Патриот. Смута. Том 4 (СИ)

Он колебался секунду, я смотрел на него пристально. Не выдержал паромщик и через пару мгновений кивнул.
— Сделаю. Нынче веры-то нет никому. А тебе… Верю тебе.
— Спасибо Яр. Если пойдет все так, как мы хотим. Скоро торговля вернется.
— Хорошо бы так. — Он вздохнул тяжело. — Хорошо, господарь.
Паром толкнулся, уперся в мостки. Вышли, взлетели в седла, правда, святого отца опять пришлось подсаживать. Двинулись к встречающим. Шли плотно, вперед я не выступал. Изучал отряд. Вроде бы все мирно, но не хватало мне здесь на берегу Сосны пулю поймать шальную.
  
— Кто такие? — Облаченный в бахтерец мужчина на хорошем коне чуть выдвинулся вперед. Шапка богатая, сабля на поясе в хороших ножнах. Какой-то боярин, что ли? Или кто?
Но, то, что без шлема и вперед выдвинулся — хороший знак. Не опасается, что мы их здесь всех положим. Значит, миром настроен. Или прикидывается, что вполне вероятно.
— Игорь Васильевич Данилов, боярин. С людьми. К вам в Елец идем.
Народ за спиной говорившего со мной зашептался. Люди что-то начали обсуждать, переглядывались. Косились на Пантелея, замершего конным рядом со мной, на знамя, что развивалось над ним.
— Почто с тобой наши люди, Елецкие. А еще поп из храма Димитрия Солунского?
— Так, сами они с нами ехать решили. Никто не неволил.
Десятник, что близ меня был, проговорил тихо.
— Атаман это казацкий. Правая рука, есаул бывший Семена Белова. Зовут Иваном Волковым.
Ясно. Значит, вот он и противник основной мой. Раз правая рука, то за дело товарища своего стоит. За царька Дмитрия ложного. Ну, поглядим, что да как.
— А чего к нам?
— Да с воеводой вашим Семеном Беловым говорить хочу! — Я повысил голос, чтобы слышали все. — Как на Москву идти, обсудить! Вместе!
Люди за спиной атамана зашептались еще сильнее. Сам Волков пытался скрыть удивление, но получалось это с трудом. Не так он хотел строить диалог. Совсем не так.
— На Москву? — Усмехнулся как-то с натягом встречающий нас казак. Чуть помолчал, добавил. — Зачем нам на Москву идти? Нам и здесь хорошо. Мы же не татары, какие.
Я решил идти ва-банк. Нас больше, напасть он не посмеет. Нас больше, побиться.
— Так и мы не татары. Воевода твой ошибся, видимо. Людям сказал, что мы с ними идем. — Смотрел ему прямо в глаза.
Того начало малость потряхивать. Нервничал он сильно. Все же казак не был мастером интриг и переговоров. Продолжил я речь:
— Татар мы били. В Поле они ушли. А ты нас чего здесь встречаешь, а не в город зовешь, что мы, разбойники какие?
— Можно и в город. — Проговорил он и даже как-то улыбнулся радостно.
Надо же, как быстро согласился. И не скрывает даже, что хитрость задумал.
— Добро, атаман. Сейчас сотня моя переправиться и двинем. А воевода где? Ты же не Белов, ты Волков.
— Тебе этого знать не надобно. — Проворчал казак. Слова мои про сотню его очень сильно встревожили.
— Как ни надобно? Если я с атаманом твоим на Москву идти думаю. Вместе? Не с тобой же говорить. Ты же не воевода.
Говорил я по-доброму, улыбался, но специально вызывал у этого казака гнев в злость. Провоцировал. Он то думал, что мы вот-вот и двинем малым числом в город. А тут решили сотню ждать. А с сотней справиться, уже дело иное.
Сейчас начнет что-то думать.
— Что мы здесь мокнем. — Попытался как-то уйти от моей провокации казак. — Давайте в город, в терем, сядем в терем, поговорим.
— Так с кем говорить-то? Если воеводы нет. Где он? Чего не здесь? Не на посту!
— Дела. — Процедил атаман. — У него.
— Какие такие дела? Чего не встречает?
— Кого? — Я чувствовал, как злость закипает в этом человека. Зубы чуть-чуть не скрипели. Бесил я его. Раскачивал, а он поддавался. Хорошо. Глупость тогда какую-то сморозит или сделает.
— Меня. — Улыбнулся радушно, но глазами следил за руками сопровождающих Волкова казаков. — Я же ему письма писал. И до того, как татар мы били, звал помогать. И после. И что? Сидите тут.
— Да кто ты такой? — Проговорил медленно атаман. — Чтобы тебя… И встречать!
— Царь это! — Выкрикнул Елецкий десятник, наш бывший пленный. — Ей-богу! Вот те крест. Атаман. Ты же знаешь меня.
Скрипнули стремена и парень начал креститься, поднявшись в них.
— Молчи! — Заорал, что есть сил казак. — Заткни свой рот поганый! Пес! Предатель!
Ситуация внезапно накалилась. Я взмахнул рукой.
— Тихо, тихо! Собратья!
Люди, что стояли против нас сильно нервничали. Они были в меньшинстве, и вступать в заведомо проигрышный бой им вовсе не хотелось. Тем более мы не были настроены изначально агрессивно. Пока что лютовал только один их предводитель.
— Собратья, мы же не разбойники. И вы… — Начал я, осматривая их, но готовый вот-вот кинуться в драку, если будет нужно.
— Отец небесный. — Батюшка спрыгнул с лошади. — Люди православные, служилые, да вы что.
— Пошел прочь! Пес! — Продолжал яриться казак.
— Ты что творишь, казак! — Выкрикнул я. — Кому служите, бойцы? Батюшку и псом… — Покачал я головой.
Сопровождение атамана все больше паниковало. Они не понимали, что происходит. Биться — глупо, полягут все. Удирать, чтобы по нам из пушки вдарили. А как же их главный? Да и видел я в их лицах неуверенность. А главный ли он? Стоит ли доверять такому?
— Заткнись. — Процедил сквозь зубы бледнеющий от злости атаман.
Святой отец тем временем встал между нами.
— Ты на попа не при. Не смей. — Процедил я сквозь зубы. — Вы что тут, все, от веры православной отреклись, что ли? Ума лишились?
Люди за спиной зама воеводы начали креститься. Святой отец сделал еще пару шагов вперед. Руки в стороны расставил. Заговорил.
— Иван, ты же человек веры нашей, послушай! Послушай меня. — Очи в небо поднял. — Его, господа, послушай.
— В чем слушать? — Казак чуть остыл. — Царем какого-то… мужика кличете.
Хоть не пса, но так тоже к боярину относиться и говорить негоже. За такое и саблей по роже получить можно.
— Я себя царем ни разу не именовал, собраться. — Смотрел на всех Елецких зло, пристально. — И мужиком себя кликать, не позволю. Что мы, разбойники, что ли? Что здесь твориться?
Ждал, когда кто-то пистоль выхватит. Но те робели. Понимали, что начни они бой, им конец. Да и, видимо, не было в них единства. Все же слухи и наличия знамени поколебали веру их в то, что за правое дело стоят. За истинного царя, которого к тому же били уже не раз.
А здесь — может, какой-то иной потомок Ивана Грозного. Может к нему переметнуться? Отчего нет. Помирать-то не хочется.
Продолжил медленно.
— Мы идем на Москву. Собор Земский собирать. Царя выбирать. Всех желающих с собой берем. Серебром платим. Кто с нами? А?
Люди переглядывались. Посеял я в них смятение еще больше. Оплату пообещал. Видано ли такое в Смуту.
— Нам и здесь хорошо! — Выпалил атаман. — Нам царь не нужен!
— Врешь! Сам же ты, цариком кого кличешь? — Я уставился на него грозно. — Димку, вора?
В глазах встречающего я увидел вначале непонимание. Что-то типа, какой Димка, какой вор? Но через секунду, когда дошло, наконец, до него — то ярость лютая обуяла этого человека. За саблю он схватился. Потянул. Зубами скрипнул.
— Да я тебя, как щенка.
— Биться хочешь, как лыцарь, а? За вора своего? — Перевел взгляд на робеющих за его спиной. — А вы⁈ Смерть все принять хотите? Ради чего? За кого?
— Да я тебе, боярчик. — Злость бушевала в нем. — Горло вспорю.
Меня не интересовал этот человек, я смотрел на остальных.
— За кого бьетесь? Помереть решили? За вора?
Умирать они явно не хотели. Оружие не поднимали, видели, что мои люди без команды нападать не будут, а беснуется тут только один человек. Их предводитель. И к его удивлению, все они за него не горели желанием отдать жизни прямо вот здесь и сейчас. Особенно видя, что мы не проявляем агрессии.
  
— Убью!
Сабля вылетела из ножен. Атаман толкнул лошадь вперед.
— Стой, стой! — Закричал батюшка, но казак направил на него своего скакуна. Священнику еле удалось увернуться, отскочить в последний момент.