Приятель фаворитки. Царственный пленник

– Уверяю вас, дорогая кузина, что ничто в жизни не волновало меня больше того приема, который встретил меня сегодня!
Она весело улыбнулась, но через секунду стала снова серьезна и прошептала:
– Заметили вы Майкла?
– Да, – сказал я и прибавил: – он выказал мало радости!
– Пожалуйста, будьте осторожны, – продолжала она. – Вы недостаточно, право, недостаточно, следите за ним. Вы знаете…
– Я знаю, что он желает получить то, что я имею!
– Да. Тише!
Тогда (и я не думаю оправдываться, потому что поручился за короля, более чем имел на то права, – я думаю она сбила меня с позиции) я продолжал:
– И, может быть, еще то, чего я не имею, но надеюсь заслужить в близком будущем!
Таков был мой ответ. Будь я королем, я бы счел следующие слова благоприятными:
– Мало у вас ответственности на один день, Рудольф?
Бум, бум! Трах, трах! Мы были у дворца. Ружья стреляли, трубы звучали. Ряды лакеев стояли, ожидая нас; помогая принцессе подняться по широкой мраморной лестнице. Я вступил законно, как коронованный король, в дом своих предков и сел за свой стол со своей кузиной по правую руку; по другую сторону сел Черный Майкл, а по мою левую руку его священство, кардинал. За моим стулом стоял Зант; а в конце стола я увидел, как Фриц фон-Тарленгейм осушил стакан шампанского немного ранее, чем то позволяло приличие.
Я же думал о том, что делает теперь король Руритании.
  
VI 
 
ТАЙНА ПОГРЕБА
 
Мы находились в уборной короля – Фриц фон Тарленгейм, Зант и я. Я в полном изнеможении бросился в кресло. Зант закурил трубку. Хотя он не поздравил нас с удивительным успехом нашего смелого предприятия, но вся его наружность дышала удовольствием. Успех при помощи, может быть, хорошего вина, сделал из Фрица другого человека.
– Вот памятный день для нас, – воскликнул он. – Что ж, я бы сам согласился быть королем на один день. Но знаете, Рассендиль, вы не должны вкладывать вашего сердца в эту роль. Я не удивлюсь, что Черный Майкл был мрачнее обыкновенного: ваш разговор с принцессой был слишком оживлен!
– Как она прекрасна! – воскликнул я.
– Оставьте эту женщину в покое! – заворчал Зант. – Готовы ли вы в путь?
– Да! – сказал я со вздохом.
Было пять часов, а в двенадцать я снова буду не более, как Рудольф Рассендиль. Я сделал это замечание шутливым тоном.
– Мы будем счастливы, – заметил Зант мрачно, – если не окажетесь покойным Рудольфом Рассендилем. Клянусь небом, я чувствую, что голова моя качается на плечах в то время, как вы находитесь в городе. Знаете ли вы, друг, что Майкл получил известия из Зенды? Он ушел один в другую комнату, чтобы прочесть письмо, и вышел оттуда, как человек в бреду.
– Я готов! – сказал я, так как эти известия не прибавили мне желания медлить.
Зант сел.
– Я должен написать приказ, чтобы нас выпустили из города. Майкл здесь губернатор, и мы должны быть готовы к препятствиям. Вы должны подписать этот приказ!
– Дорогой полковник, я не родился подделывателем чужих подписей!
Из своего кармана Зант вытащил кусок бумаги.
– Вот подпись короля, – сказал он, – а вот, – продолжал он после новых поисков в кармане, – чертежная бумага. Если вы не сумеете написать – «Рудольф» через десять минут, тогда напишу я!
– Ваше воспитание полнее моего, – отвечал я. – Пишите вы!
И сей легкомысленный герой соорудил весьма сносную фальшивую подпись.
– А теперь Фриц, – сказал он, – король ложится спать. Он утомлен. Никто не должен его видеть до девяти часов утра. Вы понимаете, никто!
– Понимаю! – отвечал Фриц.
– Может быть, явится Майкл и будет просить немедленной аудиенции. Вы ответите, что только принцы крови имеют на нее право!
– Это не понравится Майклу! – засмеялся Фриц.
– Вы вполне поняли? – спросил снова Зант. – Если эта дверь откроется в наше отсутствие, вы не останетесь в живых, чтобы сообщить нам об этом!
– Я не нуждаюсь в наставлениях, полковник! – сказал Фриц гордо.
– А вы завернитесь в этот большой плащ, – обратился Зант ко мне, – и наденьте эту плоскую шапку. Сегодня мой ординарец идет со мной к охотничьему павильону!
 
– Но вот препятствие, – заметил я. – Не существует той лошади, которая может пронести меня сорок миль.
– О, да – две; одна здесь, одна в павильоне. А теперь готовы ли вы?
– Готов! – сказал я.
Фриц протянул руку.
– На случай… – сказал он.
И мы от души пожали друг другу руки.
– Черт побери ваши излияния! – проворчал Зант. – Пойдем!
Он двинулся, но не к двери, а к скрытому проходу в стене.
– Во времена старого короля, – сказал он, – я хорошо знал эту дорогу!
Я последовал за ним, и мы прошли, как мне показалось, шагов около двухсот вдоль узкого прохода. Наконец мы подошли к толстой дубовой двери. Зант открыл ее. Мы прошли и очутились на тихой улице, которая шла вдоль дворцовых садов. Нас ожидал человек с двумя лошадьми. Одной из них был великолепный гнедой конь, способный снести какую угодно тяжесть; другой сильный караковый. Зант шепотом велел мне садиться на гнедого. Не говоря ни слова человеку, мы сели на коней и уехали. Город был полон шума и веселья, но мы ехали уединенными улицами. Плащ окутывал наполовину мое лицо; большая плоская шапка скрывала мои слишком заметные волосы. По совету Занта, я скрючился на седле и ехал с такой горбатой спиной, какую надеюсь никогда больше не показывать на лошади. Мы ехали по узкой длинной аллее, встречая гуляющих; в дороге мы услыхали, как колокола собора посылали свой привет королю. Было половина седьмого и еще светло. Наконец мы доехали до городской стены к воротам.
– Приготовь оружие, – прошептал Зант. – Мы должны заткнуть ему рот, если он начнет болтать!
Я положил руку на револьвер. Зант позвал сторожа. Ну, судьба была за нас. Маленькая девочка, лет четырнадцати, вышла из дому.
– Сударь, отец пошел посмотреть на короля!
– Лучше бы он остался здесь! – сказал мне Зант, ухмыляясь.
– Но он приказал, чтобы я не открывала ворот, сударь!
– Неужели, милая моя? – отвечал зант, сходя с лошади. – В таком случае, давай мне ключ!
Ключ девочка держала в руке. Зант дал ей крону.
– Вот приказ короля. Покажи его своему отцу. Ординарец, отвори ворота!
Я спрыгнул на землю. Соединенными усилиями мы отворили большие ворота, вывели своих лошадей и заперли снова.
– Мне будет жаль сторожа, если Майкл узнает, что он был в отсутствии. Ну, а теперь, рысью. Мы не должны слишком торопиться, вблизи от города!
Но вне города мы мало подвергались опасности, так как все были там и веселились; и чем вечер становился темнее, тем более мы ускоряли шаг; мой великолепный гнедой мчался подо мной, словно нес перо. Ночь была прекрасная; вскоре появилась луна. Мы мало говорили и то только о пройденном пути.
– Хотелось бы узнать, что было в письмах к герцогу? – сказал я раз.
– Да, конечно, – отвечал Зант.
Мы остановились, чтобы выпить глоток вина и дать лошадям вздохнуть, теряя таким образом около получаса. Я не посмел войти в харчевню и остался с лошадьми в конюшне. Потом мы снова пустились вперед и проехали около двадцати пяти миль, когда Зант внезапно остановился.
– Слушайте, – вскричал он.
Я стал слушать. Далеко, далеко за нами в тишине вечера, было ровно половина девятого, мы услыхали стук лошадиных копыт. Ветер, резко дувший нам в спины, доносил звук. Я взглянул на Занта.
– Вперед! – вскричал он и пришпорил коня в карьер. Когда мы снова остановились, чтобы послушать, стук копыт не был слышен, и мы умерили шаг. Потом мы снова услыхали его. Зант спрыгнул с коня и приложил ухо к земле.
– Их двое, – сказал он. – Они всего в миле от нас. Слава Богу, что дорога идет извилисто, и что ветер в нашу сторону!
Мы снова пустились галопом. Казалось, мы держались на одном расстоянии. Мы въехали в пределы Зендовского леса, и деревья, сомкнувшись за нами по извилистой дороге мешали нам видеть своих преследователей, а им видеть нас.