Волчье (СИ)
Тихо скрипнули дверные петли, поднявшийся ветер пробежался по щекам, а лицо застыло маской ужаса, когда на пороге вместо хрупкого девичьего тела выросла мощная фигура короля.
Разодетый в темные шелка и бархат, Сверр выглядел величественным в своем мрачном великолепии, на темных волосах приглушенно играл бликами серебряный венец, и только некрасивое, отталкивающее лицо отбивало всякое желание смотреть на него. Прищуренный взгляд черных глаз мазнул по комнате, зацепился за мою замершую у окна фигуру, а тонкие губы искривила мерзкая усмешка, и я вдруг отчетливо осознала, что Его Величество пьян.
— Рад видеть вас в добром здравии, леди Илва, — хриплым голосом произнес мужчина, сделав шаг в мою комнату, а за его спиной вырос хмурый, как грозовая туча, Ингварр. Капитан королевских гончих наблюдал за происходящим с возрастающей тревогой, в синих глазах вспыхивали золотые искры, и мне поведение мужчины совсем не нравилось.
Застыв испуганным зверьком, я настороженно наблюдала за приближением альфы, а инстинкты внутри буквально вопили, что что-то не так.
— Ваше Величество, ваши гости… — начал Ингварр, попытавшись привлечь к себе внимание, но от него Сверр отмахнулся, словно от надоедливого насекомого.
— Ступай и пусть никто не смеет тревожить меня до самого утра, — даже будучи одурманенным терпким вином, король все еще подавлял и приказывал, не сомневаясь в том, что его послушают, и я даже не удивилась, когда капитан королевских гончих коротко кивнул и буквально растворился в сумраке коридора.
Тяжелая дверь захлопнулась за спиной Его Величества, и мы остались в покоях одни.
Поднявшаяся на лапы волчица, совсем недовольная таким соседством, насторожено следила за каждым шагом Сверра, нервы напряглись подобно струнам, и я, кажется, даже забыла, как дышать, не понимая, почему вдруг мужчина решил покинуть свой собственный праздник ради плененной им непокорной девицы. Его появление здесь спутало мне все планы, я судорожно скользнула взглядом к двери, размышляя о том, что мне теперь делать, а сознание зацепилось за небрежно брошенный королем приказ.
Он велел никому не беспокоить его до утра, он отправил Ингварра вместе со стражниками прочь, а это значит, что мои покои остались без охраны. И как только у меня появится возможность…
— Меня восхищает ваше упрямство, леди Илва, — Сверр вел себя так, будто вышел на прогулку, легко оттолкнул носком сапога старые осколки разбитой кружки, а после взглянул на меня с неожиданным любопытством, и в черных глазах клубилось непонятное мне пламя, которое заставляло мою волчицу зло скалить зубы. — Вы не едите и не пьете уже второй день, хотя и знаете, что это только ослабит вас.
— Зато я уверена, что меня не отравят во второй раз, — огрызнулась я, почувствовав всколыхнувшееся внутри раздражение. Руки невольно сжались в кулаки, в горле запершило, и я подобралась, будто перед прыжком, когда волчица решила, что альфа подошел слишком близко. Его зверь, вновь пытающийся подавить и подчинить, натолкнулся на яростный оскал и стойкое нежелание склонить голову. Я видела, что Сверру это не нравится, видела, как он пытается изучить меня, прочувствовать моего зверя и понять, почему он по-прежнему борется, но за злостью легко было скрыть страх, и я только сильнее поджала губы. — Зачем вы пришли? Решили, что я преподнесу вам подарок на день рождения и склоню голову? Этого не будет, пусть даже мне придется умереть от голода и жажды.
— О, поверьте, моя дорогая, для того, чтобы подчинить вас, у меня найдутся и другие методы, — альфа широко, как-то предвкушающе улыбнулся, и у меня внутри все буквально похолодело от плохого предчувствия.
То мгновение, когда мужчина хищным зверем бросился ко мне, я, к своему ужасу, пропустила, и не успела среагировать достаточно быстро. До этого мне ни разу не приходилось иметь дело с оборотнями, я справедливо считала себя быстрее, сильнее и выносливее других народов, превосходя их легко, будто бы играючи, и совсем не ожидала, что кто-то может стать мне достойным противником. Я недооценила альфу, я не знала, что он может двигаться с такой скоростью, и в тот момент, когда на моем теле сжались обжигающие холодом ладони, я услышала обозленный вой собственной волчицы, рванувшей в бой.
— Убери от меня свои руки! — вспорол горло яростный крик, я зашипела испуганной кошкой, изогнувшись в крепкой хватке, не позволяющей пошевелиться. Мир вокруг словно пропустили через золотую призму, во рту вновь поселился призрачный привкус крови, и я щелкнула крепкими зубами, когда в нос ударил терпкий запах сильного самца. Лицо мужчины вдруг оказалось неожиданно близко к моему, пронзительный взгляд черных глаз обжег, и я зло оскалилась, набрав в грудь воздух, чтобы выдать новую порцию ругательств…
Но Сверр вдруг подался вперед, и я захлебнулась на вздохе, когда сухие губы с силой прижались к моим.
Внутри всколыхнулась волна горького отвращения, терпкий вкус вина, оставшийся на языке, заставил инстинктивно сглотнуть, а в горле возник комок, и мне показалось, будто меня сейчас вырвет. Ладони с силой уперлись в широкую грудь, я приглушенно взвыла, пытаясь освободиться и чувствуя широкую ладонь, удерживающую мой затылок и путающуюся пальцами в соломенных волосах, а волчица внутри взревела раненым зверем, требуя взять контроль над сознанием и разорвать противника в клочья. Старый медальон, давно уже оставивший обугленный след на ткани платья, вновь начал нагреваться, виски закололо болью, а почувствовав скользкий, похожий на змею язык, пытающийся пробиться сквозь крепко сцепленные челюсти, я изо всех сил впилась в него зубами.
В горло хлынула чужая соленая кровь, от которой мгновенно перехватило горло, Сверр яростно взревел, рванувшись назад, а сильный удар обрушился на мою скулу, от чего болезненно мотнулась голова. Не удержавшись на дрожащих ногах, я отлетела в сторону, споткнувшись о валяющийся на полу сломанный стул, наткнулась коленями на подвернувшуюся на пути постель и буквально рухнула на твердую перину. Руки запутались во множестве мягких шкур, волосы упали на глаза, когда я попыталась вернуться в вертикальное положение, но не успела приподняться на локтях, как сверху на меня буквально рухнуло тяжелое тело.
— Дикая волчица, — прошипел явно обозленный Сверр, больно сжав рукой мою шею и надежно придавив к кровати, и я рванулась всем телом, отчаянно пытаясь освободиться. — Я научу тебя уважать своего альфу и подчиняться ему.
— Только посмей… — прорычала я, инстинктивно облизывая окровавленные губы, и только втянула сквозь зубы воздух, когда сильная рука заставила меня уткнуться лицом в мягкую шкуру, пахнущую травами и дымом.
Его Величество завозился за моей спиной, послышался шорох и треск рвущейся ткани, и я едва не взвыла, ощутив холодок, скользнувший по обнаженной коже. От одной лишь мысли что мужчина собирается делать, у меня перед глазами темнело, воздуха катастрофически не хватало, но лишенная возможности двигаться и едва способная дышать сквозь теплую шкуру, я чувствовала себя бабочкой, пришпиленной за яркие крылышки. Внутри все сжималось, отчаяние жгло грудь, а волчица уже не выла, скулила так громко, что мне казалось, будто других звуков в мире просто не существует.
Горячее дыхание обожгло ухо, когда Сверр склонился ко мне, сухие губы, словно издеваясь, почти нежно коснулись чувствительного места под волосами, и я с силой зажмурилась, услышав самодовольный шепот:
— Ты принадлежишь мне.
Мужское колено вклинилось между ног, заставив развести бедра, которые я отчаянно пыталась сжать, где-то за окном полыхнула яркая вспышка разноцветных огней, а громкое начало новой песни, распеваемой пьяными голосами, слилось с моим истошным воплем.
Саднящая, острая боль словно пронзила все тело насквозь, чужие бедра плотно прижались к моим, пригвоздив к постели, а нос задергался, когда я уловила тонких запах своей собственной крови, вскруживший голову. Горло свело спазмом, горячие слезы, вскипевшие на глазах, моментально впитались в теплую шкуру, а волчица, чувствующая мою боль, вторила сорвавшемуся с губ крику отчаянным, почти человеческим стоном. Мир вокруг полыхнул огнем и как-то словно потускнел, то ярко вспыхивая золотом, то становясь почти черным, кровь зашумела в висках водопадом, и я лишь крепче вцепилась пальцами в простыни, когда новый сильный толчок придавил меня к перине.