Змея за терновым троном (СИ)

Повторять вопросы и сравнивать ответы — часть моей работы.
— Гара. Это думаг — сорняк наших земель. Его приторно-пряный аромат знаком всем. — Её губы почти незаметно напрягаются. — С перчанкой посложнее. Она не имеет характерного запаха, а лишь горький вкус миндального ореха. Провидице удалось её определить по вкусу крови.
— Да? Слышала, что только вампир способен почувствовать столь тонкие материи.
— Вы правы, но Гара специализируется на травах не одно десятилетие. Вы удивитесь её навыкам.
Уже. И не раз.
— Не пойму, зачем убийце использовать яд, если его всё же реально обнаружить?
— Использование морока такой силы легко отследить, а отравленное оружие — отличный способ добить жертву в случае, если кровотечение удаётся остановить.
— Разве раны фэйри не заживают быстрее человеческих?
— Клинок был выкован из железного сплава, поэтому рана принца затягивалась медленнее, и по её краям мы обнаружили ожоги.
Я делаю очевидный вывод:
— Тео проводил много времени в моём мире, раз так ослаб?
— Он любил приятно проводить время в компании, неважно где именно.
Занятно.
— Что насчёт кинжала? Где он сейчас? Орудие убийство способно поведать о многом.
— Вероятно, убийца забрал его с собой.
Мысли возвращают меня к месту ранения — спина. Почему не горло? Это куда эффективнее. Что, если рост убийцы не позволял провернуть такое? Ведь для точечного и сильного удара в шею со спины нужно быть, как минимум, ростом с жертву. В этом случае хватит высоты для размаха, следовательно, и силы удара. Хотя не стоит снимать со счетов, что тот, кого мы ищем, владеет знаниями в анатомии. Такому не важен рост. Он убьёт со спины с хирургической точностью, целясь в сердце. Таков ли наш убийца? Сомневаюсь. Тогда принц умер бы ещё в воде.
— Вы упомянули про спящих фэйри. Кайден рассказал про алиби у тех, кто пришёл из Тёмного Двора.
— Я опросила их. У обоих жёсткое алиби, да и чары Правды не обойти.
— Всё же не будем сбрасывать со счетов ваш двор. Кто-то мог нанять палача.
— Безусловно.
Калипсо еле уловимо хмурится, и я стараюсь смягчить свои слова:
— Понимаю, что это крайне неприятно для вас — убийца из своих. Но нам необходимо проработать все версии.
— Это мой долг — обеспечивать безопасность и отслеживать угрозы. Всё, что потребуется.
— Насчёт перчанки, — осекаюсь я. — Вы, наверное, уже знаете о ведьме…
— Да. Мне доложили.
— Отцу удалось выяснить, что её ввозят из Трущоб. Что это за место?
— Край земли. Там не живут, а существуют: фэйри, изгнанные своим Двором за преступления или же отвергнутые вашим миром — за право быть. — Сосланные нелегалы. — Дожди в той части льют днём или ночью, поэтому земля никогда не просыхает. Забытое Богами место, где рождаются и умирают в бедности. Клеймо, тянущее тебя на дно, точно камень. Парадокс. Дворы окружены высокими стенами, но ты можешь сюда попасть. Трущобы же не имеют преград, но оказавшись там однажды… вырваться будет непросто. Раньше мы посылали туда лекарей, чтобы лечить хворь у детей. Когда те перестали возвращаться, миссию остановили.
— Полагаете, что никто не мог нанять убийц оттуда?
— Среди них водятся наёмники. Но дальше своего болота те не суются. Скорее всего, кинжал попал во Дворы нелегально. Такие вырезают из рёбер диких келпи. Изысканный подарок. Многие состоятельные фэйри хоть раз держали такой в руках.
Я разочарованно всматриваюсь в своё отражение на воде.
— Почему всё не может быть просто… Мне всё чаще кажется, что я задаю неправильные вопросы. — Калипсо хочет что-то сказать, но я перерываю: — Мысли вслух.
— Вы устали. Давайте я отведу вас в ваши покои.
— А далеко до дворца?
Я вспоминаю рисунки из учебников по магической истории. Тёмный дворец изображался, как величественное сооружение готической архитектуры, которое могло бы посоперничать в пике с Эйфелевой башней Парижа. Поблизости я не вижу ничего хоть сколько-нибудь похожего.
Калипсо впервые улыбается, отчего её лицо приобретает непривычно милый вид.
— Прямо перед вами. Взгляните на ту густую часть леса, что окружает ротонду.
 
Я моргаю и почти обиженно спрашиваю:
— Ещё одна работа Гары? Эта женщина заставляет меня чувствовать себя бездарной.
— Поверьте, не каждый фэйри с ходу разобьёт её тугой гламур. Дайте себе время, и вы научитесь. — Она смотрит вверх. — Присмотритесь к небу.
Послушавшись, я с долей скептицизма пытаюсь вглядеться.
Голубое небо. Облака.
И что я должна увидеть?
Как только собственная беспомощность начинает раздражать, моё внимание привлекает стая птиц. Она летит вниз-вверх по одной и той же траектории, затем на нас и снова обратно. Пернатые не углубляются в лес, хотя дальше простираются бескрайние просторы.
Преграда.
На животных, насекомых и птиц Вуаль не действует. Это означает одно: стая видит то, что не вижу я — дворец. Постепенно плетения магии расходятся, обнажая сокрытое. Лес, уходящий вдаль, сменяется высокими стенами из сурового серого камня. Витражные стёкла приобретают яркие очертания. Множество вертикальных линий, остроконечные башни и стрельчатые окна тянут конструкцию ввысь. Арки добавляют ей визуальную воздушность и невесомость, а в центре виднеется портал, который уходит вглубь и зрительно увеличивает проход через кованные ворота. Над ними располагается огромное окно округлой формы, напоминающее то ли звезду, то ли цветок. Масштабы захватывают дух.
— Вуаль может обмануть людей и волшебный народ, но не других живых существ, — вторит моим собственным рассуждениям Калипсо. — Вы быстро учитесь.
— Пока меня не ткнут носом, — бурчу я.
— Если учитель не направляет, то как ученику знать, куда двигаться? Я сделала свою часть, а вы свою. Не сердитесь на себя.
Всю свою сознательную жизнь я гордилась тем, что могу видеть через гламур, как в ясный день. Не каждому полукровке повезло иметь маму-фэйри, развивающую в нём задатки к магии с пелёнок. И вот ты сталкиваешься с реальностью и осознаёшь, что не так уж и хороша, как думала. Паршивое чувство.
В детстве мне нравилось представлять себя особенной. Я погружалась в книжные миры и мечтала стать той самой девочкой, которую пригласили в школу магии или наделили даром, способным переломить ход войны. Ровно до того, как реальность опустилась на меня тяжестью принятия: ты такая же, как и все. В мире, среди волшебных существ и полукровок, я была лишь одной из многих.
Теперь мне предоставился шанс стать кем-то, и я не планирую его упускать.
***
Калипсо тянется к сумке, оставленной принцем, но я её опережаю.
Барби и сама в состоянии нести вещи.
Как только мы приближаемся к воротам дворца, стражницы по бокам от них синхронно прикладывают раскрытые ладони левой руки торцевой частью к правому плечу. Калипсо отзеркаливает жест.
У чистокровных фэйри принято здороваться первыми, если твой статус ниже. Поскольку я полукровка, мне следует дождаться приветствия и только после этого поприветствовать в ответ. Когда стражницы склоняют головы, я делаю тоже в ответ, после чего перед нами с усилием открывают тяжёлые двери.
Войдя внутрь помещения, я охаю от увиденного. Мы проходим по длинному и просторному залу из светло-серого мрамора со множеством выступов, резких изгибов и вырезанных в стенах ликов усопших правителей. Свет проникает через огромные окна у дальней стены и угасает там, откуда мы держим путь.
Больше всего солнечных лучей достаётся чёрному трону на возвышении. Несколько широких ступеней отделяют его от пола. Он выглядит величественно в своей простоте и не кажется чем-то вычурным. Нет ни мягкой обивки, ни изящных линий. Лишь холодный угловатый камень, обвитый засохшими ветвями со множеством шипов. Ходят слухи, что если не держать спину прямо, сидя на нём, то рискуешь порвать одежду и кожу острыми иглами.
Однажды один из древних королей был вынужден сдать дворец неприятелю. Их лидер победоносно вошёл в зал, сел на трон — и в нём и умер. Все фэйри объединились перед лицом неприятеля и за несколько недель до прорыва осады ночами собирали ядовитые травы. Они обмазали соком каждый шип, который позднее впился в спину врага. Так народ сохранил независимость. Красивая легенда, которая могла быть настолько же правдой, насколько и вымыслом.