Чужая война (СИ)

Солнце поднималось всё выше, а значит, доступное нам время на размышления истекало. Ещё чуть-чуть — и долина будет просматриваться вся насквозь без труда, а мы с Ноа окажемся прижаты к чахлым ёлкам, ожидая, когда первый же патруль о нас споткнётся.
— Идём назад? — предложил я задумчиво.
По сути это был наш единственный вариант в текущих обстоятельствах. Идти обратно до тех пор, пока мы не найдём что-либо похожее на обходную тропу. Это могло занять час или два, а могло растянуться и на неделю.
Ноа была уже готова согласиться с моим предложением, но неожиданно всмотрелась куда-то в сторону и возбужденно пихнула меня в бок.
— Смотри!
Там, куда она указывала, зиял тёмный провал пещеры. Не ахти что, но лучше, чем просто возвращаться назад и бесцельно блуждать, пытаясь отыскать проход.
— Давай на счёт…
Даже не пытаясь меня дослушать, Ноа, пригнувшись, рванула к пещере.
— Ну да, ну да, пошёл я.
Впрочем, толика смысла в этом была. Дождавшись, когда Кейтлетт спрячется, и убедившись, что в заставе нет оживления, мне ничего не оставалось кроме как рвануть следом. Очутившись внутри, первое, что я сделал — это кинул мешок с вещами и аккуратно выглянул наружу.
«Вроде как всё спокойно, проскочили».
Ноа тем временем уже вовсю стучала огнивом, пытаясь разжечь факел. Наконец, добыв вожделенный свет, она, морщась от запаха, вручила мне свой мешок, и мы двинулись во тьму неизведанного.
Пещера петляла, становилась то ниже, то выше, то расширялась, то сужалась, но вопреки расхожему стереотипу нисколько не напоминала лабиринт, скорее кишку. Во всяком случае, тут было так же сыро и пованивало.
— Знаешь, это не очень-то похоже на проход. Только если на задний.
— Что ты несёшь? — раздражённо уточнила Кейтлетт.
— В смысле дела наши плохи…
С некоторым удивлением разглядывая окружающее пространство, я замолк. Дело в том, что, миновав очередной изгиб «кишки», мы вышли на предельно ровную прямоугольную площадку.
Встретить здесь, посреди безлюдных гор, явно искусственное сооружение было совсем не то, чего я ожидал. Правда, остался от него лишь небольшой кусочек — остальное поглотил камень.
Мы с Ноа переглянулись, встретившись ошарашенными взглядами. Похоже, это для нас обоих было удивительной находкой. Вглядываясь во что-то, Кейтлетт подошла к одной из стен и принялась рукой сгонять с неё пыль, паутину и прочую грязь, обнажая странный рисунок.
Он состоял из переплетения множества линий. Казалось, все они абсолютно случайны, но только на первый взгляд. Чем дольше я смотрел на рисунок, тем отчётливее понимал, что это — какая-то история. Точнее маленькая её крупица.
— Ты знаешь, что это? — спросил я, касаясь линий и буквально физически ощущая их древность.
— Понятия не имею, — честно ответила Ноа.
— Я тоже. Но выглядит… старинно.
— Похоже это лишь малая часть, — Кейтлетт указала на участок, где рисунок обрывался.
— Жаль, что остальное завалило. — Мне и вправду было бы интересно увидеть, как это место выглядело раньше.
— Что, возомнил себя великим археологом? — с улыбкой поинтересовалась Ноа.
— Нет, но интересно же.
— Ну-ну, идём.
Нехотя оторвавшись от рисунка, мы проследовали дальше сквозь крошечный проход между камней, уведший нас прочь от загадочного сооружения.
— Ой, ну тебя, отдохнуть нельзя. Нам через эту жопу пробираться ещё фиг знает сколько… — стоило мне это сказать — и впереди показался свет.
— Ты как всегда точен в своих прогнозах, — едко оценила Ноа.
— Стараюсь, умею, практикую.
Очутиться после холодной сырости пещеры на свежем горном воздухе было не так приятно, как мне казалось. Между вонью и ветром я бы не глядя выбрал первое.
Мы оказались на обдуваемой всеми ветрами площадке, которая возвышалась над долиной, раскинувшейся внизу. Так сразу и не скажешь, что за время нашего подземного путешествия мы поднялись настолько высоко. Но тем не менее факт оставался фактом.
Путь наш лежал дальше — вверх уходила петляющая между скал тропинка. Идя по ней, я поймал себя на мысли, что, несмотря на то что пещера осталась позади, вонь никуда не делась и даже становилась сильнее. Затем мне на глаза попалось что-то рыжее, застрявшее между двух камней. Подняв предмет, я понял, что это ничто иное как чья-то вонючая, слежавшаяся шерсть.
 
— Интересуешься мхами? — не особо вглядываясь в находку, продолжила ехидствовать моя спутница.
— Шерстяными — безусловно. — Я продемонстрировал Ноа клочок.
По её взгляду мне стало понятно, что думаем мы об одном — о тёплой, освежающей ванне. Ну и теоретически, возможно, о той фигуре, которая, ревя, пронеслась над нами прошлым вечером.
Стараясь не шуметь, мы двинулись дальше. Вонь становилась всё сильнее, намекая, что её источник куда ближе, чем нам хотелось бы.
Ещё пара десятков шагов — и мы нашли источник запаха. Это была очередная площадка, не такая открытая, как предыдущие, хотя и не без своеобразного балкончика, который смотрел на долину. Большую же часть пространства занимало здоровенное гнездо, сделанное из всякого не слишком приятного глазу и носу мусора.
На наше счастье оно было пустым. Точнее, почти пустым. Из-за высокого бортика в нашу сторону выглядывала чья-то серая макушка.
Ноа, вопреки всякой логике, технике безопасности и всему разумному, что изобрело человечество, подошла и взяла на руки обитателя гнезда. Я хотел было отругать её за то, что она берёт чужое без спроса, но когда увидел зверька, подавился своей репликой. Одно дело читать о всяких котоблепасах и прочих, как мне казалось, выдуманных зверях, а совсем другое — видеть одного из таких перед собой. Хотя не знаю чему удивляться после встречи с Рубиновым рыцарем.
У детёныша, которого достала из гнезда Ноа, был клюв и в целом орлиная голова, которая крепилась к явно кошачьему, наверное, львиному телу. Ну и разумеется крылья. Какой же грифон — а это явно был он — без крыльев.
— Какой миленький! — сюсюкая, произнесла Ноа, осматривая грифончика.
Мне почему-то казалось, что кто-кто, а Кейтлетт не из тех, кто может вот так умиляться попугайчикам, кошечкам или их гибридам. Однако, видимо, это было общеженское заболевание.
— Ноа, положи его на место, и валим, пока не вернулся родитель, — паникуя, потребовал я.
— Как можно оставить такую милаху! Посмотри, какой он пупсик, так бы и съела…
Мне показалось, что последняя фраза, словно сейсмические толчки, распространялась по окрестностям, не предвещая абсолютно ничего хорошего.
— Ноа, когда вернётся его мама или папа, есть будут нас, причём очень долго, учитывая наше бессмертие!
Увы, разум вернулся к Ноа только тогда, когда родитель уже прилетел. Взрослый грифон был уже не таким милахой, как его детёныш. Глядя на него, меньше всего хотелось думать о его красивой внешности. Расцветка у взрослого животного, в отличие от его серо-белого детеныша, была мягко говоря яркой, почти попугайской. Но всё внимание забирал себе здоровенный клюв, огромные лапы с не менее внушительными когтями, а также то, что это существо было больше нас с Ноа вместе взятых раза в три.
Хозяин или, вероятнее, хозяйка гнезда одним движением клюва одновременно отсекла нас от единственного пути отсюда и прижала к стене, отрезая вообще любые пути, кроме как на тот свет.
Не сразу я понял, что от мгновенной гибели нас спасло только то, что Ноа продолжала держать в руках птенца, словно собираясь защищать существо от его же матери.
— Ага! — воскликнул я наигранно радостно. — У нас заложник, всем держать когти при себе!
В ту же секунду грифончик, испугавшись моего голоса, вскрикнул и ловко выскочил из рук Кейтлетт. Не слишком изящно, то и дело спотыкаясь и вообще не крепко держась на ногах, он посеменил к своему родителю.
— Ноа, за что ты меня так ненавидишь?
— Да как-то оно само вышло… — осевшим, очень растерянным голосом ответила та.
На наше счастье грифон не спешил нападать — куда сильнее его заинтересовало состояние детёныша и возврат того обратно в гнездо.