Змея за терновым троном (СИ)

— Однажды один фэйри сказал, что в одиночестве кроется сила. Знаешь, где он сейчас? Гниёт вдали ото всех, кто его любил, потому что ошибался. — Он проводит пальцами по фреске и натянуто улыбается. — Я так и не научился быть один, но и с кем-то тоже. Иронично, правда?
Я переминаюсь с ноги на ногу и спрашиваю, чтобы не оттягивать неминуемое:
— Мы поцеловались.
— А ты не ходишь вокруг да около.
Пожимаю плечами.
— Думала, ты тоже.
— Да, обычно так оно и есть. Вино делает меня… сентиментальным. — Он прижимается лопатками к изображению на стене, заслонив быка, и ослабляет ворот рубашки. — Никогда не встречал таких, как ты.
— Моря Посейдона! — Смешок вырывается из моей груди. — И это работает? Девушки ведутся?
Тео мрачнеет и делает ленивый шаг мне навстречу. Я нервно сглатываю и инстинктивно отступаю.
— Обычно мне не требуется вести с ними беседы. — Он склоняет голову, рассматривая меня. — Наличие коронованного отца открывает многие двери и поднимает любые юбки.
— Ты ведь понимаешь, как мерзко это звучит?
Гул из зала становится ощутимо слышнее. Принц продолжает неспешно идти вперёд, вынуждая меня пятиться.
— Правда не всегда сладка. — Его глаза бродят по моему телу, и я чувствую себя голой. — Тебе не нужна корона и дворец. Ты не покупаешься на богатство и власть. Говоришь, что думаешь, даже когда следует промолчать. Дерзишь и споришь. Кому-то всё это покажется неуважительным и безрассудным, но я в этом вижу свободу, которой недостаёт мне. Старо как мир: нас часто притягивает то, что мы не имеем сами.
Моя спина касается двери, откуда мы вышли, и лёгкая паника сковывает тело холодными прутьями в клетку. Я озираюсь в поисках пути к отступлению, и это только веселит Тео. Он подходит вплотную ко мне и располагает руки по бокам от моей головы. Медленно и без резких движений.
— Ближе к делу, — наигранно зевая, говорю я. — Начинаю засыпать.
Тео усмехается моей слабой попытке казаться невозмутимой.
— Если бы я поцеловал тебя сейчас, ты бы ответила?
Вопрос кажется простым, но на доли секунды вводит в ступор. Принц внимательно отслеживает каждое мимическое движение на моём лице, и мне приходится приложить усилия, чтобы не сломать маску напускного безразличия.
— Нет, — произношу твёрдо, и в комнате становится на одного лжеца больше.
Он щурится, будто не верит ни единому слову.
Теряю навык.
— Мы можем, — его взгляд опускается на мои губы, — проверить.
Пытаюсь сбить сердечный ритм и удержать сбивчивое дыхание в узде, но выходит из ряда вон плохо. Я скрещиваю руки, чтобы создать межу нами хоть какую-то преграду, и спастись. Локти еле вклиниваются между моей и его грудью.
— Послушай, большую часть времени ты провёл при дворце, где каждая девушка готова на всё, лишь бы прикоснуться к роскоши и титулу. И тут появляюсь я, всячески руша твои представления о противоположенном поле. — Чувствую, как загоняю шипы Тео прямо под кожу, но не могу остановиться. — Это не я такая особенная, а ты привык к жизни по шаблону.
Его губы плотно сжимаются, а ноздри раздуваются. Он с шумом вдыхает воздух и резко отшатывается, будто от огня.
— Лучше бы ты дала мне пощёчину.
Я трещу по швам, но заставляю себя расправить плечи.
— Ты и я — проигранная партия ещё до начала игры. Расклад, который невозможен и… Работа прежде всего.
В последнем есть доля правды. Не могу позволить себе сблизиться с тем, кто лгал мне первого дня знакомства. Сознание должно оставаться незамутнённым. И пока мы не проясним всё окончательно, нам стоит держать дистанцию. Не то, чтобы я планировала что-то после…
Тео закатывает глаза и манерно кланяется.
— Мне жаль, если своим поступком я подорвал твой профессионализм. Мешать личную жизнь с работой было… и впрямь ошибкой. Признаю свою вину. — Его речь становится отрешённой. — Ты оказалась рядом в тот момент, когда я был оголён и нуждался в ком-то… Прошу прощения за это, а теперь… — Он наклоняется к моему уху и холодно шипит: — Кыш!
До меня не сразу доходит, чего он хочет. Тео не ждёт озарения и твёрдо отодвигает меня в сторону, придерживая за локоть. После чего открывает дверь и входит в душный зал. Ворвавшийся шум оглушает и перекрывает мой собственный сумбур в голове. Холод пробирается от кончиков пальцев до позвоночника. Тело начинает дрожать, и я обхватываю себя, чтобы сдержать это.
 
— Соберись. Не надо устраивать драму, — шепчу себе как мантру. — Ты на работе. Работай!
Я закрываю переживания в коробку и кидаю их в ту огромную кучу, что уже скопилась внутри меня. Затем расправляю плечи, встряхиваюсь и выхожу в гущу событий. Принца поблизости не видно. Оно и к лучшему. Мне нужно найти Руту.
Снова поднимаюсь наверх и несколько раз откашливаюсь. Взрослый мужчина с лютней сменил скрипачек. Его босые ноги притоптывают задорной мелодии, уходящей временами в протяжные тревожные аккорды. Музыка становится тягучей, мажущей. Мужчина хаотично дёргает головой и закатывает глаза. Я отвожу взгляд и осматриваю зал, что покрыт пеленой тумана. Гости, как под гипнозом, двигаются в пьянящем танце. С высоты картина напоминает клубок гремучих змей, отчего я внутренне ёжусь. Одна фэйри запрокидывает голову на плечо парня, обнимающего её сзади, и звонко смеётся. Звук разлетается по залу, поднимая волну смеха, которая, как цунами, накрывает всех. Мне не по себе от происходящего. Тела всё ближе и теснее к друг другу. Движения плавные и ленивые. Их рты приоткрыты в блаженных улыбках, а веки подрагивают, словно в экстазе.
Что происходит?
Я нахожу кальянную и вижу, что там никого нет. Маски эирдримеров валяются на подушках, а из отверстий клубится дым.
Моря Посейдона!
Думаг!
Дым изливается огромными клубами, стелется по полу и поднимается выше.
Что делать?
Шай поблизости нет, как и Зельфейна. А братья? Где хоть кто-то из них?
Зевс всех дери!
Мой кашель усиливается. Сознание мутнеет. Будто тяжёлая ладонь легла на грудь и давит, давит, давит. Ищу опору и нахожу. Высокий светильник кренится и с грохотом падает. Я даже не вздрагиваю. Разбитые плафоны выпускают множество светящихся светлячков. Они мечутся, но не улетают от своей клетки.
Поднимаю часть подола и прикрываю им рот, чтобы меньше вдыхать пары. Глаза ищут выход и не находят. Будто нарушен сигнал передачи в головном мозге. Я вижу что-то, но не понимаю, что именно. Интерьер знаком.
Где я? Как нелепо.
Я начинаю хихикать. Почему я дышу через платье? Должно быть, все видят мою задранную юбку. Смех истерично вырывается из груди и царапает горло. Слёзы текут по щекам. Смахиваю их и гляжу на ладони. Капли алые, как закат. Я с шумом вдыхаю воздух и сжимаю-разжимаю кулаки. Цвет исчезает, и я вновь заливаюсь смехом. Как же хочу остановиться и не хочу одновременно. Опускаюсь на пол, чувствуя себя сломанной. Пальцы пытаются разодрать шею и губы, заставив замолчать. Боль. Я её не чувствую. Хохот нарастает, и уже не понять, где мой, а где — гостей. Веки опускаются. Падаю или взлетаю? Всё кажется таким незначительным.
— Твердила же, что это слишком! — Знакомый голос врывается ко мне из общего потока. Он то отдаляется, то приближается. — Леди Фэй?
Кто такая эта «леди Фэй»? Заливаюсь смехом пуще прежнего.
— Ладушки, возможно, я и правда переборщила с концентратом. — Раздаётся шлепок. — Ау! Бить-то зачем? Эта задница под защитой короны.
— Не слушаешься.
Раздаётся фырканье.
— За это король меня и любит, мамочка.
— Просила же, не зови меня так!
Голос твёрдый, но нежный. Как облака или воздушная вата. Не отказалась бы я сейчас от кусочка. Да и отчего нет? Раз я в парке аттракционов, то могу позволить. Только карусель мне эта не нравится…
— Чего она так лыбится? Пугает.
— Ш-ш-ш! Держи крепче, а то ударится!
— Тяжёлая. Будто мешок с мукой тащу, как когда-то дома.
— Окажешься там, если не сделаешь, что велено.
— Вряд ли прутья вонючей решётки можно назвать домом.