Все будет хорошо (СИ)
Антон вообще не знал, как тренер относится к геям, а уж говорить об изнасиловании, да еще групповом… определенно, нужна была незаурядная смелость.
А вдруг оттолкнет? Не поймет? Обольет презрением?
Антон глубоко вздохнул и медленно, по счету, выдохнул. Сколько раз сегодня он повторил эту практику?
Наверное, женщинам проще. Всегда пожалеют, посочувствуют…
И тут же ответил сам себе – нет. Антон много времени провел на форумах. «Сама виновата», «сама дала», «меньше надо было ломаться», «да это просто динамо-бабу наказали»…
Нет. Женщине даже в современном мире не проще. Заранее виновата, просто потому что женщина.
- Ты кого-то убил?
Антон испуганно уставился на тренера. Язык прилип к гортани, и самое банальное «что?» вырвалось из горла всего лишь невнятным мычанием.
- Ну сам посуди. Ты влетел в зал, практически выволок меня из кабинета, умоляя о разговоре. А теперь уже двадцать минут смотришь куда угодно, кроме как мне в глаза. И ничего не говоришь.
Резо Отарович спокойно и внимательно смотрел Антону в глаза, и Антон чувствовал ту незримую поддержку, которая давала сил идти вперед даже в самые сложные времена.
Наконец удалось разлепить губы.
И не понадобилось ничего придумывать, приукрашивать или сглаживать – слова лились сплошным потоком. Антон не в силах был замолчать хотя бы на секунду, он захлебывался словами, сбивался, эмоционально размахивал руками, грыз ногти и все спешил, торопился…
Торопился поделиться своей болью, стыдом и унижением.
С большим удивлением Антон понял три вещи.
В какой-то момент с удивлением сообразил, что плачет – по щекам бежали дорожки слез: то ли от облегчения, то ли от обиды. Тренер все так же сидел, уперев локоть в колено, и внимательно слушал. И самое главное – Антону становилось легче.
Как не вспомнить притчу про Сизифов труд. Сейчас казалось неимоверной глупостью столько лет таскать на себе такую тяжесть.
- Значит, тебе надо вскоре быть на косе?
Тренер задумчиво смотрел куда-то вдаль, заострились скулы, крылья крупного носа раздувались, и Резо Отарович напоминал дракона. Старого, седого и мудрого дракона.
Антон кивнул, и тренер, не поворачиваясь, спросил:
- Что делать будешь, Тоша?
От ласкового привычного обращения плеснуло теплом по сердцу.
Антон пожал плечами. Он для себя все решил уже. Но как об этом сказать тренеру, он опять же не знал.
- Совсем не знаешь?
Резо Отарович вдруг резко поднялся с матов, зашагал в дальний конец зала, к кладовке, и не оборачиваясь, бросил мимоходом:
- Насколько хорошо ты помнишь уроки о болевых точках и приемах, а также о последствиях ударного воздействия?
Антон улыбнулся.
Да, он не хотел искать причины и анализировать то, что произошло. Не хотел применять к себе все те модели поведения жертв насилия, читать соответствующие статьи и пытаться как-то жить с этим.
Единственное нужное, что он вынес из всей этой психологии — жертва не виновата. Никогда.
Даже если девушка шла в короткой юбке и призывно тебе улыбалась, даже если парень сам знакомился с тобой в баре, а потом вы вместе ехали в гостиницу.
Человек имеет право на выбор, всегда и везде.
И никто не смеет ставить себя выше других, подавлять волю, насиловать тело и разум.
И таких зарвавшихся надо наказывать.
«Прямой удар в колено влечет за собой повреждение коленного сустава и резкую боль. Часто сустав оказывается выбит, и практически всегда это означает невозможность продолжать бой».
Антон бежал за тренером чуть ли не вприпрыжку, вслух проговаривая всю таблицу, когда-то выученную до механической памяти, и в который раз благодарил Бога, что попал именно к Резо Отаровичу.
Оставшиеся два часа Антон носился по залу сайгаком, повторил все упражнения с бамбуковой палкой и очнулся только тогда, когда тяжелая ладонь легла на плечо.
- Хватит. Тебе пора.
Резо Отарович замолчал, но Антон не уходил. Словно все ждал чего-то.
- После… приходи сюда. Зайдешь через черный вход. Я буду ждать.
Антон получил ободряющий шлепок тяжелой руки по плечу и убежал в раздевалку.
Добраться до места встречи было не так уж сложно – Антон успел на одну из последних пригородных маршруток.
И уже издалека увидел отблески костра. Отвел руку чуть за спину, чтобы бита была не так заметна. Вдохнул, выдохнул и смело зашагал вперед.
- Я же говорил, что придет!
Раздался дружный смех и Антон улыбнулся. Ну да, трое. Предсказуемо.
Тот самый водитель «жигуленка». Парень, который в тот раз сидел рядом на пассажирском сидении и третий тот самый, кто лидировал по минетам в тот вечер. Все трое были как на подбор – невысокие, тощие, с явной примесью кавказской крови, но видно, что обрусевшие. От национальности наверняка осталась лишь фамилия и орлиный нос.
Никого из них не насторожила улыбка того, кто совсем не должен был улыбаться.
Зато насторожила бита.
Антон улыбнулся еще шире.
Еще давно тренер ему говорил: разговоры перед дракой – это для героев боевиков или трусов, старающихся заговорить противника. Хочешь бить – бей. Иначе опоздаешь.
Вот и Антон не стал тянуть.
Передернул плечами и сделал шаг вперед.
Карусель боя закрутилась.
Поначалу парни бросились врассыпную. Затем, видимо вспомнив, что все же мужчины, попытались напасть.
В какой-то момент Антон испугался, что силы неравны, и трое молодых мужчин его все-таки завалят.
Но память тела – великая вещь. Пока Антон переживал секунды внезапного страха, тело само двигалось и уворачивалось, руки взлетали в блоках и замахах.
Время, растянувшееся в воображении просто до бесконечности, на деле обернулось пятью минутами.
Пятью минутами страха, боли и ненависти. Вот только эти чувства уже не принадлежали Антону.
Он точно знал, у кого переломана нога в двух местах, и будет потом вечно ныть на смену погоды. У кого челюсть сломана, и два месяца со скобами обеспечено, а потом всю жизнь рот придется открывать с опаской и аккуратно. У кого выбито плечо – и это тоже навсегда.
Клеймо насильника, которое носить на себе теперь всю жизнь.
Антон не чувствовал больше страха, даже отката на адреналине не было.
Повторилась дорога в город – вот только она была теперь другая, да и Антон был уже не тот.
Он спокойно дошел до города пешком, с удовольствием вдыхая вкусный ночной воздух – вдали от центра и бесконечного потока машин. Прогулялся вдоль набережной, пробрался между мусорных баков к маленькой двери – к старому входу в зал.
Резо сидел в кабинете, пил чай.
Увидев Антона, резко поднялся, шагнул навстречу и порывисто прижал его к широкой груди.
Антон снова вдохнул и медленно выдохнул.
Все.
Гештальт закрыт.