Ливония. Продолжение (СИ)
Миномёт выплюнул мину, подпрыгнув, и вой быстро отдалился.
— Давайте ещё парочку, пуская музыкой русской насладятся.
До этого Юрий Васильевич спросил Костина, уверен ли он, что попадёт в замок, а не в собор, где тысяча верующих в это время Деве Марии молится, прося защитить их от варваров.
— Ну, уж по замку точно не промахнусь, — Кости из себя обиженного изобразил, мол, кто старое помянет тому все три глаза вон, внутренний тоже. Ну, переборщил пару раз, так что… оно всё к лучшему. Каракка? А чего, шведы другую пригнали… взамен, — Попаду княже, не сумлевайся.
Боровой поднёс трубу к глазу. Эдакую крепость взять невозможно. Там высота стен такая, что ни одна лестница до края не достанет. Либо измором брать, либо рушить огромными орудиями. Вроде бы «Павлин» как раз по Ревелю пытались использовать. Да там и забыли. Но это не точно.
Миномётчики попали куда-то во двор и через высокие стены даже облачко дыма только самым краешком удалось рассмотреть. Остальные две мины тоже попали внутрь замка, и чего они там натворили или наоборот не натворили, не видно. Вот и думай, отправлять Иоганна на переговоры или нет.
— Иван свет Иванович, сам-то что думаешь, пора тебе на переговоры плыть или ещё дать твоему другу комтуру Францу фон Зегенгагену генанту Анстелю рёв Линдворма послушать?
Иоганн фон Рекке оторвался от подзорной трубы, вернул её Боровому.
— Замок жалко, там очень много дорогих вещей. Да и восстанавливать очень дорого. Такие замки строят столетиями. Этот строили триста лет.
— Замок, как оборонительное сооружение, вскоре станет бесполезен. Все научатся делать бомбы. Или разнесут в пыль, или как мы, закидают через стены, устроят пожары. А вот, как история — это да. Пионеры потом куда будут на экскурсию ходить? Ладно. Езжай. Я тебе Егорку с десятком гренадёров при полном комплекте оружия выделю, и диверсанты и с корабля подстрахуют из карамультука. В замок не ходи. Пусть этот комтур да епископ вниз к порту спускаются. Ну и повторюсь, нонешнему ландмейстеру обещай сытую жизнь и почёт.
В порту они полно кораблей арестовали пока. В основном все из немецких земель — ганзейские. Но вон два датских брига стоят, вон шведский торговый когг. А вон тот явно французский кораблик. Что-то вроде каравеллы. Ну и своих торговых корабликов три штуки. Два когга и одна каракка. Вот это хорошая добыча. Нужно будет потом купцу предложить махнуть не глядя, мы ему жизнь и когг, а он каракку и спасибо. Вполне хороший размен.
— Егорка, если что, живым должен остаться немец, перец. Гранатами закидайте гансов, а этого барона живым назад привезите.
А чего не волноваться-то⁈ Эвон, какой-то неврастеник малахольный пальнул с башни в Нейшлоссе и чуть Юрку не убили, и Адашева младшего ранили. А кто будет Крым зорить⁈
Лодка отплыла от «Авроры». За ней ещё одна. Шлюпка с маленького кораблика — это шлюпка с маленького кораблика, на неё больше восьми человек не влезет. А там одной охраны десяток, да ещё Глинский и младший Палецкий для представительности. А они тоже по паре потешных здоровенных в сопровождение потребовали.
Егорка головой мотнул и зверскую рожу скорчил, мол, глотки перегрызу, княже.
Юрий Васильевич провожал глазами лодки, когда его Андрейка за рукав дернул и на замок указал. Там чего-то сильно-чёрно дымило. Ну, вот, Костин — это такой товарищ, который не может не переборщить.
Глава 15
Событие сорок третье
Были ли предчувствия? Нет. Не все же немцы конченные отморозки? Должны быть среди них адекватные. Не, ну, должны? Переговоры во все времена переговаривали, что теперь-то не так? Но вот именно в этот раз всё случилось вопреки ожиданиям. В какой-то там уже раз. Правильно говорят, ожидай худшего, тогда может и сюрприз будет при благоприятном исходе.
Едва две шлюпки к причалу привязали и высокие договаривающие стороны, а именно два князя: Иван Глинский и Василий Палецкий (оба, как бы, могут себя царёвыми родичами считать), а также будущий ландмейстер, сошли на каменный причал, как из-за большого каменного здания с красной черепичной крышей повалили кнехты. Кнехт — это пехотинец. Пехотинцы в атаку бегом бегут, на своих двоих, а не на чужих четырёх, вот и эти бежали. Резво эдак. С копьями наперевес, а впереди пару рыцарей или баронов со шпагами, но тоже без всяких коняг. Ну, отличная встреча, и направленные на тебя копья — это просто неотразимый аргумент в споре. Было немцев много. Сотня, точно. Но попробуй их посчитай, бежали не рядами и шеренгами, бежали толпой. Хотя? На клин или свинью немецкую немного похоже, расширялась толпа сзади, не треугольник, но стремились, видимо, немцы к этому. Клин с былиииииных времён остался, а орднунг по дороге растеряли. Не те немцы… не порядочные… порядковые… м, упорядоченные.
Пошли бы с Иоганном фон Рекке в качестве почётной стражи его немцы, и перекололи бы кнехты ревельские их, и в грязные и холодные воды Балтики сбросили. Но пошли потешные. И пошли с Егоркой во главе. А это тот ещё маньяк. Он, выслушав напутствие князя Углицкого, обязательно, если чего не так пойдёт, доставить барона живым назад на корабль, предпринял ряд действий. Всем десяти своим подчинённым, что охраняли барона фон Рекке, велел тромблоны зарядить, потом тем четверым, что сопровождали князей Палецкого и Глинского тоже приказал и пистоли, и тромблоны зарядить. И мало это комбату показалось, он изъял тромблоны у своих на корабле и выдал уже заряженные гребцам. Эти как раз немцы и шведы с финнами — моряки, но тромблон не сильно от мушкета отличается, все стрелять умеют. Если что, то пальнут, пусть и в белый свет как в копеечку. Грохот же один чёрт грохнет. Сам Егор тоже и пистоли зарядил и тромблон.
Ещё у всех пятнадцати, с комбатом если считать, гренадёр висит на боку сумка с гранатами. Гранаты, они так себе, как сказал один подпоручик, не той системы. Это не двадцать первый век, выдернул чеку и бросай. Тут сначала надо трут раскочегарить, потом запальную трубку поджечь и только потом бросать, да и то, если бросать нужно далеко, то сначала в праще её раскрутить. И тут главное запальную трубку не перепутать, а то взорвётся над головой, лысым можно стать, а ну да, мёртвым и лысым. Разных цветов трубки. Исходя из этого, когда на тебя бежит сотня человек с копьями наперевес, и до них всего метров тридцать, то гранаты раскочегаривать времени нет. Есть тромблон, есть два пистоля и есть тесак, тяжёлая сабля прямая, лучше ими пользоваться, в этой перечисленной последовательности.
Юрий Васильевич с носа «Аврора» наблюдал за тёплой, да даже горячей, встречей его посольства, и не знал, что и делать.
— Тихон! Плывите на помощь… Ай, отставить. Лодки-то обе там. Костин, из малых миномётов… Ай, поздно. Ладно. Пусть будет по-взрослому. Иван Семёнович, — Боровой боднул подбородком главному бомбардиру Костину на Тоомпеаский замок, — делай, как ты умеешь, с бадабумом. Пятьдесят мин разрешаю туда послать, комтурам этим в подарок. Начинайте.
Пока метался князь Углицкий по палубе, да команды глупые давал, сражение на берегу началось. Тромблон картечью крупной бьёт метров на тридцать, палить раньше гренадёры не стали, даже до двадцати метров дали подбежать немцам. Залп из пятнадцати дробовиков передние ряды кнехтов повалил. И следом с лодок, привязанных, с причала, бабахнули моряки. Но там далековато получилось. Так, лёгкие ранения. Но ещё двенадцать выстрелов, какие уж есть. В это время потешные достали пистоли. По два у каждого, итого тридцать выстрелов, промахнуться с такого расстояния и безглазый не сможет, стреляй вперёд и обязательно попадёшь, толпа же надвигается. Егор выцелил уцелевшего командира этих копьеносцев, что чуть с боку размахивал толстой длинной шпагой, практически мечом. Попал, немец выронил оружие и картинно, как в плохом кино, стал складываться и валиться на причал.
Гибель или ранение ещё пары десятков копейщиков общую массу не остановили. Остановил взрыв гранаты. У одного из потешных тромблон не выстрелил, то ли с полки порох ссыпался, то ли отсырел, по морю ведь в лодке вёсельной добирались, брызги летят. Так вот, парень не стал с пистолями экспериментировать, а вдруг и там не выстрелит, он схватил кресало и трут и в два удара подпалил кусочек трута, раздул, достал гранату и поджёг запальную трубку и со всей силы запустил в плотную толпу набегающих немцев, и тут же полез за второй, ещё две секунды, и летит вторая, ещё две и третья.