Патриот. Смута. Том 4 (СИ)

— Сделаю, воевода. Что писать-то?
Он поднялся, подошел к кафедре, за которой в мое первое появление в тереме стоял писарь Савелий. Взял два листка бумаги, чернильницу, перо. Вернулся.
— Сейчас обсудим. — Проговорил неспешно. — Вопросы задавать буду, а ты записывай. Объект, что, сколько стоит, цена его.
Он кивнул, изготовился.
— Вопрос первый. По наемникам. Слышал я, что шведам за их войну под знаменами Скопина Шуйский обещал сотню тысяч ефимков. Еще слышал, что шведов этих примерно тысяч десять. Выходит, что один наемник стоит в год десяток ефимков, примерно. Так?
  
Да, я понимал, что Шуйский деньги платил плохо, что корпус по разным данным историков насчитывал от пяти до двенадцати тысяч в разное время. Опять же потери. Но сто и десять тысяч казались мне вполне хорошей базой, на которую можно опереться.
Франсуа-то у меня пятьдесят рублей затребовал, в месяц. Это вообще какая-то баснословная сумма. Хотя он же учитель. Возможно, столько и стоит. Черт его разберет.
Все трое сидели молча, переглядывались Григорий с Путятой. Кабатчик голову опустил. Неужели не знал?
— Ну, так, чего скажете? И, что за монета такая? Я рубли да копейки только знаю.
— Ефимок, воевода, это не наша монета. — Проговорил Григорий, а кабатчик дернулся, закивал. — Немецкие это… Талеры. Вот. Примерно по весу в серебре, в рубле где-то два с половиной ефимка.
— Выходит, что цена наемника в корпусе Делагарди, если в рублях… — Я начал высчитывать на пальцах. — Четыре с половиной рубля. Так?
— Так, да не так. — Пожал плечами Путята.
— Это как же? — Проговорил я холодно.
— Воевода. — Он посмотрел на меня, чувствовалось, что перечить опасается. — Сложно сказать, верны ли эти сведения. Мы же сами договоры не читали, а это слухи все.
— Так. — Я буравил его взглядом.
— Так-то, арифметика твоя верна, не спорю. Но… — Он сделал короткую паузу. — Люди же разное говорят. Это слухи все. Я слышал и про пять тысяч немцев и про двенадцать. А по оплате и про сто тысяч в год и про пятьдесят в месяц.
Смотрел на меня, ждал реакции.
М-да, ожидаемо. Все же исторические данные оказались неточными в данном случае. Выходит, что просто так взять и посчитать… Не получается. Опираться тогда надо на какие-то иные сведения.
— Говори, Путята, вижу ты в этом толк знаешь.
— Не совсем, воевода. Я больше торговец мехом, а не вербовщик. — Он покачал головой. — Но скажу, что знаю. Обычно немецкий наемник столько за месяц берет. Хороший, толковый, снаряженный и опытный. То есть пять рублей серебром в месяц. Но здесь, еще разное. Ты же не просто солдата нанимаешь, а роту. В ней десятники есть, сотники. У них оплата выше. А кто-то новобранец, и ему меньше платят.
В целом, все как и на обычной работе в мое время. Да и в армии. Зарплата у младшего офицера и солдата какая? И какая у генералов и специалистов узкого профиля, которых днем с огнем не сыщешь.
Здесь все может и проще, но так же.
— Что еще знаешь, Путята?
— Думаю, что еще из-за каких-то иных договоренностей пошли шведы к нам. Делагарди же целое войско привел. Не просто наемные сотни. Люди эти уже снаряженные, собранные и к бою готовые, как единое целое. — Проговорил нижегородец. — А еще, я слышал, что им земли обещаны. Короне Шведской, сверх этого серебра, что наемникам дается. Моет, корона своим доплачивает сама.
Я посмотрел на него. Вздохнул, сделал грозное лицо, чтобы показать — не нравиться мне идея разбазаривания русских территорий, потом и кровью объединенных в державу предками.
— Слухи о передачи земли и в Москве ходят. — Какие там слухи. Корелу им обещал Шуйский. — Скажи, Путята, у вас про это знают.
На таком сыграть можно против царя Василия. Татар на землю звал, об этом письма есть. Шведам землю отдал. Что это за царь-то такой?
— Знают.
— У нас тоже. — Проговорил молчавший до этого Григорий.
— Ясно, продолжай Путята. — Выдал я холодно.
— Еще получается. Европейские наемники приходят с оружием и доспехами, своими отрядами сплоченными. А у нас часто так выходит, что у дворянина даже коня нет. Рад бы служить, но как? Про казаков-то я вообще молчу. Сабли не у всех, копья, топоры, ножи вот и вся воинская справа.
М-да, а Бобров дело говорит. Пикинеры и мушкетеры Делагарди это готовая к бою полностью вооруженная и снаряженная армия. А нам своих же снаряжать еще. Они же свои, их терять нельзя, кто потом на земле жить будет, если с голым пузом все под пули и пики полезут? И так за десять лет уже поистощились все. Яков мне это еще при первом знакомстве все сказал.
— Получается, рублей пять в месяц это для опытного наемника хорошая цена?
— Да.
— Так, это ясно. Дальше идем. Что по снаряжению? По ценам.
Опять заговорил Путята.
— Скажу я, воевода, поскольку мы в нижнем для своих сотен все у купцов заказываем. Хоть и как для своих, но учет ведем.
— Говори. — Махнул рукой Григорию, чтобы тот писал.
— Выходит так. Примерно. Конь боевой рублей шесть, ездовой вполовину, три выходит. Про скакунов тяжелой польской шляхты я молчу. Гусары их крылатые, это словно золотом облитые воины и купающиеся в нем. Нам такого не снарядить. — Он пожал плечами, добавил. — Воевода.
Да знаю я, черт. Там сто рублей один конь, потом латы еще и на него и на бойца.
Посмотрел на него серьезно, проговорил:
— Продолжай.
— Дальше сабля, здесь тоже сложно. Наши по рублю, заморские, что с востока рублей пять. Всякие европейские, трофейные больше, тоже рублей пять. Пищали, опять же сложно. Самые простые, которые мы делаем — рубля два, а добрый мушкет, из которого свалить ляха латного можно, рублей восемь, а то и больше. — Он бороду почесал. — Саадак рублей шесть, воевода. Так что, мыслю лучше уж пищалями всех снаряжать. Пехоту так уж точно.
Григорий закивал. Согласи в этом вопросе у них было, уже хорошо.
Нижегородец продолжал.
— Пистоли рублей по пять. Они же не фитильные, колесцовые. Если аркебузу колесцовую то рублей семь, может, десять, но не делаем такого особо. Всадники пока с саадаками воюют. С фитильным им не с руки.
— А доспех?
— Здесь сложнее, потому что есть такие, как я и твой богатырь Пантелей. — Он улыбнулся, расправим массивную широкую грудь. — А есть и скромного тела люди служилые. Кольчуга рублей шесть, если кираса, то десять рублей, шлем рублей пять, шесть. — Сделал паузу, вздохнул, прикидывая в уме. — Вот и выходит, что всадника снарядить, это где-то рублей тридцать.
— Что скажете, Григорий, Несмеян.
— Думаю, нижегородец дело говорит. Все так примерно и есть. — Кивнул подьячий.
— Воевода, господарь, батюшка, я же в оружии не смыслю ничего. Деньги-то да, моя вотчина.
Что-то ты перегибаешь в чинопочитании, кабатчик. Какой я тебе батюшка? Я же не царь. Ладно. Пока не до этого.
— С тебя иной спрос, кабатчик. — Я недобро улыбнулся ему, показывая, что обращение такое мне не нравится. — Ты мне за фураж расскажи. Сколько чего и как добыть можно. Ты же берешь для своего заведения.
— Ну, я-то не так много, чтобы прямо…
— Ладно, мы сейчас с оружием разберемся и к питанию перейдем. — Я почесал затылок. — Пока жди да слушай.
Задумался.
Получалось-то в целом все более-менее понятно, только все равно, сложно. Дети боярские и дворяне, которых я собирался преобразовать в рейтар и среднюю, доспешню конницу стоили дороже. Казацкие бездоспешные бойцы с пиками и аркебузами — дешевле. В целом, платить всем можно одинаково. По четыре или пять рублей. А снаряжение, как было выдано, так и оставить. Дворяне были изначально лучше снаряжены, пришли конными, доспехи получили. Ну а казаки, не то чтобы голытьба, но ощутимо более легкие и хуже снаряженные были.
  
План в голове моей зрел. Но нужно было кое-что уточнить.
Сколько серебра, то у нас, это раз вопрос, а второй момент — как закупить-то все это? Это же время на производство нужно. Не игра это, а жизнь. Здесь не мышкой ткнул, и тебе за секунду сделали. Трудодни и человеко-часы здесь очень большую роль играют.