Путь чести (СИ)
— Мы отправляемся к Делагарди. — отвечаю я на немой вопрос Тапани. — Прямо сейчас.
Глава 8
"Одно слово освобождает нас от всех тяжестей и болей жизни: это слово — любовь.“
Софокл 496-406 до н.э.
— Себастьян, если будешь тут спать, то проспишь рождественский диспут. — голос был мягкий, но настойчивый. — Зачем тебе эти проблемы?
Действительно, не стоило шутить с магистром Вительсбахом. Я совсем не хотел провалиться и не получить степень бакалавра. А вот отец точно бы был рад, что непутевый сын вернется домой и наконец возьмется за семейное дело.
Нет уж. Лучше в наемники записаться, а еще лучше не опоздать на диспут, и все сдать.
— Спасибо, Фабрицио. — я разлепил глаза и улыбнулся своему товарищу с медицинского факультета.
Меня медицина не привлекала, но из-за соседства с этим спокойным тюрингцем я и сам стал разбираться в анатомии. Если не сдам и пойду в наемники, точно пригодится.
Тьфу. Чур меня.
Фабрицио сосредоточено собирал гору книг, он был из зажиточной семьи и мог себе такое позволить, на мое счастье. В отличие от нас, медикам в учебе спуску не давали. Студентам его факутьтета читали избранные книги «Канона» Авиценны, сумму из Галена, выдержки из Гиппократа, трактаты посвящённые физиологии, теории болезни и принципов лечения, а также о лихорадках, которые в наше время были ой как распространены. Друг отучился уже сорок месяцев и был уже в одном шаге от такой желанной степени. Испытание перед своим профессором Фабрицио уже прошел и прошел с блеском. А вот общий — в присутствии всех докторов факультета, вызывал у тюрингца неконтролируемую панику.
— Не волнуйся. — я подбодрил товарища поднимаясь с кровати. — Это всего лишь люди. В конце концов представь их голыми и весь их авторитет перестанет на тебя давить. Я всегда так делаю.
Фабрицио заулыбался, видимо моя идея пришлась ему по душе. Тем лучше. Значит сдаст анатомирование без ошибок.
— Ты сам-то готов полностью? — тюрингец натянул на голову модный берет с белым пером. — Как думаешь сдавать?
— С Божьей помощью, конечно же. — хохотнул я. Я совершенно не готовился к своему диспуту. Я абсолютно равнодушен к алкоголю, но вчера… Вчера произошла невероятного вида попойка в одной из таверн недалеко от католического собора Святой Марии. И было совсем не до подготовки.
Да, Эрфурт необычный город. Здесь протестанты и католики, да и прочие религии мирно могли сосуществовать уже почти сто лет. Такая многоконфессиональность давала прекрасные возможности для торговли. А торговлю здесь любили абсолютно все кроме меня.
— Да бога надейся, а сам не плошай. — Фабрицио шутливо поклонился. — Как я тебе? Хорош?
— Ну если хочешь внешностью затмить знания, то думаю у тебя получится. Идея необычная, но может сработать. Мыслишь оригинально. — я захохотал во весь голос.
— Да ну тебя. — отмахнулся товарищ. — Я дал себе обещание, что если сдам сегодня экзамен, то обязательно расскажу Марии о своих чувствах. Верю, что она ответит взаимностью, и мы будем счастливы.
— Дело хорошее, но, во-первых, ты мог сделать это раньше, а, во-вторых, ты еще сдай. А то празднуешь победу, до которой еще далеко.
— Себастьян, ты как крылатый Гермес. Поддерживаешь и отнимаешь надежду одновременно. Нет бы сказать, что все получится.
Я махнул рукой.
— Иди уже. Все будет хорошо. Сегодня я отпускаю с тобой часть своей удачи, а значит все пройдет отлично.
— Так-то лучше. А то пугаешь только. — ответил Фабрицио.
— Я всего лишь рассматриваю все возможные варианты. — улыбнулся я.
— Отпразднуем потом?
— Само собой, друг мой, а иначе зачем придумали экзамены?
— Отлично. Тогда и тебе сегодня успеха, фон Ронин. — бросил Фабрицио уже закрывая за собой дверь.
Голова, что странно, не болела. Да и отполированный железный лист это подтверждал. В отражении улыбался молодой человек с большими карими глазами, стриженными черными волосами, усами и бородкой по местной моде.
Не так уж плохо.
Я улыбнулся и начал натягивать на себя штаны.
Очень кстати, что товарищ решил меня все-таки разбудить, не рассчитывая на мои собственные силы.
Солнца на улице не было. Мелкий снег падал на мостовую. Путь мой пролегал через мост Лавочников, правда мостом это было назвать сложно, маленькой речки с него видно не было, потому что мост был жилым. На его сваях прекрасно стояли обычные дома и сооружение через реку больше походило на обычное продолжение улицы.
— Крендельки! Свежие крендельки! — надрывался мальчишка с деревянным лотком на шее. Я кинул ему медяк и закинул кусок соленого теста в рот.
— Спасибо, малец! — я улыбнулся.
То, что нужно.
Настроение было отличное, через пару дней наступало рождение Спасителя, а в моей семье оно праздновалось очень пышно и с подарками друг другу. По рассказам матери, отец не слишком любил эту традицию с дарением и настаивал на умеренности, но настойчивая француженка убедила его в необходимости приносить радость друг другу.
За высокими домами показался шпиль Купеческой церкви. Настоящей святыни для протестантов. Именно на кафедре этой церкви проповедовал человек изменивший все. Мартин Лютер. Он не побоялся выступить против Папы Римского и перевёл Библию с латыни на народный язык. Перевод реформатора впервые сделал Библию доступной для широких масс мирян, которые до этого не понимали в мессе ни слова. После перевода Лютера люди начали самостоятельно изучать святое Писание и даже толковать библейские тексты.
Мартин опубликовал свои «Девяносто пять тезисов» и начал то, что сейчас называют великой Реформацией. Основной целью его тезисов было показать народу, что священники не являются прямыми посредниками между Богом и человеком, они должны лишь направлять паству и являть собой пример истинных христиан. Смелый священник выступал против непогрешимости Папы Римского, ссылаясь на греческую, то есть православную, церковь, которая также считается христианской, но прекрасно обходится без папы и его безграничных полномочий. «Человек спасает душу не через Церковь, а через веру», — писал Лютер. Я не был хорошим верующим, но его слова отзывались даже в моей душе. И вызывали еще больший интерес к далекой Московии.
Все-таки я нервничал, иначе столько мыслей бы не роилось в моей голове.
Ничего. Не боится только дурак, а смелый человек может держать свое беспокойство в узде. Эти слова сказал мне мой отец. А он как старый солдат кое-что знал о страхе. Кстати, он отступил с увещеваниями о семейном деле перед учебой в университете именно из-за города где проповедовал Мартин Лютер. Мама как настоящая француженка могла великолепно и мягко манипулировать кем угодно.
— Сударь, не хотите ли посетить нашу прекрасную таверну! — зазывала бесцеремонно схватил меня за руку, вырывая меня в реальный мир. — Сегодня три кружки пива по цене двух и вепрево колено в меду за медяк. Такого не у кого нет! Даже ваши жена вас так не порадует! Не проходите мимо!
Предложение заманчивое. Даже очень.
Кренделек упал в бездонную пропасть желудка и исчез там без следа. Фантазия живо нарисовала подкопчённое колено, и рот сразу же наполнила слюна. Но времени на это не было. Я хотел заранее прийти к корпусу, чтобы опросить тех, кто уже сдал к чему быть готовым.
Я мягко освободился от руки и улыбнулся.
— Клянусь честью, сегодня я буду у вас! Но чуть позже. И возьму все в двойном размере. Можете не сомневаться.
— Я рассчитываю на вас, сударь. У вас лицо человека, который держит свое слово. — весело крикнул в спину зазывала.
Снег прохладными каплями оставался на лице. Настроение было все лучше и лучше.
Я свернул на короткую и узкую улочку на дороге к корпусу университета. Улочка была тиха и пуста, только снежок кружился быстрее завывающем в узком месте сквозняке. И вдруг тихий вскрик из-за поворота примыкающей улицы.
Собака что ли подраненная?