Стратагемы заговорщика (СИ)

Как только Холом вышел на открытое место, Бугуш резко отпрыгнул в сторону, прижавшись к скальному выступу. Ожидавший засады страж метнулся за ним и, уйдя от удара прикладом, резко ткнул предателя рукоятью меча под дых. Звякнула подшитая под кафтан стальная пластина. Солдат оскалился и с силой толкнул Холома в грудь. Поскользнувшись на сыпучих камнях, страж замахал руками и отскочил назад, на открытое пространство. Но из зарослей на вершинах холмов не прилетело ни стрелы, ни пули. Грубо выругавшись, Бугуш вскинул огнеплюй. Холом змеёй метнулся к нему и нанёс быстрый укол в плечо. Меч щёлкнул. Рот предателя открылся в беззвучном вопле, тело выгнулось дугой и рухнуло на камни. Остальные солдаты оторопело смотрели на происходящее. Наверху зашелестела листва, и из кустов вышел Ринчен, подняв руку в жесте "всё в порядке".
— Здесь было пятеро лучников! — крикнул он. — Одного взяли живым!
Страж облегчённо вздохнул, но только он успел подумать, что история с котом была лишь прикрытием для грязных дел бандитов, как послышался рык и скрежет. Из жерла пещеры, разбрасывая камни, выскочило то, что братья Ордена привыкли называть "бронзовой жужелицей". Размером эта тварь была больше овцы, но меньше водного буйвола. Некогда блестящий зелёно-оранжевый панцирь покрывали трещины, вмятины и засохшая грязь. Подвижные ноги заканчивались, к удивлению Холома, колёсами, широкими и толстыми, отлитыми из чего-то вроде твёрдого каучука. Из-под панциря на стража и солдат гневно глядел единственный уцелевший глаз, горящий алым пламенем. Остальные тварь, очевидно, потеряла в каком-то бою, и теперь неловко ёрзала, стараясь держаться к людям зрячей стороной.
— Не смотрите ей в глаза! — крикнул Холом.
Он сам прикрылся от слепящего взгляда жужелицы рукавом, жалея, что держит в руках меч, а не привычный веер. Солдаты попятились, ощетинившись стволами огенплюев, но, несмотря на почти осязаемый страх, остались на месте. Боевое чудище заворчало. Приподняв надкрылки, оно выдвинуло ещё одну пару конечностей. Одна из них заканчивалась клешнёй, вторая — конусом с множеством зубьев. Прямо за головогрудью из спины жужелицы вылезла какая-то трубка, похожая на ствол мушкета. Что бы это ни было, на памяти Ордена твари никогда не пускали его в ход. Возможно, в древнем огнеплюе давно закончились пули, или это вообще было не оружие. Холом сильнее опасался клешни, которой жужелица легко ломала кости.
Осторожно смещаясь в сторону незрячего глаза, страж негромко запел древнюю мантру. Их заучивали наизусть, тщательно выпевая звуки забытого языка. Одна — для жужелиц, другая — для фарфоровых львов, третья — для огненных стрекоз… Иногда, если чудовище проснулось случайно, древние слова помогали снова погрузить его в сон. Но если страж сильно фальшивил или злая воля колдуна направляла древнего зверя, мантры были бесполезны. Как, например, сейчас.
Чудище зажужжало и рванулось вперёд. Холом чудом увернулся от лязгнувшей над ухом клешни. Солдаты прыгнули в стороны как перепуганные лягушки, но один из них оказался недостаточно быстр. Жужелица врезалась в него на полном ходу, смяв и отбросив к каменной стене. Не пытаясь добить раненого, она тут же развернулась и бросилась на Холома, словно понимая, кто из людей представляет наибольшую угрозу. Страж высоко подпрыгнул, ухватился за торчащий из склона корень и ткнул мечом в панцирь чудовища. Меч щёлкнул, но смертоносный разряд не причинил жужелице никакого вреда. Один из солдат прицелился и выстрелил, метя в глаз, но чудище резко выпрямило ноги, привстав на высоту половины человеческого роста. Картечь прошла мимо. Не дожидаясь возмездия, солдат бросил огнеплюй и помчался прочь. Его товарищ тоже попытался прицелиться, но поймал жгучий взгляд жужелицы и вскрикнул от боли, закрыв глаза руками. Чудовище вновь развернулось к Холому, но тут один из стражей спрыгнул с холма точно ей на спину и вонзил меч между надкрылками. Сверкнула искра. Жужелица конвульсивно дёрнулась, но тут же встряхнула надкрыльями. Факельщик потерял равновесие, а чудовище ухватило его клешнёй и с отвратительным хрустом впечатало в камень. Боец хрипло каркнул и затих.
 
С гневным кличем Холом рванулся вперёд и нанёс укол в светящийся глаз, вложив в удар всю инерцию тела. Глаз треснул и задымился, чудовище завертелось на месте, хаотично размахивая конечностями. Шипастый конус вскользь задел бок стража, легко разорвал кафтан и оставил несколько болезненных ссадин. Едва не выронив меч, Холом откатился от чудища. Теперь оно могло ориентироваться только на звук.
Ринчен и его напарник уже спустились с холма, и теперь трое стражей старались издавать как можно больше шума, не давая чудовищу выбрать одну цель. Жужелица поёрзала на месте, но в конце концов развернулась в сторону Холома. Брат Ринчен бесшумно соскользнул осыпи на ровную поверхность. Холом проскрёб мечом по камню, привлекая внимание чудовища, а Ринчен в несколько прыжков подлетел к жужелице и вогнал меч точно между пластиной, прикрывающей головогрудь, и надкрылками. Сверкнула вспышка, похожая на удар молнии. Из-под панциря боевого зверя полилась густая оранжевая жидкость и повалил жирный дым. Жужелица ещё несколько раз конвульсивно дёрнулась и осела на землю.
Не теряя времени, тройка стражей бросилась к пещере. Это оказался глухой грот с исцарапанными стенами, полный обломков камня. У дальней его стены стоял на четвереньках лысый человек, выглядевший так, как будто это он только что сражался с четвёркой стражей. Когда его выволокли на солнце, Холом сразу узнал улюнского садовника.
— Вы арестованы, — хрипло произнёс он, глядя в лицо пленнику. — По обвинению в мятеже, подстрекательстве и убийстве наставника Очира. Это карается медленной смертью. Но она может стать быстрее, если Вы расскажете нам, где сейчас Айсин Тукуур — человек, называющий себя посланником Прозорливого!
Хранитель сада дерзко усмехнулся.
— Разве такие люди рассказывают простым служителям о своих планах?
— Говори, подлый змей! — рявкнул Ринчен. — Или мы будем тереть тебя об ту штуковину, — он указал на шипастый конус жужелицы, — пока кожа не слезет!
Мятежный шаман покачал головой.
— Ответ ведь очевиден! Где Прозорливый, там и его тень. Могли бы и сами догадаться.
— Баянгол, — устало выдохнул Холом. — У него два дня форы минимум.
— В посёлке его не видели, — проворчал Ринчен. — Возможно, он идёт по суше. Значит, если поторопимся, можем попасть в город раньше и схватить его у ворот.
Улан Холом с сомнением покачал головой, но не стал возражать.
— Свяжите предателя, — приказал он оставшимся в живых солдатам. — Мы возвращаемся в Улюн.
Когда, уже затемно, они добрались до посёлка, стражей ждало неприятно известие. Кто-то украл их лодку и затопил её посреди реки. Теперь о том, чтобы обогнать Тукуура, не могло быть и речи.
***
Васанговые плантации оказались ещё более лёгкой целью, чем ожидала Илана. Последним, чего ожидала местная охрана, было организованное нападение извне, да ещё и со стороны диких джунглей. Поэтому когда мохнатые воины в буквальном смысле посыпались на головы надсмотрщикам, те быстро впали в панику и почти не оказали сопротивления. Гораздо труднее оказалось объяснить не менее испуганным заключённым, почему им следует покинуть свои бараки, взять в руки оружие и присоединиться к детям Громовержца. Всё-таки, васанговые плантации Прозорливого не были каторгой для опасных преступников: таким опасно было доверять основу государственной казны. В основном здесь трудились земледельцы и ремесленники, приговорённые к принудительным работам за долги. Труд их был изнурительным, но привычным, еда — вполне сносной, а змей и муравьёв по мере сил истребляла охрана. Поэтому Илана быстро поняла, что мохнатым воинам придётся взять на себя функции перебитой охраны, иначе рабы не только разбегутся, но и расскажут о нападении мятежников первым встреченным солдатам.
Так, вместо того, чтобы получить подкрепление, повстанцы оказались впряжены в телегу без колёс, которую и хотелось бы бросить, но груз слишком опасен. Младшие командиры островитян не уставали при каждом удобном случае напоминать Высокому Пятому, что именно благодаря советам безволосой женщины они оказались в такой ситуации. Пока они ещё не обвиняли Илану в предательстве, но она не сомневалась, что дойдёт и до этого. И поэтому дочь плавильщика лихорадочно искала пути решения проблемы, старательно заталкивая в тёмные глубины рассудка очевидные, но мерзкие решения вроде "перебить узников вслед за надсмотрщиками" или "использовать их при штурме вместо живого щита". К счастью, в этом у неё появился неожиданный союзник.