Машенька для Медведевых (СИ)

Вот только в случае с Машей каждая фотка кажется мне пипец какой важной. Рассматриваю по несколько минут её улыбку. Блеск в глазах. Одежду и скрытое под ней тело. От самых невинных фоток в летнем сарафане в деревне у деда мой член тут же приветственно салютует.
Вот только когда дохожу до совместных фоток с Жорой, телефон начинает хрустеть в руках.
Вот же сучонок! Хлюпик-недоумок! Машку за талию обнимает? Целует в щёку! Блядь!
Скриплю зубами.
Да что он за мужик такой, что ни даже не искал свою невесту? Неудачник и трус. Надо будет им заняться!
Дед её полусловом обмолвился, что между ними, вроде, всё кончено, но убедиться, всё же, стоит. Попрошу-ка я следака, что дело Альки ведёт, вызвать этого отсоса на допрос. Хочу, чтобы он от страха в штаны наложил и чтобы Маше в ноги бросился — умолял простит его, гниду такую, что не защитил. Что подумал о ней плохо! Что позарился на её шлюховатую подругу!
Мне и самому надо ещё прощение вымаливать и вымаливать, но я к этому морально готов.
Смотрю на время — пора.
Надо к Мише в больницу наведаться.
Прежде, чем Маша туда приедет.
Хотел поберечь его чувства, но… не получится. Не буду, конечно, всё разом вываливать, но сказать про то, что и у меня на малышку виды есть, должен.
Хрен знает, как мы эту ситуацию разрулим.
Втроём в ней увязли. Втроём и выпутываться будем.
Если, конечно, Маша захочет. И не пошлёт нас лесом с нашими извинениями.
Кстати, о них.
Звоню в доставку цветов и заказываю огромный букет по её адресу.
Потом собираюсь и еду к Мише.
Успеваю как раз после завтрака.
Захожу в палату — брат, кажется, пребывает в отличном настроении. Вот только при виде меня его улыбка как-то блёкнет.
— А, это ты, — вздыхает.
— А ты кого хотел видеть? — усмехаюсь, прекрасно зная ответ на этот вопрос.
— Девушку свою, — цедит сквозь зубы, подозрительно глядя на меня.
Сажусь в кресло.
Да твою ж мать! Вот и как ему сообщить-то?
Вздыхаю.
— Слушай, Миш, тут такое дело, — начинаю хмуро.
— Какое?
— В общем, Маша не только твоя девушка, — хмыкаю, решая не рубить коту хвост по частям. Лучше уж всё сразу сказать. Как есть. — Она и моя девушка тоже. И что с этим делать, я в душе не чаю. Но делать что-то придётся, потому что отпускать её я не намерен!
  
Глава 70
 
Михаил
Стискиваю зубы, руки сжимаются в кулаки. Приподнимаюсь в кровати, стаскиваю с шеи фиксирующий воротник.
— А ну, повтори?!
— Миш, ты это, ложись давай! — брат чует жареное и вскакивает со своего места.
— Нет-нет, — я тоже поднимаюсь. Грёбаный больничный балахон пипец неудобный! — Мне уже норм! — разминаю шею, чувствуя головокружение. — Давай, повтори, что сказал! Моя девушка — твоя девушка? А то я ни хрена не понял?!
— Миш, харе уже бессмертного изображать, ложись давай! У тебя рёбра ещё не зажили!
— Иди в жопу! — делаю резкий выпад и хватаю брата за ворот рубашки. — Яйца к моей крошке подкатываешь? Совсем охуел? Думаешь, если я не помню ни черта, можно мне лапши на уши навешать! Хрена с два!
Меня люто кроет. Бесит, что брат меня совсем за дебила держит! Я же чувствую, между нами с Машей что-то точно было! Да и она ко мне неровно дышит! Видел, как беспокоилась! И чувства свои не обманешь. Она дорога мне. Я влюблён! Маша мне всю ночь в эротических снах снилась!
А он мне — «делить будем»! Какого хрена я её делить должен?!
Кулак летит в челюсть старшему брату!
Саша не сопротивляется, и это бесит ещё сильнее.
Снова размахиваюсь и пробиваю ему в пятак!
— Что ты с ней делал?! — сам не знаю, почему меня так дико триггерит от этой темы.
В этот момент в голове всплывают какие-то смутные образы.
Маша, брат… и я.
В груди что-то туго стягивается. Я вспоминаю милое, невинное личико Маши и снова ударяю брата.
Голова просто раскалывается!
Мать твою! Да что за хрень!?
Слышу, как сзади распахивается дверь, и…
— Миша! — звонкий голосок звучит взволнованно. — Ты что делаешь?!
Оборачиваюсь.
С порога к нам с братом летит Маша.
 
Сегодня на ней длинное белое платье-сарафан. В нём она похожа на нимфу…
Порывисто ловлю её, обнимаю, прижимаю к себе и вдыхаю цветочный аромат её волос.
Воспоминания этого запаха встаю яркой стеной. Атакующие мозг образы мелькают перед глазами.
Пытаюсь ухватиться за них, но… они словно выскальзывают!
Сжимаю Машу крепче, снова зарываюсь носом в шелковистых прядях.
Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы унять дикое сердцебиение. Я проваливаюсь куда-то в бездну. Не понимаю, что настоящие воспоминания, а что — плод моей обострившейся ревности.
Брат берёт Машу сзади в нашем загородном доме, она сперва вырывается, потом кончает… Я участвую в этом, меня это возбуждает… Чёрт… это же бред какой-то? Это было? Но почему? При каких условиях? Как я мог так относиться к девушке, в которую влюблён?
Зажмуриваюсь, сталкиваю нас лбами.
Обхватываю её лицо в ладони, чувствую, как дрожит…
— Помоги мне вспомнить, — хриплю, умоляя.
— Я боюсь… — шепчет робко. — Боюсь, Миш… может, не надо?
— Ты ни в чём не виновата… ты…
Её нежное дыхание на моей коже. Маша облизывает пухлые губки, и я вторю её примеру. Касаюсь сочной мякоти языком, нежно веду по морщинкам, а потом погружаюсь глубже. Провожу по зубкам, ласкаю её нежный ротик.
Тело простреливает острым потоком эндорфинов.
Прижимаю её к себе и, словно под анестезией, не чувствую боли в перебинтованных рёбрах. Ничего, кроме заоблачного счастья, не чувствую.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я перестаю целовать Машу.
Потом несколько часов или мгновений мы просто стоим обнявшись, прижимаемся друг ко другу…
Ласково глажу её по спине, а когда, наконец, позволяю отстраниться и смотрю в её ясные голубые глаза, понимаю, что всё помню.
Помню всё до мельчайших подробностей. Все свои косяки, от которых хочется обратно себя на больничную койку уложить. Сашке ещё тумаков надавать. И умолять, умолять Машу простить нас…
Беру её за руку и веду в сторону кровати.
Саша тоже поднимается, следует за нами, с опаской поглядывая на меня.
Нормально я его приложил. Но ещё один синяк на скуле погоды не сделает. Хмуро смотрю на него, но в драку больше не лезу.
Замечаю, как Маша и Саша переглядываются украдкой. Хм… что это они? Успели уже сблизиться, пока я в больнице валяюсь? Сашка, блин, хер пронырливый!
Ну ничего, рано меня ещё со счетов сбрасывать.
— Ох, — откидываю голову на подушку.
Маша реагирует моментально.
— Тебе больно? — нависает надо мной, а я делаю самое страдальческое выражение лица, на которое только способен. — Где болит? — заботливо поправляет подушку, гладит по голове. — Тут? — касается рёбер.
— Нет… — изображаю мученика, а сам кайфую, когда её локоны длинные меня по лицу щекочут.
— Миш… ты просто распереживался, — она робко тянется к моей руке, и я тут же ловлю её ладошку. Маша смущается жутко, но убрать руку не спешит. — Нельзя же так… Тебе надо беречься… — поднимает на меня свой ясный взгляд. Кусает губы, явно волнуется. — Ну что, ты что-то вспомнил?
Смотрю ей прямо в глаза.
Маша… ты так смущаешься из-за того, что было между нами? Из-за того, что мы, дебилы, натворили?
Начали мы не с того, это верно.
Но продолжим обязательно так, как надо!
Хм… а что если… что, если нам с тобой заново познакомиться?
— Нет, — пожимаю плечами. — Ничего я не вспомнил. Ничего, кроме тебя, — усмехаюсь и подношу её ладонь к губам. — Помню, что и раньше целовал тебя, и что это было также приятно, как и сейчас. Правильно помню?
Её щёчки моментально вспыхивают. Маша ёрзает на месте, а потом еле слышно и жутко смущённо шепчет:
— Да…
Ловлю подозрительный взгляд Саши на фоне и, когда малышка не видит, невозмутимо приподнимаю бровь, мол, чё смотришь?