Стратагемы заговорщика (СИ)

Когда они приблизились к скалам, уже совсем стемнело, и моряки зажгли масляные лампы на носу и корме. Они свернули все паруса кроме самого маленького и поминутно проверяли глубину. Скалы острова сливались в одну сплошную громаду, но когда катамаран проскользнул мимо отрога, закрывавшего вход в гавань, сквозь прореху в облаках выглянула луна, и в её свете моряки увидели остов черепахи.
— Она выбросилась на берег! — крикнул наблюдатель. — Здоровая как кит!
Матросы столпились на носу, грозя утопить судно, и стражу-арбалетчику пришлось разгонять любопытных тумаками. Странное тело — помесь акулы и черепахи — лежало на прибрежных камнях, волны гулко ударялись в панцирь. Чуть дальше из воды торчал обгорелый корпус морской джонки. Молчаливые тени домов и складов сгрудились в тени скал. Казалось, деревня вымерла, и только на самом верху скалистого пика, где угадывались очертания внешней стены Цитадели, тревожно мерцал красный огонёк факела.
Когда лодка приблизилась к пристани, Холом заметил, как от груды старых бочек отделились два человеческих силуэта. Один из них метнулся в сторону берега и скрылся в тени домов. Второй подождал немного и вышел на открытое пространство. Это оказался жилистый пожилой мужчина в холщовой накидке и соломенной шляпе. В руке он сжимал гарпун с костяным остриём.
— Галан! — позвал он шкипера. — Кто это с тобой?
Охотник на скатов говорил громко, но приглушённо, как будто боялся, что его услышат враги.
— Трое наших наставников из Ордена Стражей, — отозвался рыбак. — Что здесь случилось?
— Трое? — хмуро переспросил охотник. — Мало! В крепости враги!
— Сколько? — спросил его Холом, перегнувшись через борт. — И где остальные?
— Не меньше дюжины, — проворчал охотник. — Люди прячутся. Факельщик Дорж молится Стальному Фениксу, но видать невелика его вера, раз тот прислал всего троих!
— Увидим! — холодно бросил старший брат. — Ступай к нему и скажи, что старший брат Ринчен ждёт доклада на причале хамелеонов.
Охотник хмуро кивнул и растворился в ночи.
— Гасите лампы! — приказал страж шкиперу. — И быстро уводите лодку под скалы, пока нас не угостили ядром!
Матросы быстро оттолкнули катамаран от пристани и, стараясь не шуметь, погребли к причалу торговой миссии хамелеонов. Этот причал, единственный во всей гавани, не просматривался из Цитадели из-за нависавшего над ним скального уступа. Холом напряжённо считал удары своего сердца, но пушки Цитадели безмолвствовали.
— Похоже поняли, что мы не станем их ждать, — тихо сказал он старшему стражу. — Как полагаете, они устроят вылазку?
— Зависит от того, насколько уверенно они себя чувствуют, — пробормотал в ответ Ринчен. — В любом случае, факельщик доберётся до пристани раньше.
Осклизлые доски причала торговой миссии поднимались над водой всего на одну ладонь. Крупные волны перекатывались через них, шевеля тёмные космы водорослей. Здесь не было ни одного столба, к которому можно было бы привязать лодку, да они и не нужны были людям волн и их морским зверям. В летописях Холом читал, что у хамелеонов были и боевые ладьи, чьи серебристо-серые корпуса появлялись из прибрежного тумана подобно призракам, но на остров Гэрэл люди волн привозили только то, что помещалось в их кошельках — крупный жемчуг и коралловые статуэтки. Сталь, порох и драгоценные камни для них оставляли на небольшой скале в двух днях пути к югу от острова, в большом гроте, где из трещины в земле вырывалось негаснущее пламя.
На берегу, в тени вылепленного из кораллового порошка дома миссии, их дожидались уже знакомый охотник и усталый парень в рваном чёрном кафтане. При виде брата Ринчена он подобрался и приложил кулак к груди.
— Балта Дорж, младший факельщик, — негромко представился он.
— Следуйте за мной! — приказал старший страж.
Солдат устало оглянулся на охотника и вздохнул. Осторожно пройдя по скользким доскам, они неуклюже перелезли через борт катамарана. Брат Ринчен запрыгнул следом и приказал шкиперу отойти от пристани и бросить якорь в тени скальной гряды, обрамлявшей гавань. Закончив с распоряжениями, он повернулся к факельщику и выжидающе посмотрел на него, ожидая доклада. Дорж мрачно покачал головой.
 
— Гарнизон разбит, нохор. — устало сказал он. — Из бойцов остались я и мой ученик. Цитадель занята врагами. На берегу валяется древнее чудовище и я молю духов, чтобы оно не ожило… Впрочем, это вы и сами видели. Дрянная обстановка, нохор, а боевой дух и того хуже.
Холом мрачно кивнул. Он был благодарен факельщику уже за то, что тот не спрашивал, где подкрепления.
— Почтовые птицы живы? — спросил он Доржа.
— Не знаю, нохор, — ответил тот. — Они же все в Цитадели! Думаю, что пираты им свернули шеи.
— Рассказывай всё по порядку, — хмуро произнёс брат Ринчен.
— Утром прошлого дня весь флот и большая часть гарнизона под началом мастера-факельщика Дэндэва отправились в Бириистэн. Говорят, таков был приказ Капитула. Старшим в Цитадели остался мастер-наставник Юкук, с ним кастелян, книгохранитель, судья, пятнадцать испытанных братьев, шестеро воспитанников, пять факельщиков, три ученика. Все старшие факельщики ушли с флотом, и начальником над нами остался военный прорицатель Унэг. Он же служил жрецом в храме Феникса. Командовал он недолго: уже вечером в деревню спустился брат из Цитадели и приказал нам арестовать Унэга. Те, кто увёл его наверх, рассказали, что часть братьев оказалась пособниками врага, и их застрелили. Так мы лишились части гарнизона ещё до того, как появилась проклятая джонка.
— Та, что сгорела в порту? — уточнил Холом.
— Она самая. Пришла сегодня на рассвете. Встречал её сам мастер Юкук с пятью братьями. Я стоял на часах возле арсенала, поэтому видел, как четыре человека из экипажа село в шлюпку. Как только шлюпка коснулась пристани, на корабле взорвался порох. Двоих из шлюпки братья тут же закололи кинжалами, а третий вроде бы ударил четвёртого, и того унесли в крепость. Думаю, на джонке тоже были предатели, и кто-то из наших пожертвовал собой, чтобы её взорвать. После этого до полудня было спокойно, а потом маяк замигал так, что больно смотреть, и из моря полезли какие-то твари вроде крабов, только одноглазые. Размером с большую собаку или мелкую овцу. Больше всего их было как раз здесь, на пристани хамелеонов. Люди волн из миссии подняли крик и стали отбиваться, а я затрубил в пожарный рог и хотел вести людей в Цитадель, но увидел, что крабы уже на дальнем пляже и около кузницы, и прут как раз наверх. Поэтому я и другие факельщики побежали к пещерам, трубя сбор. Там пришлось отбиваться, многие полегли, но большинство спряталось, и тогда я взвёл потайные шестерни и запечатал пещеру.
Факельщик тяжело перевёл дух и оглянулся на скалы. Силуэт торговой миссии в темноте напоминал оплывшую свечу.
— Пираты, — напомнил ему Холом.
— Через три часа я рискнул послать наружу разведчика. Из пещер есть узкий лаз на небольшую скальную полку, мой ученик туда едва протискивался. Мы боялись, что на неё заберутся крабы, но ученик вернулся и доложил, что их нигде не видно, а на пляже лежит здоровенная туша. Мы решили не высовываться, но выставили дозорного. Туша так и не пошевелилась, но маяк погас, а потом в гавань вошла колёсная барка под флагом Белой Крепости. С неё высадилось девять вооружённых человек и полтора десятка мохнатых. Некоторые из людей были в кафтанах добдобов, остальные — кто в чём, и оборванцы командовали солдатами. Вся эта ватага обшарила посёлок, а потом отправилась в Цитадель. Большая часть осталась наверху, но один мохнатый и шестеро людей вернулись. Четверо несли увесистые тюки, а ещё с ними был человек в парадной форме военного прорицателя. Наверное, Унэг. Странно только, что его не пристрелили вместе с другими шпионами.
— И вы просто смотрели, как они грабят Цитадель? — неприязненно осведомился страж-арбалетчик.
— Нас было два бойца и три дюжины стариков, женщин и детей, — зло напомнил Дорж. — У них же почти все с огнеплюями, да ещё пушка на палубе. Мы их разве что задержали бы немного, чтобы они успели вас утопить.