Чертов дом в Останкино

– Хорошо.
Кох спрятал трубку в карман и заскользил по снегу вниз. Через несколько метров он пропал в снегопаде.
– Это хорошо, что снег, – пробормотал Гуго. – Никаких следов не оставит. Ищи потом, куда пошел обоз…
Он прождал еще несколько минут, а потом услышал тяжелое дыхание возвращавшегося Коха. Наконец и сам баварец появился из снежной пелены и упал рядом с командиром.
  
– Что? – спросил Гуго.
– Плохо.
– Что плохо?
– Наших перерезали.
Гуго ошарашенно молчал, пытаясь собразить, о чем говорит Кох.
– Как перерезали?
– Всех.
– Как перерезали!
– Ну как-как? Спустись сам и посмотри.
– А русские?
– Не знаю! – крикнул со злостью Кох. – Не знаю.
Шлегель сплюнул, подхватил ружье и засколь-зил вниз по склону. Несколько раз он споткнулся о скрытые снегом камни. Наконец, склон сменился ровным – Гуго вышел на дорогу. И сразу наткнулся на тело одного из своих людей. Человек лежал лицом вниз. Кровь, натекшая из перерезанного горла, быстро стыла на холоде. Чуть дальше лежал второй. Опираясь на мушкет, как на палку, Гуго пошел вперед сквозь снег. Он насчитал восемь трупов. Убивали их кинжалами. Но как русские могли так близко подобраться к своим противникам? Снег снегом, но и люди Гуго вовсе не были невинными овечками! Кроме того, они были предупреждены об опасности русских и шли наготове.
Наконец Гуго добрался до места, где укрывались русские офицеры. Тела убитого тут не было. Лошадей также не оказалось. Он вернулся на дорогу и стал осматривать землю. И хотя снег шел густо, полузасыпанные следы копыт обнаружить было еще можно.
Подошел Кох.
– Давай возьмем солдат из крепости и догоним этих скотов – они не могли далеко уйти.
– Они и не уходили, – ответил Шлегель, указывая на следы. – Русские поехали к Эренборгу. Вместе с мертвым.
Они остановились у самых ворот крепости.
– Опоздали? – спросил невысокий. Он поддерживал своего плечистого товарища – тот едва сидел на лошади, схватившись за раненый бок.
– Посмотрим, – сумрачно ответил Румянцев. – Но боюсь, что да.
Он отпустил повод лошади, на которой лежало тело Петра, подъехал по мостику вплотную к воротам и застучал рукояткой пистолета по закрытому смотровому окошку. Оно наконец отворилось.
– Кто вы? – спросили по-немецки.
– Я русский офицер Александр Румянцев. Со мной три товарища. Один из них ранен. Другой – убит. На нас напали разбойники. Нам нужна помощь лекаря и теплые комнаты, чтобы согреться.
Человек с той стороны ворот помолчал, а потом ответил:
– Я комендант крепости генерал Иоахим Рост. С какой целью вы прибыли в крепость?
– Мы посланы к его высочеству царевичу Алексею Петровичу с посланием от отца.
– Но почему вы приехали именно сюда?
– Черт вас возьми! – вскипел Румянцев. – Мой товарищ сейчас умрет, если ему не подать помощь. Впустите нас, тогда я все объясню.
– Простите, господин капитан, это военная крепость. И я не могу пускать сюда офицеров иных государств. Можете вернуться в деревню, я пришлю вам доктора.
– Вы хотите, чтобы мой товарищ умер? Учтите, когда я вернусь в Вену, то подам рапорт нашему резиденту, а он отправится прямиком к принцу Савойскому. И тогда, генерал, я не уверен, что его высочество будет доволен.
– Вы мне угрожаете?
– Нет, черт побери, я даже готов извиниться за свои слова, лишь бы спасти жизнь моего офицера.
Генерал промолчал, но потом, отодвинувшись от окошка, отдал приказ открыть ворота. Створки раздвинулись совсем немного, чтобы лошади со всадниками могли пройти.
Десяток солдат стояли, выставив мушкеты с примкнутыми багинетами.
– Отдайте ваше оружие, – приказал генерал.
Когда русские выполнили требование, генерал кивнул своим подчиненным. Двое схватили раненого и понесли в сторону большого трехэтажного дома с узкими зарешеченными окнами. Еще двое приняли на руки тело Петра.
– В подвал, – скомандовал Рост. – Положите у ледника.
Потом долго рассматривал Румянцева с товарищем.
– Что же, – сказал он наконец. – Вы ошиблись. Здесь нет никакого русского царевича. Так что свой путь вы проделали зря. Но комнаты мы вам предоставим. Однако крепость осматривать вы не будете. Пока ваш раненый офицер не будет готов к возвращению в Вену, вы проведете здесь, как пленные. Вы слышите меня, господин капитан?
Румянцев, все это время внимательно оглядывавший двор, рассеянно кивнул:
– Хорошо, мы согласны.
– Желаете похоронить вашего убитого? Какой он веры?
– Православный.
– Боюсь, такого священника мы пригласить не сможем.
– Не важно, – ответил капитан Румянцев. – Мы похороним его сами. Через три дня. Вам придется ненадолго выпустить нас за стену. Разумеется, в сопровождении охраны.
– Мы поговорим об этом.
Караул проводил пленников наверх. Все это время Румянцев внимательно осматривался, запоминая все, что попадалось на глаза. Наконец они прошли в большую комнату с камином и кроватью. Хлопнула дверь, щелкнул засов.
Румянцев бросился к очагу и протянул ладонь над углями.
– Еще теплые, – сообщил он. – Значит, уехали недавно. И сдается мне, царевич жил именно в этой комнате. Вряд ли тут много жилых помещений, где можно содержать дворян.
– Не догоним теперь.
– Да ничего. Потом поищем. Царевич скрываться не привык, обязательно наследит – никакой снег не укроет. Рано или поздно, а прихватим. Видал, во дворе все вытоптано?
– И надолго мы тут?
– Как Петьку похороним, так и уйдем.
– Не отпустят, – возразил ему товарищ, садясь на кровать. – Может, тут и кончат.
– Отпустят. Обоз за три дня далеко уйдет. Держать нас тут не будут. Если что, Толстой знает, где нас искать.
Вечером им принесли еды. Генерал Рост рассказал, что раненый лежит по соседству и уже получил первую помощь. Доктор приедет завтра к полудню. Как только генерал ушел, в комнату заглянул еще один человек – худощавый, одетый в черный кафтан. На руках – перчатки. Он постоял у двери, опираясь плечом на косяк, разглядывая офицеров.
– Что нужно? – спросил Румянцев.
Человек оторвался от косяка, прошел в комнату и сел на стул.
– Знаете, герр Румянцев, – сказал он спокойно. – Я мог бы убить вас, вашего друга и того… раненого офицера. И даже если ваш начальник герр Толстой прибудет сюда с сотней других офицеров, они не найдут ваших тел. Здесь горы, спрятать тело ничего не стоит.
Невысокий подобрался для броска, но Александр Иванович дал ему знак расслабиться.
– С чего это мы дали бы себя убить? – спросил он у пришедшего. – Там, на дороге, вы нас взять не смогли. А мы положили восемь ваших.
– Как?
– Разделись до исподнего. Босиком. В такой снегопад незаметно обошли и сзади потихоньку убрали всех. Вот только одному из нас не повезло – получил все-таки удар.
Гуго кивнул.
– Неплохо. Неожиданно. Но недостойно офицеров. Разве не так?
Румянцев с презрением посмотрел на него:
– Мы в первую очередь слуги государевы.
Гуго кивнул:
– Я тоже слуга, хотя и не государев. Мне жаль, что ребята подстрелили вашего. Не было приказа убивать вас, только задержать как можно дольше. Но теперь все переменилось. Вы больше не представляете опасности для моего господина. Но зато у меня появился собственный счет к вам, господин Румянцев.
– И что? – спросил капитан совершенно равнодушно.
– Я отомщу, – ответил Гуго, вставая. – Вы почти что мертвы. Как ваш товарищ за стеной. Доктор ему больше не нужен.
– Сидеть! – крикнул Румянцев своему взвившемуся товарищу.
– А что сидеть-то? – заорал тот.
В дверь моментально просунулось несколько мушкетов, взявших на прицел русских офицеров.
  
– Шлегель! – крикнул из коридора генерал Рост. – Немедленно идите сюда!
Гуго пожал плечами и вышел, протиснувшись между солдат.
– Что вы творите? – прошептал ему в ярости генерал. – Кто вам приказывал резать раненого?