, mio caro. — он хитро улыбнулся. — Четыре талера на двоих. А? Отличная сделка, золотые мои!
Я даже рот открыть не успел.
— Шесть. — шепнула Виктория.
— Маэстро, это грабеж! — влез, неизвестно как услышавший красавицу, помощник толстяка.
Маэстро глубоко вздохнул и вдруг резко отвесил худому оплеуху.
— Заткнись! Мы здесь не дешевку ставим, а творим искусство! — и продолжил уже спокойнее. — Из-за этой шлюшки Доминики все чуть прахом не пошло, а теперь у нас идеальные Влюбленные. Mercato! Посмотри на них. — толстый палец ходил от меня к Виктории и обратно. — Это же чистая эстетика. Публика будет в восторге. Ох, эти лица!
— Простите, сеньор. — склонился худой.
— Ты прощен. — Климинни повернулся к нам. — По рукам! Шесть талеров!
— Восемь. — спокойно произнесла девушка. Я огромным усилием подавил смех, разрывавший меня изнутри. Помощник маэстро чуть не взлетел от возмущения.
— Вы случайно не из Флоренции? — толстяк лукаво улыбался.
— Ганновер. — с достоинством произнесла девушка.
— Dio sa che non è una donna ma il diavolo. — произнес себе под нос итальянец.
— Что, простите? — склонила голову Виктория.
— Восхищаюсь вашей деловой хваткой. — маэстро повернулся ко мне. — По рукам?
Я посмотрел на свою спутницу, она согласно кивнула. Я протянул раскрытую ладонь толстяку.
— Мы согласны.
Спектакль начался со своеобразного разогрева ревевшей в предвкушении публики. Сначала на сцену за занавес пустили жонглеров, а потом вышел сам маэстро Климинни. Это была особенность испанского театра, толстенький итальянец умело жонглировал традициями разных стран. После выхода к аудитории, ему полагалось подружиться с публикой, обаять ее. Эта часть называлась loa — «похвала».
— Дорогие господа и дамы! Мы приехали в ваш прекрасный город и поняли, что не можем не выступить перед такой благородной и доброй публикой! — пространство перед сценой одобрительно загудело.
— Театр маэстро Климинни известен всему свету, — продолжил глава театра, — и выступает исключительно перед чуткой и умной публикой, коей вы конечно же являетесь! И сегодня вы увидите то, что еще не видел никто! — зал взорвался еще более одобрительными возгласами. — И вот какие приключение с нами произошли по дороге сюда…
Пока Климинни развлекал публику, нас с Викторией нарядили в дорогущие костюмы, обшитые то ли искусно выделанным стеклом, то ли действительно самоцветами.
— Я так полагаю нам надо будет просто молчать и ходить с глупыми лицами? — я просил худощавого помощника, следовавшего за нами по пятам. Видимо он не был уверен, что мы не сбежим в их дорогущих костюмах.
— А вы хорошо знаете свою роль. — скривился он.
— Колкость глаз не колет, не хочу, чтобы нас, а потом и вас закидали тухлятиной. — я пожал плечами.
— С вашей внешностью это вряд ли произойдет. — признал доходяга.
— Премного благодарны. — Виктория увела меня в сторону. — Нам точно ничего не надо будет говорить? Я ужасно боюсь.
— Не волнуйся, раз говорят, что просто нужно пройти с важным видом, то думаю так и будет.
На сцене уже вовсю шел спектакль, народ хохотал над Купцом и Доктором.
— Ваш выход! — поторопил нас взявшийся из ниоткуда Климинни. — Velice! Velice!
Виктория взяла меня за руку, и мы степенно словно каравелла выплыли из-за деревянных кулис.
— Ох! Какие же они красивые! — раздалось в толпе.
— Не то что ты! Корова! — раздался еще один голос и толпа громко засмеялась.
За нами колесом выкатились Веселые слуги.
— О! Вы посмотрите, народ, — обратился один из них визгливым голосом к зрителям, — какая красота! Во всех королевствах не найти подобной красоты! Видите?!
— Да!!! Видим!!! — взревела публика.
— А ведь коварный Капитан давно влюблен с Сюзанну! — продолжил слуга, а из-за кулисы куда направлялись мы с Викторией вышел в маске сам Капитан. В руках его было две рапиры.
— Я вызываю вас на поединок чести! — произнес актер с испанским акцентом. Зрители неодобрительно загудели.
Вот тебе и роли без слов.
Я сжал ладонь Виктории и шепнул ей на ухо.
— Не волнуйся, все будет хорошо. — и резко повернулся к Капитану. Играть так играть!
— Подлец! — взревел я. — О какой чести ты смеешь говорить?! Особенно в присутствии моей обожаемой Сюзанны! — Виктория картинно упала в большое кресло.
Публика загудела слова поддержки. А глазах Капитана я увидел настоящее уважение, он явно не ожидал подобного.
— Я принимаю вызов! Готовьтесь к смерти, сударь!
— Да!!! Заколи этого испанца!!! — закричали в зале. — Молодец! Не спускай такое!
Рапира при ближайшем рассмотрении оказалась просто тупым куском метала.
Слава Богу. Хватит с меня настоящих рапир.
Наши клинки сошлись под топот, крик, свист и аплодисменты. Мой сценический противник был весьма неплох, но это для меня. А ведь я так и не нашел себе никакого учителя. Мы кружили в танце значительное время, в этот же момент Виктория заламывала руки и закатывала глаза, а Веселые слуги, принимали ставки. Климинни хорош, деньги можно собрать со всего, что вызывает эмоции.