Тобольский схрон (СИ)
— Ну это не страшно. Вон тот, что справа, — сержант махнул рукой в сторону грузовика, — в общем-то на ходу, ну может чуть клапана подрегулировать, постукивают немного. Масло жрет, как не в себя, но это из-за изношенности мотора, а вообще-то иногда наш старший лейтенант им пользуется. Тут до села Бастрыкино сорок верст, вот он на блядки и мотается, ну и мы заодно, что-то с этого имеем. Так что, если подрегулируешь, хуже от этого не будет. Второй грузовик конечно в раздрае, если что ломается снимаем с него, но в принципе там тоже вроде бы ничего сложного, если найдуися запчасти, то и его можно восстановить. Просто нашему алкашу это не надо, потому ничего и не заказывает. Хотя учитывая, что тебя прислали для ремонта, наверное решил встать на путь исправления, но хотя вряд ли. Он и трезвеет только к прибытию вертолета.
Следующие три месяца, я отдыхал душой и телом. Грузовик я все же отремонтировал, правда для этого пришлось заказывать некоторые запчасти в батальоне, да и так возни оказалось очень много, но с другой стороны, меня никто не трогал, ни в какие наряды не привлекали. Одним словом, жил можно сказать в свое удовольствие. Даже на охоту пару раз выбирался. Первый раз подстрелил подсвинка, на полторы сотни килограммов живого мяса, и следующую неделю, объедались свежатинкой. Заодно засолив и килограммов пятьдесят сала. Другой раз притащил косулю. В общем жить здесь было можно.
Не забыл и о старшине, который отправил меня сюда, с глаз подальше, передав ему пару килограммов засоленного сала, от подсвинка, с летунами. Может быть благодаря этому, в середине июня он прилетел с очередной оказией и сам. Оказалось, что комсорг ждет меня не дождется, с распростертыми объятиями, готовя комсомольское собрание, по моему вопросу. Правда, как раз сейчас он отправился на какую-то там учебу, поэтому комбат и отправил сюда старшину, чтобы уволить меня по-тихому. Как выяснилось со слов старшины, парни, которые подписали договор, уже отправились на стройку, а комсоргу батальона из райкома комсомола, спустили выговор, с занесением, за развал работы. Одним словом, к моему приезду, готовится комсомольское собрание, где меня собираются лишить членства в ВЛКСМ.
Это разумеется не дисциплинарный батальон, тем более, что свой так называемый «дембельский аккорд» я выполнил на все сто процентов, восстановив оба грузовика. Фактически старшина и приехал сюда, чтобы проверить мою работу, потому что, командир взвода уже доложил командованию, что все готово. Но с другой стороны, «докопаться можно и до столба», поэтому старшина и предупредил меня, что мне появляться в части как бы не стоит. Комсомольский билет не самое важное в жизни, а вот загреметь вместо дембеля в Дисциплинарный батальон, будет крахом всех надежд.
— Короче так Сань, тебе что-нибудь в батальоне нужно?
— Да в принципе ничего, разве что документы?
— Все документы, я привез с собой. Единственное, что я не смог сделать так это выписать тебе требование на проезд. Но надеюсь у тебя есть деньги, если нет, то могу занять. Десятки думаю хватит, тебе же в сторону Омска?
— Да. Есть у меня эта сумма.
— Вот и хорошо. На плацкартный билет достаточно. Одним словом, у тебя двадцать минут. Все печати и в военном билете стоят, документы на руках, с вертолетчиками я договорился, сбросят тебя возле Кунгура, а там сам доберешься. Нет, если конечно желаешь, то можно долететь до Перми, но в этом случае, боюсь придется отправиться в «не столь отдаленный» батальон. Лейтенант Панкин от тебя не отступится, у него волосатая рука в обкоме партии. А ты ж ему, считай, карьеру поломал!
— А комбат?
— Михаилу Александровичу, тоже не улыбается, иметь в списке военнослужащих вверенной ему части, нарушителя, отправленного в дисциплинарный батальон. Но пойти против обкома партии он не может, сам понимаешь. Фактически твою ссылку сюда и увольнение в запас организовал именно он. Сейчас Панкина отправили в Комсомольскую школу, и постараются задержать его там, насколько возможно. А крайний срок увольнения в запас ограничен двумя неделями. Поэтому меня и отправили сюда. Но лучше об этом не заикаться. И приведи форму в порядок, перед отлетом!
— В смысле? — удивленно переспросил я.
— В военном билете, ты числился сержантом. Звание хоть и сняли, но никакой отметки об этом не было. Ведь не было?
— Нет!
Вот видишь. Сейчас, за успешное выполнение приказа командования, тебе повысили звание на одну ступень. Так что ты старший сержант. Так как печати батальона здесь нет, то я воспользуюсь печатью отдельного взвода связи. Здесь такая имеется, тем более, что ты здесь служил, и увольняешься тоже отсюда. И фактически новое звание проходит по отдельному взводу. Старшему лейтенанту Водкину, терять нечего, давно всем признался, что хочет уволиться со службы. Потому приказ идет как раз по взводу. Так что все законно. Думаю, двадцати минут хватит, чтобы добавить лычку на погоны?
— Так точно, хватит.
Я улыбнулся и побежал приводить форму в порядок. Похоже комсорг там всех достал, если мне мало того, что привезли документы прямо сюда, так еще и звание вернули и дали старшего сержанта. Но кто его дурака знает, напишет какую-нибудь кляузу, если я там появлюсь. Или родственника подключит из обкома, и загремлю я вместо дембеля. На всякий случай спросил.
— А у вас, проблем не будет из-за меня?
— Да что он мне сделает. Да и вышел я давно из комсомольского возраста. В общем давай не тяни, тут не только я постарался. Потому нужно решить эти вопросы, как можно быстрее.
Быстренько подоткнув под погон взятую в каптерке новенькую широкую лычку, и прихватив ее парой стежков, переодевшись в парадку, я подхватил свой вещмешок с пожитками, и попрощавшись с ребятами юркнул в вертолет. Уже через четверть часа, винтокрылая машина коснулась колесами футбольного поля, на окраине Кунгура, и едва я спрыгнул на землю, и отбежал на десяток шагов в сторону, как вертолет взмыл в воздух и отправился по своим делам. За какие-то полчаса, я добрался до железнодорожной станции, и едва успел купить билет на проходящий поезд идущий в сторону Омска, как тут же пришлось срочно бежать на перрон и занимать место в вагоне. В общем все складывалось как нельзя лучше.
В Омск, я прибыл через двадцать часов, как раз успел выспаться, растянувшись на верхней полке. Вдобавок ко всему, соседи, увидев едущего бравого старшего сержанта, тут же пригласили за стол, так что голодным я не остался. С Омском, я был достаточно знаком, все-таки родной город как ни крути, поэтому быстро перебрался на автовокзал, где, взяв билет занял место в автобусе до Муромцево, и вскоре уже отправился в путь. За каких-то четыре часа я добрался до места. Последние десять километров пути я доехал на попутке. Стоило только поднять руку, как возле меня тормознул Газ-69, в котором, как оказалось ехал директор местного совхоза, возвращающийся домой. Конечно же, меня сразу же узнали, и с удовольствием довезли до места, заодно рассказав все новости, и выслушав мой рассказ о службе.
Дед разумеется был очень рад моему возвращению, хотя все же спросил о том, почему я изменил свое решение, и не отправился на стройку, о чем писал ему ранее.
— Ну как я могу уехать, куда-то и оставить тебя одного.
— Так уж и одного, да и не беспомощный я, в конце концов. Твоя жизнь, тебе и решать. А я уж как-нибудь. Да и соседи рядом, помогли бы если что. — Ответил он, хотя я и чувствовал, что он рад моему решению.
— Честно говоря, я собирался туда отправиться, но после, случайно узнал, все это затевалось только ради того, чтобы наш комсорг сделал себе карьеру. Вначале был разговор о том, что нас отправят в качестве шоферов, а когда нужно было подписывать договор, то там об этом не было сказано не слова. Точнее было сказано о любой должности требующейся на данный момент. Фактически получалось так, что нас отправляют на три года в рабство.
— Ну ты скажешь тоже!
— Ладно, пусть не рабство, для обычной работы, не требующей никакой квалификации. Вот не верю я, что на стройке не требуются водители грузовиков. А перед самым дембелем, я узнал, что парни, которые все же отправились туда, работают путеукладчиками. То есть простыми работягами, от которых требуется только физическая сила и ничего более. А самое главное отправляя нас туда, не оговаривали не должности, ни заработной платы, ничего, но зато в договоре было четко сказано, что я должен отработать три года на предложенной мне должности. Это что по-твоему, не рабство?