Стычки локального значения (СИ)
Фонд тратит мои деньги на приобретение того, что и так принадлежит мне! Вопиющая глупость. Моя. Как-то нужно было подумать над тем, чтобы в будущем избежать возникновения подобных ситуаций. Компаний много и если они начнут играть друг против друга — я просто увязну в этих тупейших разборках и согласованиях. И колоссальные суммы будут гоняться по банкам туда-сюда, создавая ветер и минимизируя возможный профит. Сейчас это первая ласточка, но по мере роста, я вскорости обязательно столкнусь еще и с Фроловым. А этого допускать нельзя никак!
Однако придумать сходу механизм, исключающий такие коллизии, не удавалось. Я ломал голову долго, прикидывая ситуацию так и эдак, но выходила какая-то неприятная абракадабра, не сулящая ничего, кроме новых заморочек.
Поручить людям Луиджи отслеживать подобные нестыковки я не мог — Лу и без того уже слишком много знал. Заводить специальный институт, занимающийся согласованием общих задач и целей — значило просто громогласно заявить о себе с самой высокой колокольни Лондона.
Задача не решалась без посвящения в подноготную новых доверенных людей. А где их взять? Карнаух, Мильке, мои итальянские друзья — никто не годился на эту роль.
В конце концов, после пары стаканов бурбона, я решил, что Banca Privada из Андорры во главе с Пьером Персеном подходит на роль координационного центра как нельзя лучше. Мелкий региональный банк, малозаметный за пределами Гаскони и Каталонии. Без особых амбиций и ложных надежд. Тот самый тихий омут, в котором я разведу чертей! Как только стану королем!
Месье Персену совсем необязательно знать расходную часть моего бизнеса, но если он займется доходной, то избавит меня от многих бессмысленных трат. Осталось найти только того, кто присмотрит за контактами Пьера, проследит, чтобы лишняя информация не покинула стены банка и задачу можно считать решенной!
Целую неделю я занимался делами в приподнятом настроении, а потом позвонил Лу:
— Я на Сен-Мартене, Зак.
— И что ты там делаешь? — я понятия не имел, где находится этот самый «Сен-Мартен».
— Выполняю твою просьбу. Я показал Мэри-Энн снимки Алекса, — сказал он.
— И что? — мне стало не по себе, на лбу почему-то выступил пот, а по позвоночнику пробежала волна холода.
— Ты не поверишь, Зак, — тускло промямлил Луиджи. — Это не он. Очень похож, но не он. Она сначала признала, а потом заупрямилась. В общем, не он это. И всплыла еще одна примета — на большом пальце левой руки у двойника Алекса нет ногтя. А у Вязовски, соответственно — есть.
С меня буквально свалилась гора — Фролов с командой не устраивали на меня покушения!
— Так чего ты такой хмурый, Лу? — самому-то мне хотелось запеть что-нибудь бравурное вроде «Башни, зубцами нам покоритесь! Гордые девы, нам улыбнитесь! Близится эра светлых годов, клич пионера „Всегда будь готов!“» — смешав в кучу и пионерский марш, и его первоисточник из «Фауста» Гуно.
— Опять искать нужно.
Кто о чем, а грязный — о бане! Экая лажа — найти настоящего заказчика! Главное — это не Серый! А все остальное переживем и распутаем!
— Лу, скажи мне — Сен-Мартен, это тропики, как я ей обещал?
— Более-менее, Зак. Тепло, море, мулаты, ром и насекомые не кусают.
— Тогда, Лу, сделай вот что: оттянись там хорошенько недельку! Напейся как свинья, утопи катер, сожги пару домов, только без жертв, отлупи полицейского, закрути роман! У тебя отпуск и хорошая премия. Если вернешься раньше, чем через неделю — я тебя уволю. И отключи телефоны! Том здесь за мной присмотрит!
— Но, Зак…
— Знать ничего не хочу! Пока!
Непередаваемое чувство, когда подозреваемый друг оказывается непричастным к происшествию.
— Ну, я же говорил! — кричало мне сознание, хотя, конечно, ничего подобного я не говорил. Наоборот, каждую мелочь, любое сомнение старался истолковать против Серого. Но так приятно осознавать, что ошибался. Ощущение, будто сам себе отпустил грехи навечно.
С другой стороны — Луиджи абсолютно прав: теперь все нужно начинать едва ли не сначала. Окажись все иначе, так как мы предполагали, и стало бы существенно проще строить прогнозы. А откуда впредь ждать чего-то подобного? Непонятно.
И зря я Луиджи в отпуск отправил. Нельзя принимать решения на эмоциях. Теперь неделю в расследовании можно считать потерянной. А враг не спит. Если он всерьез рассчитывал столкнуть меня с Фроловым лбами, то своих попыток он не оставит. Возможно, переведет в другую плоскость. Или нет.
В дешевых детективах говорят — чтобы понять мотивы преступника, поставьте себя на его место, оцените, кому выгодно преступление и считайте, что дело в шляпе. Я вот все больше думаю, что это никуда не годный совет, придуманный плохими писателями для придания текстам драматизма и вовлечению читателей на путь ложных мечтаний. И выглядит это безобразие сущей логической нелепицей. Чтобы поставить себя на место преступника, нужно знать образ его мыслей, жизненные ценности, расчеты и надежды. Но если ты все это знаешь, то уже не нужно ставить себя ни на чье место — преступник уже и без того точно идентифицирован. Не хвост вертит собакой, а вовсе наоборот.
Поэтому, исключив из расследования психологическую составляющую, на самом деле только приблизишься к разгадке — потому что умения думать за других бог людям не дал. Даже всемирно-знаменитые актеры вроде Джека Николса никогда не могут заставить себя думать как их персонажи. Они всего лишь типажи, единственное умение которых — в игнорировании публики и камер в момент своих кривляний. Они всего лишь качественно или не очень выполняют свою работу. И если актер в кадре смотрится неорганично — это, скорее всего, не его неумение, это неверный подбор текущего амплуа, ведь изображает он самого себя в предложенных обстоятельствах. И ни один из них — даже самый великий, не может с одинаковым блеском исполнять роль Гамлета и Квазимодо. Любой человек может быть Николсоном (разумеется, подходящий по типажу), необходимо всего лишь научиться достоверно изображать истерику во всех ее проявлениях — от большой и малой Шарко до инволюционной и травматической — публике почему-то кажется, что истеричность персонажа полнее раскрывает его характер. Бред свинячьей кобылы. Просто еще один манипулятивный прием. В отцовой клинике таких Николсонов было — как грязи. Насмотрелся. И мне такая истерика никак не поможет отыскать заказчика покушения.
Но коль бог не сподобил нас способностью думать и действовать за других, то уж умение складывать два и два — дал с избытком. Тогда давайте пользоваться тем, что у нас есть и забудем о том, чего у нас нет. А есть у нас улики.
И самая главная из них — это знание заказчиком о нашей с Серым тесной связи. Таких людей достаточно много — от Павлова и Воронова до Батта и Линды. Но если отбросить тех, кто явно не желает нам зла, то останется совсем мало. Мертвый Блэк, мертвый же Рассел и… очень даже живой…
Я даже растерялся от очевидности своей догадки! Как можно было выпустить этого человека из поля зрения?
Ведь мотив у него — есть! Пусть это не материальная выгода, но мотивация железная, не подкопаешься. О том, что мы с Сарджем связаны — он неплохо осведомлен. И, должно быть, ему доставил бы немало удовольствия телевизионный репортаж, в котором мы с Серым поубиваем друг друга. Именно так — не нас какие-то негодяи, а мы — друг друга! Значит, то покушение имело целью не мое устранение, а возбуждение моего любопытства, недоверия и самолюбия. Только лишь. И ничего больше! Они специально убили охрану, мисс Гарфилд и «промахнулись» по мне. Чтобы разбудить мою ярость и желание найти противника. Потом эта ловкая подстава с Вязовски! Психологически — безупречно. Мэри-Энн использовали втемную. Она всего лишь должна была вывести меня на след его двойника. Асассина, с ним встречавшегося, на всякий случай убрали. А того, что нам подкинули, как раз хватило на то, чтобы подтвердить навязываемую догадку о причастности к покушению Сереги и Алекса.
А я-то думал, что это я такой умный и бесстрашный, что с честью выпутываюсь из любых передряг.