Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 (СИ)

— Ангел, не стой на линии огня. Я прикрою.
Он уже не оглядывался, только кивнул и напрягся как спринтер на старте. Он ждал, бойцовский пёс перед тем, как отстёгнут поводок, а пыль крутилась волчком и никак не успокаивалась. Ангел ждал. Он был спокоен. Бить в стену перестали. Грубая тишина нависала наковальней над троицей. И вот пыль начала спадать как покрывало с обнаженной женщины. Тот кто появился был человеком. Две руки, две ноги, посредине гвоздик. Босые пятки покрытые грязью, кусками земли и грязной травой. На ногах разодранные штаны висят клочьями и дальше когда-то бывшая белой рваная рубашка. Вместо чёрных глаз снеговика у этого две дырки с засохшей кровью по краям. В правой руке молоток: набалдашник с одной стороны острый в виде клюва, чтобы пробивать череп и достать до мозга одним ударом, с другой стороны боёк расходится венчиком на три крючка, чтобы удобнее было повреждать доспехи воинов. Страшное оружие для ближнего и дальнего боя, которым давно никто не пользуется. И вот опять.
— Ангел, аккуратнее с ним. Это смрад — слуга. Не убивай его, не надо.
Ангел оглянулся не понимая. Дед уже поднял ружье стволом вверх, щелкнув предохранителем. Теперь чтобы выстрелить, нужно опять его отжимать на себя, что требует времени, которого нет, но дед больше стрелять не собирался.
— Это свои. Постарайся его уработать по-вашему, по-человечески. Без серебра.
Мертвец прыгнул, подняв молоток вверх, как флаг. Он взлетел вверх, как в замедленной съемке, завис над землей на мгновение — морда оскалилась черной дырой рта из которого выглядывали осколки черных зубов, слюна белым ручейком взлетела вверх, а он упал вниз, нанося удар. Мороз отставил ружье, зрелище обещало быть интересным.
Там где пришёлся удар противника уже не было, Ангел ветром скользнул влево и вперед, заходя за спину, а смрад ухнул с трудом удержав молот после такого замаха.
Ангел сжал кулаки и дробью молотил по телу противника, справа-слева, справа-слева, как заправский уличный боец. «Ох!» — охнул противник и ударил, разворачиваясь, но опять в пустоту и получил ещё серию ударов сзади. Молот не вырвался из руки только благодаря ремешку, как змея обвивающему запястье. Рукоять вернулась в ладонь и он развернулся когда ангел толкнул его в грудь двумя руками. Резко, практически в одну точку и еще ногой в живот наподдал.
«Ох!» — повторился мертвец и с грохотом врезался в печь. Посыпался белый мел, штукатурка и еще черт знает что, а главное пошел дым из-за спины. Черный, вонючий дым ударил столбом вверх и затрещало запеченное мясо, мертвец ужом закрутился, но встать и оторваться не смог. Дым валил все сильнее и дед закрыл нос, отмахиваясь рукой. Виновато посмотрел на ошеломленного мертвого Женьку:
— Ну а что? В своем доме и стены помогают. Печка-то горячая. Особенно для незваных гостей. Сама Баба нам ее устанавливала, а уж она специалист по печам и жареному мясу.
Мертвец у печи завыл и задёргался ещё быстрее, белизна печи за спиной чернела и расходилась огромным кругом, как крылья за спиной гостя.
— Символично, — сказал дед, — смрад «засмердел». Добей его, чтобы не мешал.
Мертвый Женька посмотрел вопросительно. Деду пришлось растолковывать.
— Сейчас еще подтянутся. Не последний он. Добей, сюрпризов тебе со спины не нужно. Я не в счет.
Смрад шипел и рычал пришпиленный к печи как бабочка к бумажке. «Правильный мертвец против неправильного, — подумал дед, — чем я занимаюсь на старости лет. Убей же его скорее, Женька, чтобы не мучился.» Он знал, что смерды бессмертны в отличии от ангела. Но ангелу не нужно пока этого знать.
Мертвец ушёл сам. Заверещал по-особенному противно, задергался вырываясь и лопнул, разбрасывая ошметки плоти, дым и туман. Со стуком упал на пол молоток с длинной ручкой. Ангел поднял его и осмотрел ударную часть. На середине кузнец выгравировал что-то непонятно-знакомое.
— Дай, — сказал Мороз и протянул руку. Осмотрел оружие, повертел в руках, поцокал языком и вернул назад. — Теперь понятно, кто ко мне пожаловал. Не ясно только зачем.
  
В прихожей опять грохнуло и повалил густой дым.
— Возьми, — дед протянул молоток ангелу, — а то несподручно кулаками работать. С этим эффективнее будет.
Ангел как будто-только этого и ждал. Взял подарок, кивнул в знак благодарности и продел руку в кожаную петлю. Шагнул на исходную позицию к середине комнаты, а в дымном облаке уже шевелились фигуры.
— Зачастили, — прокомментировал дед и нежно похлопал ружье по стволу, как ребёнка по щеке, — не к добру. Двое явилось. И ты с молотом против них. Двое на двое — все по честному.
На картине Дед Мороз, окружённый волками, яростно сражался.
* * *
Из «тумана войны» вышли двое, как старик и предсказывал. Он разглядывал их с любопытством, ангел почти безразлично, оценивали силы.
Первый смрад был практически копией ушедшего. Такой же босой и грязный, будто вырытый из могилы, только в руке вместо молотка — Молот. Раза в три примерно больше обычного. Толстое древко из черного дерева. Ударная часть похожа на плоский тупой кузнецкий молот. И сам смрад здоровенный, чтобы войти в комнату пригнулся, втянул голову в плечи. Разогнал рукой порхающую как свора пчел пыль вокруг и зарычал. Рык оглушающий, громкий и тяжелый — хриплый. Кажется дом задрожал от его рыка. Дед почесал пальцем за ухом.
— Ангел! Помочь?
Тот отрицательно помотал головой, элегантно раскручивая молоточек. По сравнению с новым он казался игрушечным. Здоровяк завыл, пугая, и ударил молотом об пол. На кухне с грохотом посыпалась посуда. Потом он отошел в сторону: из водоворота пыли и дыма выходил еще один мертвец.
Этот был на голову ниже и в правой руке держал остро заточенный серп. Они встали рядом, два новых гостя и Мороз заметил, что у второго глаз не сгнил и еще вращается в глазнице. Свеженький.
2.
Время убивать!
Мороз наслаждался созерцанием боя ещё сильнее чем ангел наслаждался процессом. Такого удовольствия он не испытывал очень давно, со времен Войны — запретного удовольствия, постыдного. Наслаждения убийством, покорением, жестокостью, то, от чего он избавлялся годами и как выходит зря. Говорят, что бывших курильщиков не бывает (вдруг захотелось курить), но так можно и про другие стороны жизни сказать, более тёмные.
Ангел ворвался в бой с наслаждением, смакованием всех кровавых подробностей и главное профессионализмом. Откуда только все взялось у этого сельского чудика? Алкаш, который тяжелее стакана ничего в жизни не поднимал, а физкультурой последний раз занимался в девятом классе школы, вдруг стал порхать как бабочка, жалить как пчела.
Да, штамп, но как же он избивал противников. Любо-дорого глянуть. Черные глаза горели невидимым огнём, тело извивалось и выкручивалось, так, будто не было мышц и костей и дыхание ровное, чуть ускоренное. Кровь снеговика изгоняет не только кровь и душу человека, сосуд наполняется навыками, менталитетом, культурным кодом и мотивацией направленной на определенные цели. И главная — служить Деду. Это как три правила робототехники у одного американско-еврейского автора — нарушить невозможно, можно только обойти. Но не нужно, когда и так хорошо.
Ангел прыгнул вперед, приседая и влетел под руку уже замахивающегося молотом чужака. Ба-х-ба-бах пошли удары по телу, ангел умел выбивать пыль из мертвецов, молот вылетел из рук противника и покатился к ногам Мороза, оставляя вмятины в полу, да там и затих, когда дед легонько остановил его ногой.
Молодой ангел крутился вокруг пришельца и наносил удары по спине, по рукам, блокирующим лицо, по спине, по коленным чашечкам. Быстро, не останавливаясь, не давая опомниться, удар за ударом только и слышен глухой стук. Столбом в воздухе повисла пыль, а второй нападающий отступил, держит оружие и ловит момент, чтобы воспользоваться своим полукруглым оружием смерти. Оставшийся без молота смрад пытается драться в рукопашную, бьет одним кулаком, вторым, и так постоянно. Крутится на месте и раз за разом попадает в пустоту. Он не злится, никаких эмоций. Не нервничает и не отступает, но сделать ничего не может.