Клан. Разбитые стекла (СИ)

— Врешь. Ну да ладно, пытать не буду, захочешь — сама расскажешь. Надо что-нибудь?
— Нет. Разве что… Алишер, разрешите выйти на улицу. Хоть под прицелом, ненадолго, — девушка помолчала и добавила: «Пожалуйста!»
— Не положено, — отрезал координатор и отвернулся. — За твою выходку со стеклом шеф мне провел полный курс магии боя и переломал кости. А за такое вообще мантикорам заживо скормит.
Элиа окончательно потухла, глаза почти погасли. Она кивнула и отвернулась к окну, пытаясь скрыть ужас перед монстром, ломающим кости даже своим подчиненным. Ее он тем более не пощадит.
— Простите, я не хотела, чтобы вы из-за меня пострадали, — собралась с духом девушка. — Лучше бы он меня убил. Но он не убьет, пока не добьется своего.
На плечи девушки легли мужские руки в грубых перчатках.
— Чего? Помирать надумала? Бабы — в любом мире, один хрен, бабы, — сердито проворчал Шторм-Первый. — Ладно, Хаос с тобой, одевайся. Только предупреждаю: хоть одна выходка — я сам, лично устрою тебе персональный ад. Шеф тут бывает от случая к случаю, а я — постоянно. Понимаешь?
Элиа молча кивнула и бросилась обуваться, пока захватчик не передумал. Алишер дождался, пока она соберется, и пристегнул девушку к себе наручником.
— Профилактика дурости. Третий, Девятый, я выведу эту демонову погибель на прогулку. Захирела совсем, сдохнет еще.
Сад встретил боевого мага и заложницу тишиной и неспешно кружащими белыми хлопьями. Элиа протянула свободную руку, ловя снежинку, и радостно, звонко рассмеялась. Аура заиграла всеми цветами радуги, а глаза засияли, как звезды. В пушистых ресничках успели запутаться снежинки, превращаясь в капельки. Элиа пыталась дотронуться до каждого деревца, не обращая внимания на озябшую руку.
— Перчатки. Надень, — Алишер стянул с себя перчатки и протянул девушке.
Ее ладошки утонули в плотной ткани, зато руки сразу согрелись.
— Смотрите, летающий конгломерат Тьмы! — снова рассмеялась хильда, во все глаза разглядывая что-то черное на дереве.
— Это ворона, — сдержанно ответил маг.
— Ворона! — медленно повторила хильда, словно пробуя на вкус новое слово. — Оно… она… красивая!
Что красивого в вороне, Первый не понимал. Но деликатно промолчал, не желая портить девочке прогулку. Он впервые услышал ее смех — радостный, искренний, звонкий, как колокольчик. И совершенно забыл и о времени, и о болях, и о вербовке.
— Ну красивая же! — не унималась хильда.
— Если тут и есть что-то красивое, то это ты. Синеглазка…
Алишер дернул за наручник, привлекая девушку к себе. Хильда замерла, смотря на него широко распахнутыми глазами с расширившимися зрачками-ромбиками. Щеки девушки разрумянились от мороза, в ресницах бриллиантами играли капельки воды.
— Не дергайся, — похититель крепко, но не больно прижал ее к себе, провел ладонью по волосам. — Мягкие, нежные. Тьма и Хаос, только детенышем была, а теперь из головы не выходишь. Попробовал бы твои губы, но маску снимать не положено.
Элиа растерянно смотрела в странно потемневшие глаза.
— Вы враг! Вы похитили меня, лишили Силы, свободы, разлучили с семьей. Вы — враг, — повторила хильда, словно пытаясь убедить скорее себя, чем его. В голосе прозвучала трогательная, совсем детская обида.
— Враг, — согласился Алишер, не выпуская ее из объятий. — Руки твоей семьи оставили на мне раны, которые с трудом исцелил даже шеф. По вине твоего отца погибли мои друзья, почти братья, а такое я не прощаю никому. А наши девчонки, побывавшие в лапах твоего папаши и его шакалов, сами о смерти умоляют. Добить милосерднее. Так что да, я враг. Поэтому просто постой вот так. И помолчи.
Элиа растерянно затихла в его объятиях, опустив голову ему на плечо. Враг просто касался ее волос. И кажется, получал от этого удовольствие. Элиа чувствовала это. Даже улавливала нечто непонятное, что могла идентифицировать как возбуждение и желание, но не ощущала ни малейшей угрозы. Только то тепло, к которому втайне тянулась. Не искры, не крохи — полноценное пламя. Ровное, согревающее. Тело само расслаблялось, и это немного пугало. Но ощущать тепло его рук, запах и биение сердца оказалось слишком приятно, чтобы продолжать упрямиться. Еще немного поупиравшись, Элиа обняла мужчину в ответ и доверчиво прикрыла глаза. Сгустившаяся темнота и плотный снегопад надежно скрыли их двоих от всего мира.
Алишер, не удержавшись, провел кончиками пальцев по ее щеке. Кожа от его прикосновения вспыхнула, как от удара. Элиа вздрогнула, не понимая, что происходит.
— Вы… я вашему лорду-командующему пожалуюсь, — неуверенно прошептала синеглазка.
— Разве есть, на что?
— На… это, — хильда не смогла подобрать подходящих понятий.
— На снег, мороз или наличие на объекте вороны? — хмыкнул Алишер ей в макушку. — Тогда он просто переломает мне кости. Снова. И хрен с ними, сращу, не впервой. А тебе прогулок вообще не видать.
Элиа замолчала, обрабатывая информацию. Лжи она не ощутила, но что-то шло совсем не так.
— Алишер, я вас не понимаю. И не хочу, — на всякий случай уточнила девушка.
Шторм-Первому стало весело.
— Синеглазка, кого ты пытаешься убедить, меня или себя? Окажись ты в моей постели, это решилось бы легко и быстро. Уже через пару минут ты бы стонала подо мной от наслаждения и забыла все на свете, кроме моего имени. Даже если сейчас искренне ненавидишь.
— Нет уж! — возмущенно фыркнула Элиа ему в грудь.
— Да. Стонала бы, кричала и царапала мне спину, — убежденно заметил боевик, нахально проводя ладонью по ее спине.
— Вы… вы — наглый, несовестный, эр-де-марр самоодетый… самонадетый… самонадеянный вид… категория… тип! — наконец подобрала слова хильда, сердито сжав кулачки.
— Я просто знаю, что так и было бы. Но придется тебя огорчить, лапочка: этого не будет. Не положено.
— Если бы не ошейник, меня бы тут не было. А вы…
— Очевидно, что не было бы. Потому ты и в ошейнике, — Алишер не сдержал смех. — А я… Думаю, после того, как обозвала меня видом, типом, и категорией, можешь обращаться ко мне на «ты». Никто не потребует от иномирянки соблюдения субординации. А мне приятно.
Слова утонули в густой снежной пелене, растворились паром в морозном воздухе. Мороз крепчал, поднялась метель. Но и координатору-перехватчику, и его нечаянной иномирной проблеме еще никогда не было так тепло.
… Альвирон, центральный куб. Дом Ивашиных
Высаживать мандрагоры оказалось непросто, но забавно. Растения подпрыгивали, задорно шевелили листиками и трогательно тянулись к солнцу, действительно принявшему почти треугольную форму. Но этому Полина уже не удивлялась.
Аристарх Савельевич с самого утра уехал по делам, оставив гостью на попечение жены. Деятельная Марьяна совершенно не возражала. С нескрываемым удовольствием она показала гостье дом, ангар, самые красивые уголки огромного сада и святая святых — зельеварню.
— Это моя территория, только для девочек, — ответила травница на вопросительный взгляд человечки. — Ни Андрей, ни Ари сюда не сунутся — знают, что в лучшем случае на метлу нарвутся.
— А в худшем?
— А в худшем — на дружный женский серпентарий… то есть, коллектив. Сюда частенько заглядывают мои подруги и просто клиентки, — совсем как девчонка хихикнула Марьяна. — Исцелять или убивать здесь без надобности, а без дела скучно. Так что я балуюсь зельями для красоты. В любом мире, где есть женщины, без работы я точно не останусь!
В этом Полина даже не сомневалась. С любопытством и даже трепетом она разглядывала бесчисленные баночки, колбочки, пузырьки, причудливые бутыли. В зельеварне оказалась приличная библиотека, массажный уголок и даже небольшая банька. С потолка свисали пучки трав, покрытые чем-то вроде тонкой, почти незаметной пленки. Защита от пыли, как объяснила травница. И страховка, чтобы травы не перебивали друг дружку.
— У каждой травки своя сила и свой характер, — Марьяна с нежностью оглядела свои сокровища. — Какие-то растения дружат, какие-то — нейтральны, а есть и такие, что могут перебить друг дружку или вообще превратиться в яд. Они могут многое рассказать. Если ты умеешь их слышать.