Клан. Разбитые стекла (СИ)

— Помнишь, что я говорил, или повторить инструктаж? — уточнил маг.
— Помню. Никуда не лезу, ничего не трогаю, от вас ни на шаг не отхожу, никакой самодеятельности, — вздохнула девушка.
— Рад, что ты все понимаешь. В базовой реальности для тебя сейчас слишком опасно.
— А есть ли для меня вообще безопасное место? — вслух подумала девушка, с опаской глядя на портал.
— Есть, Лина. Рядом со мной.
Полина бросила на спутника недоверчивый взгляд, но промолчала. Вчера она уже «договорилась». Повторять хотелось еще меньше, чем лезть в портал. Но и вечно держать этот портал для нее никто не будет. Полина зажмурилась, скрестила пальцы наудачу и решительно шагнула в серебристое марево.
Вопреки опасениям, перемещение порталом оказалось вовсе не страшным и не мучительным. Она лишь на мгновение провалилась в пустоту, чтобы в следующее мгновение возникнуть в другом месте. Следом бесстрастно, словно из комнаты или автомобиля, из портала шагнул маг. Полина уже без опаски, но с растущим удивлением оглядывалась вокруг. Особняк с садом бесследно исчез, сменившись открытым пространством, напоминающим футбольное поле, припорошенное пушистым снегом. Кругом высились заснеженные горы. Неподалеку виднелись странные приземистые сооружения, похожие на ангары.
— Что это за место? — обернулась Полина, вопросительно глядя на Андрея.
— Дальний Восток, Сихотэ-Алинь, резервный аэродром. Здесь перевалочная база. Многоуровневый подземный бункер.
— А… зачем он?
— На случай ядерной войны, — бросил Андрей, устраняя следы портала. — А пока ее нет — не простаивать же ему без дела.
— Вы мне обещали родной город и встречу с отцом, а притащили снова на какую-то базу, — встревожилась девушка.
Начальник особого отдела повернулся к ней.
— Не на какую-то, а на военную засекреченную, — уточнил маг. — А во-вторых, это не увеселительная прогулка. Кто из нас руководит спецоперацией, Солнышко?
— Вы, Андрей Ари…. Андрей, — исправилась девушка, перехватив предупреждающий взгляд.
— Вот и успокойся, — мужчина успокаивающе сжал ее руку. — Обещал — значит, сделаю, а как — не твои заботы. Оставь мои обязанности мне и любуйся горами.
Сам он уже переключился на магическое зрение и сосредоточенно просматривал линии реальности. Видимо, выход Полины в базовую реальность не остался незамеченным, линия реальности девушки, снова проявившаяся в этом мире, интересовала не только его. И теперь вероятности гудели, словно потревоженный улей. Не зря он перестраховался, отведя чужие потоки внимания с Подмосковья на Дальний Восток. А пока противник разберется, что к чему, девчонка уже исчезнет из этой реальности. И куда — он уже принял решение. Событийное поле настолько нестабильно, что даже в резиденции становится слишком опасно. Сбор информации, анализ и выжидание закончились, время относительной передышки истекло, операция вступила в активную фазу. А подвергать Полину лишней опасности он не собирался. И на ее желания или протесты в вопросах безопасности ему было плевать с высоты этих самых гор.
Смесь злости и горечи, затаившаяся в золотисто-янтарных глазах девушки, слегка уколола Ивашина чувством вины. Давить на человечку, шантажировать ее чужими жизнями оказалось на редкость противно. Полина — не враг, чтобы применять к ней такие меры воздействия. Но это, пожалуй, самый эффективный, и в то же время гуманный способ пресечь глупости еще до того, как отчаявшаяся девчушка их натворит. Заклинание подчинения, ломающее волю, или одиночная камера в подвале резиденции скорректировали бы ее поведение не хуже, но такого девушка не простит. Да и сам себе он этого не простил бы. Понятно, что сейчас она бесится, бушует, как кошка в ведре с водой и в очередной раз его «активно ненавидит». Зато потом все поймет и будет благодарна.
Отбросив посторонние мысли, Андрей поднес к губам визор, настроенный на засекреченную волну базы.
— Ястреб вызывает Грифона. Птенчик в гнезде. Активировать протокол “Стрекоза” код четыре.
— Вас понял, Ястреб. Есть активировать, — прошипел визор, дважды мигнув оранжевым.
Со стороны ангаров донесся гул, земля под ногами слегка задрожала. Полина вздрогнула, испуганно прижалась к мужчине, вцепившись в рукав его пальто, и молча смотрела, как в небо над базой поднялись около двух десятков вертолетов. Винтокрылые машины приблизились, сбавили высоту и зависли над плато, рассекая морозный воздух. Андрей так же сосредоточенно разглядывал “птичек” магическим зрением, принимая окончательное решение. Чтобы исключить утечку информации магическим путем, экипажи понятия не имели, кто именно возьмет на борт “груз” и куда отправятся с ним дальше. Даже сам Ивашин не выстраивал эту линию заранее, чтобы исключить любое стороннее влияние. Наконец, иерарх снова поднес браслет к губам.
— Семнадцатый, на посадку.
Один из вертолетов пошел на снижение, заложил крутой вираж, начал гасить скорость и вскоре приземлился неподалеку, подняв лопастями вихрь алмазной пыли. Мужчину и девушку хлестнуло мощным порывом ветра, едва не сбившим Полину с ног. Андрей легко удержал девушку, сердито бросив, не глядя на нее:
— Вот они, твои голодовки.
Полина промолчала, спрятав руки и опустив голову. Доводить себя голодовками, действительно, было глупо.
— Зато вертолет не перегрузишь, — уже мягче заметил Андрей. — Прошу на борт. Тесновато, но покомфортнее, чем танк или БТР. И привычней человеку, чем портал.
Не согласиться с последним Полина не могла, хотя на борту вертолета оказалась впервые. Обшивка под ее рукой еще едва заметно гудела, потемневший металл под ногами поблескивал заклепками и слегка пружинил. Кабина экипажа оказалась трехместной, с обилием непонятных приборов, панелей и устройств, но за штурвалом сидел только один человек. Точнее, не совсем человек, судя по плавным, каким-то кошачьим движениям и мягко светящимся из-под шлемофона глазам, отливающим бронзой. Оробев, девушка замерла на входе в кабину экипажа, но начальник особого отдела без лишних церемоний впихнул ее внутрь, усадил в пилотское кресло посередине и пристегнул ремнями. Сам Андрей занял крайнее кресло, надел шлемофон, нажал несколько кнопок на панели, отозвавшейся разноцветными огоньками, и взялся за штурвал.
— Семнадцатый, пока покури. Код четыре меняется на код шесть-один, до выхода из подпространства управление беру на себя.
— Так точно, — кивнул пилот с явным облегчением.
Что за подпространство, Полина не поняла, но желанием пилотировать через него вертолет нелюдь совершенно не горел. Андрей повернулся к девушке.
— Полина, сегодня помимо телепортации ты познакомишься еще с одним способом перемещения в пространстве. Точнее, в подпространстве. Это не больно, не страшно и, что самое важное, в отличие от порталов невозможно отследить. Эффекты для человека… несколько непривычные, но безвредные. А это — чтобы предупредить перегрузку.
На безымянном пальце левой руки девушки возник перстень из какого-то ядовито-синего, казавшегося живым металла. Перстень мгновенно подстроился по размеру и сел, как влитой. При всем желании Полина не смогла бы его даже снять, не то, что потерять. Глаза пилота на мгновение вспыхнули удивлением — альцион, больше известный в этой реальности как “синее золото” и “Слезы Атлантиды”, обладал уникальными магическими свойствами, встречался демонски редко и cчитался огромной ценностью.
— Что это? — Полина удивленно разглядывала перстень под разными углами. Необычный металл не нагревался и приятно холодил кожу, отблескивая неоновым ультрамарином и медитеррани.
— Твоя защита от обесточек и перегрузок, — коротко бросил Ивашин, переключая рычаг вертикальной тяги. Вертолет вздрогнул и оторвался от земли. — Ты до сих пор не определилась ни с магическим зрением, ни с артефактом, который бы хотела. Поэтому я определился сам.
— Поняла. Спасибо, — кивнула Полина, с интересом наблюдая за его действиями и разворачивающуюся за окном потрясающую картину. Увидеть снежные горы, бескрайние леса и кристальные дальневосточные озера, еще и с высоты птичьего полета, она даже не мечтала. На какой-то момент вернулось то странное ощущение распахнувшихся за спиной крыльев, так скучавших по вольному ветру, бездонному небу и жемчужным облакам под неярким розоватым зимним солнцем. Странно, откуда бы это было ей знакомо и близко? Но пьянящее чувство легкости и свободы, шальной — и в то же время щемящей горько-сладкой радости не оставило места для мыслей. Впервые — так высоко, на вершине. Над вершинами, где только ветры, облака и сильные, гордые птицы… Щеки девушки слегка порозовели от промелькнувшего воспоминания, но впечатления настоящего оказались сильнее.