Пожиратель империй. Часть 3 (СИ)

За возможность проявлять через аватаров силу, многократно превосходящую даже Высшие Сущности, Руйгу должны были заплатить довольно высокую цену. И ценой этой было неизбежное возвращение к телесности.
Воплощение в Руйгу растворяло тело Майигу в чистую энергию, переносящуюся на высший план реальности. А аватары возвращали их обратно в «мир живых».
Благодаря энергии им не нужно было есть и спать, и они не старели. Всё как у Майигу. А ещё, как и у Майигу, аватары могли ощущать физическую боль. При том, что оставались энергетическими сущностями.
Пятерых аватаров до этого мировая аура внутри моего тела растворила за считанные мгновения. Их тела, вероятно, даже не поняли, что умерли.
Амалу настолько милосердная участь не ждала даже близко. Скорее наоборот, с учётом тех изменений, через которые я прошёл после обретения Сущности телесной гармонии, ей предстояло испытать поистине уникальный спектр ощущений.
Сейчас у меня не было «истинного» тела. Форма дракона, избранная мной в момент обретения Сущности телесной гармонии, закрепилась и стала постоянной. Но человеческий облик, а также все возможные промежуточные стадии ровно также были абсолютно истинными.
Самым большим преимуществом этого было то, что теперь я мог использовать абсолютно одинаковое количество мировой ауры вне зависимости от того, в каком теле находился. От смены формы менялась только физическая мощь. Ну и, разумеется, никакие мировые приказы для трансформации мне были больше не нужны.
Был и очень значительный минус. Уровень «пустого тела» предполагал, что организму больше не нужны были ни воздух, ни кровь, ни нервные импульсы, ни сердце, ни даже мозг, чтобы выживать и функционировать. Достаточно было лишь мировой ауры.
Но так как мои энергия и плоть стали буквально единым целым, этот трюк для меня перестал работать. По моему телу, как человеческому, так и драконьему, теперь курсировала кровь, а по нервам перескакивали импульсы. И то, что и то, и другое, и все окружавшие ткани были, по сути, лишь мировой аурой, мало что меняло.
Я по прежнему не нуждался в воздухе, еде или сне, а моя выносливость и регенерация в разы превзошли даже уровень до обретения Сущности телесной гармонии. Тем не менее, теперь я мог погибнуть из-за кровопотери, а травма жизненно важного стала реально опасной.
Что говорить. Разрыв сердца, который раньше я мог залечить просто чуть более долгой медитацией, едва не привёл меня к смерти. О повреждении мозга и том, к чему это могло привести, не хотелось даже думать.
Впрочем, даже в этом очевидном недостатке можно было найти плюс. Так как моё тело сейчас было одновременно физическим и энергетическим, мне больше ненужно было использовать дополнительные способности, чтобы воздействовать на чужие энергии. В частности, естественно, на энергию Законов.
Схватив свободной рукой Амалу за кисть, я поднёс к губам её мизинчик и, обнажив заострившиеся клыки, одним резким движением откусил последнюю фалангу.
Амала не могла не быть готовой к тому, что ощутит физическую боль от повреждения тела и я видел, как она напряглась за мгновение до укуса. Но этого оказалось недостаточно. Её горло издало сдавленный хрип, перешедший в жалобный визг, глаза округлились, короткие волосы встали дыбом.
Она не недооценила физическую боль от потери пальца. Вот только штука была в том, что боль, пронзившая её сознание, была не только физической.
Закон Амалы пропитал тело девушки, которую она сделала своим аватаром. Он просочился в мышцы, кости, кровь и нервы. Как и я, сейчас Амала была одновременно физической и энергетической сущностью.
И боль она, я отчётливо видел это с помощью Сущности контроля поля боя, сейчас испытала как физическую, так и «энергетическую». Боль, проникшую в её Закон через нервы аватара.
Начавший кровоточить кончик пальца был прижжён молнией. Я улыбнулся Амале окровавленными клыками. А на её лице впервые отразилось что-то помимо гнева или презрения. И вид паникующей Руйгу заставил меня улыбаться ещё шире.
— Мне жаль девушку, которую ты захватила, — произнёс я. — Искренне жаль. Но тебе пора расстаться с наивной иллюзией о том, что я не смогу навредить ей, чтобы навредить тебе. Думаешь, что всё узнала обо мне? Выяснила, что я из мира без магии, цивилизованного и ценящего гуманизм? Решила, что такой как я не способен на подобные зверства? Не способен пожертвовать невинным человеком ради своей мести? Поверь, ты не знаешь обо мне слишком многого, чтобы делать подобные выводы. И то, что произойдёт дальше, будет твоим наказанием за неосведомлённость.
    
Глава 49
 
Пальцы рук. Ладони. Кисти. Предплечья. Локти. Плечи.
Понемногу. По одному укусу. Продавливая кожу, разрывая мышцы, дробя кости. И после каждого обязательно прижигая рану, чтобы избежать критической кровопотери.
Где-то на девятом пальце она перестала пытаться сдерживаться и начала орать во весь голос. На середине ладоней она охрипла, но всё равно продолжила визжать надтреснутым, как звук старого патефона, голосом.
После первой трети ладоней я впервые услышал, как Амала шепчет, чтобы я прекратил. Когда она произнесла это в первый раз, совсем тихо, скорее инстинктивно, она явно настолько разозлилась на саму себя, что ещё пару минут стойко молчала.
Но на уровне локтей её пробрало снова, и больше она уже не замолкала. Из её глаз текли слёзы, из ноздрей — сопли, изо рта стекала кровавая от прокушенных губ и щёк пена. Брюки, в которые была одета аватар, давно стали мокрыми.
Физическая боль имела границы. Ограничения, накладываемые самим телом, для которого муки были разрушительны, должны были оградить разум от чрезмерной агонии.
Энергия в этом плане была куда более жестокой. У неё не было никаких ограничений, и ей было плевать, что будет с её владельцем.
Я мог примерно представить, что сейчас испытывала Амала. Боль от разорвавшегося сердца, несмотря на слегка скрасившую её эйфорию прорыва, была одной из самых больших, что я когда-либо испытывал, при том что опыта в этом плане у меня имелось немало.
Более того, теперь абсолютно любая боль обещала стать для меня в несколько раз более мучительной. И с этим уже было невозможно ничего сделать.
Однако моя новая Сущность не просто так имела аспект телесной гармонии. Она идеально объединила мировую ауру и материю, сделала их одним целым, неделимым и способным работать в максимальной синергии.
Мировая аура Закона Амалы наложилась на тело аватара без чего-либо подобного. Грубо говоря, её энергия сейчас была как оголённые нервы, проникшие всюду в организме, так что её агония была минимум на порядок выше моей, и в десятки раз выше, чем даже теоретически должно было способно испытывать живое существо.
Потому было не удивительно, что она так быстро сдалась. Тем более с учётом того, что, как Руйгу, она в принципе вряд ли испытывала хоть какую-то боль в последние сотни, а то и тысячи лет.
При этом я чувствовал, что она пыталась максимально оттянуть мировую ауру Закона умирающего солнца из поедаемых мной рук. И это действительно должно было работать по принципу анестетика, уменьшая чувствительность.
Вот только это также означало, что чем дальше, тем ей будет больнее. И от мысли о том, что она сама себя загоняла всё глубже и глубже в бездну агонии, я приходил в полнейший восторг.
Примерно когда доел руки, Сущность нерушимой основы в моём сердце полностью восстановилась. И я почти сразу почувствовал слабую дрожь от всех десяти своих Сущностей, свидетельствовавшую о том, что процесс прорыва ещё не завершился полностью.
Тем не менее, я, ни мгновения не раздумывая, подавил эту дрожь. Происходящее сейчас пиршество было, определённо, куда менее важно, чем прорыв, но останавливаться и просто добивать Амалу я точно не собирался.
И, неожиданно, такой мой выбор дал свои плоды.
После того, как энергия Закона умирающего солнца из плоти Амалы перестала полностью уходить на восстановление Сущности нерушимой основы, она начала плавно растекаться по всему моему телу. И только в этот момент я можно сказать, её распробовал.