Волчье (СИ)

Боромир в последнее мгновение почувствовал чужое присутствие, резко вскинувшись и позабыв о распластанном на земле Фродо, а в следующую секунду я буквально налетела на него, сбивая собственным телом. От сильного толчка из груди выбило весь воздух, ввысь взметнулась волна сухих листьев, а в нос ударил необыкновенно родной запах, моментально вскруживший голову, но обеспокоенная волчица на этот раз не утратила голову. Громоподобно зарычала, разрывая лесную тишину, широко расставила лапы, упираясь ими в крепкую грудь, и для острастки щелкнула зубами, заглянув прямо в затуманенные серые глаза.
Кажется, Боромир так и не понял, что произошло, лежа под моим телом, он даже не попытался вырваться, ошарашено уставившись на меня, и я едва не взвыла, увидев, как бушует в родных глазах темное, жадное пламя, сжигающее все на своем пути. Гондорец словно обезумел, смотрел слепо, будто не видя, а руки то и дело сжимались в кулаки, загребая сломанные ветки, траву и рыхлую землю. Я чувствовала, как гулко бьется его сердце, я чувствовала, как тяжело и рвано он дышит, опаляя горячим дыханием мою морду, и понимала, что что-то не так.
И от этого осознания хотелось громко, истошно выть.
— Даэре… — послышался негромкий, испуганный голос, а резко вскинув голову, я заметила, как бледный до синевы, взъерошенный Фродо, сев на земле, таращится в нашу сторону, с такой силой сжимая в руке цепочку с кольцом, что побелели костяшки пальцев.
Услышав голос полурослика, Боромир слабо трепыхнулся, попытавшись освободиться, и я, понимая, что надолго удержать его не смогу, зло рявкнула на тут же попытавшегося отползти подальше хоббита. Правильно, проваливай, убегай отсюда, пока не стало поздно! В круглых синих глазах плескалась неподдельная паника, мне было безумно жаль Фродо, было безумно жаль, что так вышло, и я прекрасно понимала, что сейчас главное разделить их, увести Бэггинса как можно дальше отсюда.
Ярясь на себя за беспомощность и из последних сил удерживая собственным телом все больше сопротивляющегося Боромира, я уставилась Фродо прямо в глаза, тихо заскулила, глядя на него с невероятной мольбой, а после вновь зарычала, молясь, чтобы он понял. Не стой, беги, малыш, уходи, пока можешь! Там Арагорн, он поможет тебе, а я… Я позабочусь о том, чтобы никто не бросился за тобой следом. Тяжелая рука с силой опустилась на правый бок, обжигая болью, вцепилась в белоснежную шерсть, оттягивая ее и заставляя болезненно рычать, но я не сдвинулась с места, лишь сильнее надавливая лапами на грудь распростертого подо мной воина.
Не знаю, понял ли Фродо, что я пытаюсь до него донести, но в какой-то момент он просто подхватился с земли, неловко переступил с ноги на ногу, а после, круто развернувшись, рванул куда-то прочь, почти моментально скрывшись за деревьями. Боромир отчаянно дернулся в бесполезной попытке вырваться, но я, убедившись в том, что полурослик сбежал, вновь повернулась к мужчине, щелкнув пастью почти у самого его носа.
Ну же, пожалуйста, приди в себя!
Золотые глаза испуганно всматривались в потемневшие серые, скользили по изученному до малейшей черточки лицу, сейчас вдруг ставшему совершенно чужим, а волчица билась в груди загнанным зверем, не зная, как помочь своей паре. Обезумевший, пребывающий на грани сна и яви Боромир бился, словно в силках, пытался освободиться и клочьями рвал густую шерсть, серебром усыпавшую жухлые листья, но я заставляла себя лежать на месте, заставляла себя верить, что не ошиблась, что правильно отогнала Фродо подальше, что сейчас гондорец придет в себя, поймет…
Боромир, прошу, ты сильный, ты справишься! Не оставляй меня одну, ты же…
Горячая слеза скользнула по белой шерсти, оставляя темный след, упала на измазанную землей щеку, и я, крепко зажмурившись, изо всех сил прижалась к груди мужчины, пытаясь почувствовать его родное тепло. Тихо заскулила, уткнувшись мордой в шею, вдохнула полной грудью резкий запах крови, пота и походного костра, чувствуя, как он щекочет чувствительный нос, и судорожно выдохнула, когда Боромир замер на мгновение, вдруг прекратив сопротивляться.
 
Открывать глаза было страшно, и я только сильнее прижалась к крепкому телу, чувствуя, как гулко бьется сердце мужчины.
Или это было мое собственное?
— Даэре?.. — хриплый шепот подействовал ударом кнута, и я, все еще не торопясь верить в то, что все закончилось, подняла голову, жадно всматриваясь в знакомое лицо. Буря ушла из знакомых, уставших глаз, серая сталь схлестнулась с расплавленным золотом, а темные брови удивленно взлетели вверх. — Что я… Что я наделал, девочка…
В тихом голосе было столько отчаяния, что больно стало мне, и я, вновь не сдержав жалобного скулежа, склонилась ниже, проведя шершавым языком по колючей, чуть солоноватой щеке. Тяжелая ладонь легла мне на холку, привычно забираясь под густую шерсть, мышцы на широкой груди подо мной напряглись, и я, убедившись в том, что безумие ушло, поспешила слезть с мужчины, позволяя ему сесть. Боромир судорожно сглотнул, с силой потерев лицо руками, сжал руками виски, будто пытаясь избавиться от какого-то неприятного чувства, а после посмотрел на меня все теми же воспаленными, уставшими глазами.
— Ты молодец, девочка, — пробормотал он, потрепав меня по голове и заставив прижать уши. — Я… не знаю, что это было. Это просто как безумие, я не хотел… Эру, поверь мне, я не хотел всего этого!
Горечь, испытываемая гондорцем, почему-то ядом отравляла сердце мне, и я готова была абсолютно на все, чтобы больше не слышать ее, чтобы не видеть Боромира в таком состоянии. Я злилась на себя, потому что совершенно не знала, что можно сделать в такой ситуации, я злилась, потому что не понимала, что происходит с моей парой и почему морготово кольцо так действует на него, и ни на кого другого, и от ярости и злости хотелось рвать и метать. Была бы моя воля, я бы лично оттащила полурослика с кольцом в Мордор, лично бы проследила, что оно уничтожено, лишь бы Боромиру больше не было так больно, но…
Но все, что я могла делать, это беспомощно и слепо тыкаться носом в широкую ладонь мужчины, выпрашивая нехитрую ласку и пытаясь отвлечь его от того, что чуть было не произошло на маленькой полянке у подножия холма.
Ведь опоздай я всего на пару минут…
Мерзкий, отчаянно неприятный землистый запах, показавшийся мне смутно знакомым, коснулся носа, взметнувшиеся инстинкты подняли на лапы недовольно заворчавшую волчицу, и я, отвлекшись от Боромира, резко оглянулась, с подозрением осматривая непроницаемое полотно леса. Что-то было не так, что-то меня беспокоило, от чего шерсть на загривке стала дыбом, а красный медальон на шее опасливо нагрелся, намекая на то, что запертому внутри зверю что-то совершенно не нравится. Из груди вырвалось тихое, угрожающее рычание, и я медленно поднялась с земли, дернув ставшим торчком ухом.
— Что случилось? — спросил встревоженный моим поведением Боромир, рефлекторно положив руку на эфес меча, и я только недовольно фыркнула в ответ, принюхиваясь к запаху, который становился все отчетливей. Где-то там, в глубокой чаще слышался нарастающий шум, что-то лязгало и скрипело, а еще звучал странный звук, будто бы…
Смутно знакомое улюлюканье донеслось до чувствительного слуха, заставив кровь вскипеть в венах, и я зло оскалилась, моментально осознав, что именно меня так встревожило.
Орки!
Множество затянутых в скрежещущие доспехи уродцев вышагивали к нам из глубины леса, я чувствовала их приближение, я слышала рычание и короткие фразы на странном, незнакомом языке, произнесенные хриплыми, противными голосами, слышала треск ломающихся веток и шорох листьев, и могла предупредить Боромира об опасности лишь яростным рычанием, от которого содрогнулась грудь. Беспомощно оглянулась на мужчину, молясь богам, чтобы он понял, и едва не расплакалась от облегчения, когда заметила, как нахмурившийся воин выхватил свой меч. Острая сталь с тихим шелестом покинула ножны, тихо заскрипели кожаные перчатки, когда гондорец крепко сжал ножны длинными пальцами, и сорвавшийся с тонких губ едва слышный стон заставил сердце рухнуть куда-то в пятки: