Алые небеса Сеула
Делаю пару шагов вглубь, затем разворачиваюсь лицом к входной двери, взглядом пробегаюсь по стенам. Вот он! И кому взбрела в голову идея лепить кнопку в двух метрах от входа? Тоже мне – элитное жилье!
Досадливо хмыкаю, щелкая маленьким рычажком. Замираю, столкнувшись со встревоженным взглядом Марии: переминается с ноги на ногу как бедная родственница на дурацком коврике с надписью Welcome [40]. Нужно выбросить эту хреновину утром!
Пожимаю плечами точно в таком же растерянном замешательстве. Мысленно несколько раз повторяю: «Входи, пожалуйста, чувствуй себя как дома», но вслух не удается выдавить ни звука, язык намертво прирос к небу, не ворочается.
Стоим минуты две, глядя друг другу в глаза: Маша – абсолютно неподвижно, я – иногда помахивая рукой, чтобы датчик движения не гасил свет.
Ну и что теперь? Сколько времени ступор будет продолжаться? Целую ночь? Я совершил ошибку? Зря привез Марию сюда? Почему она медлит? Не хочет заходить? Возможно… боится? Меня? Незнакомых квартир?
Или мужчин в незнакомых квартирах (читать – в караоке-барах)? Вероятно, девушку смущают высотные здания? Двенадцатый этаж слишком высоко? Надо ли мне закрыть шторы?
А здесь вообще есть шторы?..
Поток бессвязных мыслей обрывается болезненным спазмом груди. Его провоцирует тяжелый вздох Соколовой. Сердце пропускает удар. По спине вихрем проносится холод – мерзкое чувство, будто я облажался, и на сей раз по-крупному!
Инстинктивно отступаю в тень, желая предоставить девушке больше пространства. Хотя, наверное, следовало поступить ровно наоборот: взять за руки, сказать что-нибудь ободряющее. Боже, череп сейчас расколется надвое!
Роняю взгляд на пол, до сих пор не решаясь ничего произнести. Внезапно слышу глухой щелчок входной двери и мелодичную трель кодового замка. Прикрываю глаза, шумно выдыхая. Свет гаснет из-за отсутствия в прихожей движения…
Глава 18
Мария Соколова
Вместо заветного выхода перед глазами появляется дверь с прижатой к ней широкой ладонью. Перевожу испуганный взгляд в сторону хозяина пятерни – и от увиденного, пусть на мгновение, но кровь стынет в жилах.
Люк таращится на меня в упор, в одурманенном взгляде бурлит гнев, по виску стекает кровь. Дыхание застывает в легких с хрипом. Испуганно отшатываюсь, а дальше… кошмар становится явью.
Мужские руки с силой сжимаются на талии. Пара гулких ударов сердца, и Люк рывком поднимает меня в воздух, одним резким движением отбрасывая на диван у стены. Из груди вырывается надрывистый крик. Чувство полной растерянности и сковывающего страха охватывают тело. Не успеваю опомниться, подняться, как коллега наваливается на меня, придавливая всем своим весом. Брыкаюсь, отбиваюсь, изворачиваясь от мерзких пальцев, лезущих под одежду. Уши закладывает.
Кто-то истошно кричит! В какой-то момент понимаю – я. Воплю во все горло, но ничего не чувствую, словно делает это кто-то другой.
Вдруг, совершенно неожиданно, в легкие врывается воздух, становится легче. Не понимаю, что происходит, однако краем глаза замечаю: Люк катится кубарем по столу, сносит спиной стаканы с недопитыми напитками. Надо мной нависает кто-то высокий.
Яркий свет прожектора лучом устремляется в затылок неизвестного, пряча от меня лицо, но мне и не нужно видеть, я догадалась, кто пришел, чтобы спасти меня… снова.
Испуганно вскакиваю с дивана, но ноги ватные, не удержаться. Меня штормит, цепляюсь за стену в попытках сохранить равновесие. Сердце колотится чересчур быстро, отдаваясь тупой болью в лопатках. Глаза затуманены. Картинки сливаются, смешиваясь с яркими цветами светомузыки, не позволяя видеть мир ясно. Взгляд истерично ищет Соджина: нужно убедиться, что он в порядке.
Нахожу парня на полу, прямо над пьяным подонком. Не хочу, чтобы спаситель пострадал, но и остановить парня не получается – не могу вымолвить ни слова.
Пока пытаюсь прийти в себя, на шум драки активно сбегается персонал клуба. Жаль, сотрудников не потревожили истеричные женские крики. Ко мне направляется взволнованная официантка, спрашивает что-то на корейском, но я лишь хватаюсь за ее руку, как за спасательный круг.
Голова понемногу начинает работать. Слышу разъяренный рык Соджина, страх опять пробирается под кожу. Охранник – рослый мужчина – пытается оттащить Ли от Люка, но у него не получается. Необходимо вмешаться, пока ситуация не стала критической.
– Соджин, не нужно, пожалуйста. Хватит, он того не стоит… – говорю я, даже не осознавая, что под конец фразы слова льются русские.
Услышав мою тихую просьбу, парень замирает, резко прекращает превращать физиономию коллеги в отбивную. Некоторое время спустя выпрямляется, медленно поворачивается, и только сейчас, впервые за все время, я вижу его лицо.
Наши взгляды встречаются, сердце болезненно сжимается, ноги подкашиваются.
«Пожалуйста, пусть это правда будет он», – мысленно молю я, не исключая вариант, что мозг в состоянии аффекта дорисовывает желаемое.
Ли подходит ближе, спрашивая, как я. Хочется ответить, но не могу. Бушующие эмоции, которые разум не позволяет выплеснуть, удерживая сознание в стазисе, чтобы сохранить самообладание, сдавливают горло. Если издам хоть звук, спасительная плотина рухнет, а я точно не сумею справиться с последствиями.
Вместо ответа пытаюсь хотя бы кивнуть, однако тело кажется настолько чужим, что движение напоминает неуловимую тень.
Вероятно, отсутствие хоть какой-то реакции даже на спасителя официанткой расценивается как тревожный знак. Она вроде бы интересуется, знаю ли я этого человека. Соджин говорит за меня, вновь не понимаю, что именно, но это и не важно, главное, сотрудницу ответ устраивает. Протянув осознанное: «А-а-а», – она с трудом отрывает мои почти закостеневшие пальцы от своего локтя, перекладывая их на согнутую руку Ли, попутно всучив парню мою сумочку.
Соджин говорит тихое: «Идем», – но сейчас первое, что мне действительно нужно, – убедиться в его реальности. Теперь тело срабатывает быстрее разума, и я порывисто шагаю к Соджину, с силой вжимаясь в мужскую грудь.
Зажмуриваюсь. Чувствую обволакивающее тепло. Слышу, даже сквозь гам и громкую музыку, как колотится его сердце, и наконец выдыхаю.
Он здесь. Он настоящий. Теперь я и впрямь в безопасности.
Когда рука Ли мягко касается волос, а вкрадчивый голос шепчет в висок: «Все хорошо», – становится легче, причем существеннее.
Соджин предлагает убраться поскорее, на что я уверенно киваю, выпуская его из объятий. Однако нам мешают…
Между спасителем и работниками клуба завязывается беседа. Вязкое чувство тревоги растекается по венам. Даже без знания корейского понимаю, что ситуация крайне неприятная для всех сторон. С каждой секундой сердце активнее отплясывает в горле, в височной доле и затылке. Начинаю слабеть, словно вот-вот упаду в обморок.
Один плюс – разум уже чист от алкоголя, словно и не пила вовсе.
Ли видит мое состояние, обещает, что скоро все закончится, и просит потерпеть еще чуть-чуть. Его шепот, как всегда, успокаивает. Сейчас Соджин в моей жизни – единственная стабильная единица, которая никогда не причиняла вреда.
Жду, терпеливо, стойко, пока пальцы суетливо сминают ткань рубашки на мужском предплечье. Еще пара мучительных секунд, и Ли берет меня за руку, уводит прочь. Ноги непослушные, но работают слаженно, как механизм. Почти не чувствую конечности, однако те ловко преодолевают ступеньки на выходе из здания.
Улица встречает раскрасневшееся лицо прохладным воздухом и каплями дождя. Смиренно плетусь за героем. Без вопросов и задних мыслей сажусь в такси. Отчего-то сразу же становится холодно, настолько, что пальцы дрожат, а вместе с ними и нижняя губа.
Да, жуткий холод. Определенно. Дождь, ветер, нервы…
