Арабская ночь. Табу на любовь (СИ)

Мальчика тогда спасла старая служанка. Она знала о налете, или догадалась, колдуньей была. Увидела, успела увезти самого младшего. Скрыться.
Исмаил искал его годами.
Тайно. Осторожно. По всему Ближнему Востоку, в самых опасных уголках. Было нанято немало сыщиков. И тот, кто нашел, стал обеспеченным человеком.
Нашел в переулке самого опасного города. Грязного, поющего в переходе и танцующего за подачку. Но с гордым взглядом. Конечно, был тест ДНК, но Исмаил сразу понял — родная кровь. Почувствовал.
  
Мальчику тогда исполнилось десять. И с тех пор каждый шаг Юсуфа был под надзором. Он рос в строгости, но и в заботе. Ему ни в чем не отказывали. Быстро проявил характер. Очень волевой. Упрямый.
Он не признавал над собой силы. Даже шейха Исмаила. Впрочем, он уважал его, по-своему. Но отцом стал называть далеко не сразу.
Юсуф с юности много чего повидал. Голодал в подворотнях Палестины. Танцевал развлекая толпу. Зато вырос сильным, закаленным и отчаянно упрямым. Сейчас наследник входил в самую силу. Шейх возлагал на него абсолютно все надежды, и не выносил даже мысли о том, что единственный кровный родственник может рисковать собой.
Но риск был у Юсуфа в крови.
Отчаянный и безбашенный.
Мустафа видел, как парень пробовал все: казино, женщины, драки.
Потом увлекся гонками. Не просто на треке, а в тайных соревнованиях Абу-Даби, где молодые наследники богатейших домов мира мерились храбростью, безумием и удачей.
Юсуф взял кубок. Мустафа пережил микроинфаркт.
А Исмаил был уверен, что в это время его сын медитирует в горах Непала.
— Этот мальчишка меня в могилу сведет, — тихо бурчал Мустафа себе под нос, каждый раз, когда юноша садился за руль на скорости 250. — Сколько можно испытывать судьбу?
И вот старый отель, который внезапно стал каким-то то ли планом, то ли трофеем.
Мустафа недоумевал. Почему Юсуф не получил эту женщину? Все могло быть куда проще. Но он позволил ей уехать.
Впрочем, этому Мустафа даже обрадовался, по-стариковски.
Но потом поступил приказ: доставить эксклюзивный подарок. Духи, сделанные по личному заказу Юсуфа. Для нее.
— Зачем столько ожиданий, усилий, господин Юсуф? Почему просто не заказать желаемое? Ее доставят в течении суток, — не выдержав, спросил однажды.
— Я не интересовался твоим мнением, Мустафа, — перебил его наследник ледяным тоном.
Юсуф не хотел покупать женщину. Ему не нужно было покорение. Он не был сентиментальным мальчиком, томящимся в девственности.
Нет. Он был львом, которого вдруг отвергли.
И этот опыт оказался для него сильнее всего, что он переживал.
Он пытался забыться. Самый отвязный клуб в Дубае. Три модели-блондинки. Все — по максимуму.
Но Мустафа видел, как в его глазах все равно мерцала тоска.
Огонь не потух. Он ждал. Он выжидал.
Он хотел, чтобы она выбрала его сама.
Хотел быть желанным, не как наследник, а как мужчина.
Где-то под ребрами кололо, Мустафа чувствовал: скоро грянет буря.
  
Глава 23
 
Слава
Прислоняюсь спиной к двери ванной. Холод дерева давит в лопатки. Внутри тугой, стальной ком. Желудок сворачивается в узел, подступает тошнота. Мучительные спазмы накатывают волнами, выворачивая меня наизнанку, и я падаю на колени перед унитазом.
Когда все наконец стихает, остаюсь сидеть на холодном кафеле, безжизненная, как тряпичная кукла. Лицо мокрое от слез. Я противна сама себе. Что такая слабая, растекаюсь тут от жалости к себе. Я повсюду ощущаю пустоту и пронзительный холод.
Дрожащими руками открываю кран. Наполняю горячую ванну. Мне необходимо согреться, а еще больше — смыть с себя этот вечер, ненавистные прикосновения, липкий страх. Ложусь в воду и не двигаюсь. Только дышу. Словно каждый вдох — единственное, что мне осталось.
Что мне делать дальше?
В голове вертится один и тот же вопрос. Оставаться здесь невозможно. Эта квартира больше не может защитить меня. Нужна другая. Чтобы Андрей не знал адрес. Я знаю, он вернется. Не оставит меня в покое. Он дал мне это понять.
Бежать? Но куда? Денег почти нет. Если повезет — хватит на жалкую комнатушку где-нибудь на окраине, в коммуналке…
Я устала бегать. Чувствую себя загнанной, как животное, которое вырывается только для того, чтобы попасть в следующую клетку.
Прячу лицо в мокрые ладони. Меня пробирает дрожь. Снова накатывают слезы. Злые, горячие.
Вылезаю наконец из воды, заворачиваюсь в полотенце. Разглядываю себя в зеркале.
На плечах, предплечьях, проступают багровые пятна. В тех местах, где Андрей хватал меня. Его пальцы отпечатались на моей коже. Бью по зеркалу тыльной стороной ладони с отчаянием. Я не хочу быть жертвой! Не хочу!
Истерика затихает. Я сушу волосы и падаю в постель, чувствуя себя пустой оболочкой.
Утром все тело болит, как после побоев. А ведь он не ударил меня. Просто не успел. Все шло к этому. Мне повезло.
Не хочется есть, но желудок ноет и сжимается. Я готовлю овсянку, заставляю себя проглотить несколько ложек. Мне нужны силы.
Вибрирует телефон. Открываю сообщение с работы.
Мне жаль, Ярослава, но по сложившимся обстоятельствам вы уволены. Расчет выслала вам на почту. Главный менеджер компании, Залесская И. А. 
Залипаю, глядя в экран. Не моргаю. Перечитываю сообщение снова и снова. Ну не бывает так, чтобы все и сразу!
Но, видимо, не у меня.
Телефон снова вибрирует, и я, не надеясь ни на что хорошее, машинально тянусь к нему.
Подумай как следует, Слава. Не надо со мной ругаться. 
Ты не сможешь без меня. 
Возвращайся! Я жду! У тебя нет выбора! 
Это уже от Андрея.
Как будто все произошедшее вчера вечером — просто неловкий разговор, а не срыв, не нападение.
Смотрю на экран, и внутри меня закипает глухая ярость. До крови прикусываю губу, чтобы не закричать.
Он это устроил. Мое увольнение.
У него везде связи. Просто нажал на нужную кнопку и моя работа исчезла, будто ее никогда и не было.
Конечно. Это в его духе.
Когда Андрей чего-то хочет — он идет по головам. Этот человек не знает слов «этика», «границы», «совесть». Это для других. Для слабых. Ему же можно все.
Так он думает. Живет по таким понятиям.
Кровь пульсирует в висках. Внутри все дрожит от страха и бессилия. Кажется, что с тех пор как я прилетела из Египта, мои дни превратились в сплошную бурю, где нет ни земли под ногами, ни горизонта. Один сплошной шторм.
Подхожу к окну, выглядываю во двор. Сердце замирает. Подкатывает к горлу.
Машина Андрея стоит напротив подъезда. Он не уехал вчера, или уже вернулся? Чего он ждет?
Грудная клетка сжимается, как будто внутрь запихнули камень. И у меня больше нет иллюзий: это не «поговорить», не «извиниться». Это больше на охоту похоже!
Где я — добыча.
Отхожу от окна и резко закрываю шторы. Воздуха не хватает.
Не могу больше здесь оставаться!
Распахиваю шкаф.
И впервые за это время начинаю двигаться не в панике, не на адреналине, а с холодной сосредоточенностью.
Мне необходимо уехать. Оказаться вне досягаемости от бывшего.
Цель помогает не впасть в ступор. Достаю сумку. С каждой сложенной вещью мне становится чуть легче дышать. Джинсы, нижнее белье, свитер, паспорт, зарядка, немного косметики. Только самое необходимое.
Этот процесс мой спасательный круг. Руки дрожат, но уже нет слез. Натянутая внутри струна медленно ослабевает. Истерики больше нет, только спокойная решимость.
Больше я не буду ждать, пока Андрей снова вторгнется в мою жизнь.
Надеваю черные джинсы, теплый свитер, спортивную куртку и кроссовки. Все простое, неприметное. Все, в чем можно слиться с городом, раствориться.
  
Дом, в котором я сняла квартиру старый, настоящий лабиринт из времен архитектурной лихорадки семидесятых. Здесь есть еще один подъезд, соединенный с моим общей лестницей, проходом через чердак. Однажды мне показал этот путь сосед, увлеченно рассказывая об истории дома. Мне тогда было вообще не интересно, но постеснялась в этом признаться. Сейчас моя вежливость пригодилась.