Ложь путеводных звёзд (СИ)

Если бы кто-нибудь когда-нибудь спросил Лану, что для нее самое ценное в жизни, она назвала бы три вещи.
Гармония. Свобода. И красота.
Возможно, если спрашивающий подловил бы ее в подходящем настроении, где-то между ними она назвала бы и любовь, — но в любви ей никогда не везло, поэтому подходящее настроение с ней случалось редко.
По иронии судьбы, именно это были все те вещи, которых ей не хватало в ее нынешнем положении. Именно это так печалило её и так утомляло. Не страх смерти. Не близость врага. А роль рабыни и необходимость ежедневно сталкиваться с отношениями Ильмадики с ее рабами-адептами, — которые были какими угодно, только не гармоничными. То и другое было противно самой ее сути.
На этом фоне участие в организации бала походило на глоток свежего воздуха для человека, похороненного заживо. Хоть Лана и понимала, что кому-то это может показаться глупым, пустым и легкомысленным, но она ухватилась за возможность создать хоть что-то красивое, как утопающий за соломинку. Пусть, пусть это пир во время чумы. Но пока в мире есть красота, он не совсем безнадежен.
Благо, Кили отнесся к её идее с полным одобрением и помогал чем мог. В основном — деньгами, рабочей силой и тасованием вероятностей. «Настоящая женщина легко сделает из мужчины миллионера, если он был миллиардером», — пошутил он, выслушав ее первый запрос. Чародейка тогда хотела обидеться и сказать, что если он не хочет ей помогать, то и не надо, но вдруг поняла, что в его комментарии не было и тени упрека. Лишь добродушная насмешка. Кили действительно серьезно тратился на ее идеи, но парадоксальным образом ему это нравилось.
Окончательно она успокоилась по поводу трат, когда один из замковых слуг принес ей заказанные им платье и украшения. Струящееся платье в пол из бежевого бархата с пышным лифом и расклешенным подолом. Изящное серебряное колье и пару сережек с сапфирами. Даже для человека, превращающего свинец в золото, это была очень ощутимая трата.
— А это нормально — одевать рабыню дороже, чем иную аристократку? — спросила тогда Лана.
— Понятия не имею, — улыбнулся в ответ Килиан, — Но знаешь, я всегда был немного ненормальным.
И как-то потеплело у нее на сердце от такого ответа.
К моменту, когда Лана взялась за подготовку бала, трапезную уже расчистили от крови, гари и прочих следов сражения. Но несмотря на это, стены, «украшенные» выбоинами от пуль, смотрелись совершенно не празднично. Чуть подумав, девушка решила, что ремонтные работы тут затевать будет неуместно. Вместо этого она включила в первый же запрос портьеры из плотной ткани, навроде тех, что оберегали жилые комнаты от сквозняков. Она еще пожалела о невозможности самостоятельно выбрать цвет, но Килиан, тасуя вероятности, заверил, что найдется именно то, что подходит к ее задумке.
Поигравшись немного с мыслью накупить мягких ковров, чародейка в итоге отказалась от нее. Она любила такие ковры, но на балу они не в тему. Может, потом, когда она будет облагораживать замок в целом…
Эта мысль заставила ее посмеяться. Кем она себя возомнила, интересно?
Будь лестница вверх пошире и покрасивее, она бы постелила ковровую дорожку от нее. Но так смысла в этом не было. Столы в трапезной по ее приказу сдвинули к бокам, освобождая пространство для танцев в центре. К факелам, создававшим довольно мрачный желтоватый свет, добавились яркие серебристо-белые фонари под самым потолком, — предполагалось ставить в них свечи, но Килиан по ее просьбе заменил их лампами с каким-то веществом, дававшим белый огонь. В итоге получилось вполне приличное освещение, — хоть и холодноватое, но по крайней мере не вызывающее ассоциаций с похоронами.
А еще, повинуясь какому-то внезапному наитию, портьеры в боковых частях зала Лана расположила в небольшом отдалении от стен. Это визуально уменьшало пространство, к тому же Кили первым делом пошутил, что это пространство для уединяющихся парочек, но в итоге получившийся результат смотрелся неожиданно уютно. Как для военной крепости-то.
Что до музыки, то здесь возможности были не сказать чтобы широки. Выяснилось, что менестрелей для бала заранее подыскал Амброус; вдвойне удивило Лану, что все они были иллирийцами. Все, что оставалось ей, это распределить порядок выступления и исполняемые композиции.
 
Ну, и еще отвертеться от идеи одного из них по максимуму раздеть служанок, обслуживающих гостей. Фу, что за пошлятина.
В итоге, когда наступило время самого бала, не все складывалось идеально. Самой большой проблемой, по мнению Ланы, были несшие караул солдаты из Железного Легиона. Хотя их белые мундиры смотрелись празднично и гармонировали с окружением, холодные, бесстрастные лица боевых машин; их пустые глаза и механические движения наводили тоску. Будто живых мертвецов в караул поставили.
Кроме того, изрядной неожиданностью стало изобилие пленных. Иллирийские дворяне, бывшие офицерами армии, разбитой под стенами Неатира. Многих из них Лана знала лично. Она уже знала, что с теми, кто попал в плен в бою, идаволльцы обращались с демонстративным благородством. Их не бросали в темницу, не пытали и не казнили; даже прогуливаться по территории разрешали, взяв клятву не пытаться сбежать и не прикасаться к оружию. Но вот того, что Амброус пожелает, чтобы они приняли участие в празднике по случаю победы над ними же, Лана не ожидала. Она бы на их месте сочла это изощренным издевательством.
А еще ее вскоре стали одолевать навязчивые мысли о том, как она сама выглядит в глазах соотечественников. Они ведь узнали её, наверняка узнали. Они поняли, что эта женщина, пришедшая с завоевателем и разряженная в бархат и серебро, — и есть та самая Иоланта Д’Исса, чей отец сражался бок о бок с ними. Что они могли подумать? Считали ли они ее предательницей, — хотя видит Мир, никогда бы она и помыслить не смела о том, чтобы действовать против них?
— Не стесняйся так, — негромко сказал ей Килиан, — Ты выглядишь прекрасно. Пусть все это видят.
Сегодня он изменил своей привычке к кожанкам, заявившись на бал в расшитом серебром кордовом дублете. Правда, все равно черном, — как будто не было других цветов! И все-таки, сегодня ученый выглядел вполне элегантно, хоть королю и безнадежно проигрывал.
— Я знаю, — Лана вздохнула, не желая вдаваться в подробности своих опасений, — Просто меня беспокоит, что обо мне подумают.
— Оно не стоит того, чтобы об этом беспокоиться, — заметил ученый, — Люди всегда думают что-то в меру своего интеллектуального развития. Как правило, очень небольшого.
Однако эта нехитрая философия отклика у девушки не находила.
— Кили, мне такое не подходит, — поморщилась она, — Давай не будем об этом сегодня.
— Ну, я просто хотел поддержать, — пожал плечами юноша, — Извини, если сказал что-то не то.
Кажется, ученый немного смутился.
— Может, тогда просто потанцуем? — он протянул ей руку, — Так, чтобы глядя на тебя, у них перехватило дыхание, и все глупые мысли уплыли куда-то на задворки сознания.
Чуть улыбнувшись и на секунду прикрыв глаза, Лана приняла его руку. Хотя ее так и подмывало задать вопрос, который мгновенно сбил бы ему весь романтический настрой.
Один из музыкантов, — немолодой усатый иллириец в зеленом дублете, — как раз начинал наигрывать на лютне ритм классического вальса. Уверенно положив руку чуть выше талии чародейки, Килиан повел ее в танце в сторону центра зала. Двигался он отточенно и с явным знанием дела, хотя непередаваемой легкости опытного танцора ему и недоставало.
— Я не знала, что ты умеешь танцевать вальс, — заметила Лана, кружась в его объятиях.
— Ну, это было в программе Университета, — хмыкнул в ответ ученый, ненавязчиво задавая направление движения, — По крайней мере, теория.
Лана представила Кили, в тишине библиотеки упорно заучивающего по книгам танцевальные па, и почему-то от этой картины ей стало как-то чересчур весело.
— А чего еще я о тебе не знаю? — лукаво прищурилась она, отстраняясь от партнера и делая полный оборот.