Призыв ведьмы. Часть четвертая (СИ)

— Пожалуйста, Рэтар, — прохрипела она, закашлялась, осела на пол и он не смог больше — ринулся внутрь. 
Хэла была закутана в плащ, она сжалась на полу, кашляя, на кое-как сколоченный дырявый дощатый пол капала кровь.
— Родная, девочка моя любимая, Хэла, — он сел возле неё на колени, аккуратно подставил под неё руки, поднял и…
В этот момент всё, всё, что было внутри, снаружи замерло в невообразимо щемящей тишине. Нить стянула его руку. Рэтар смотрел на женщину в его руках и не мог узнать свою Хэлу. Волосы были коротко острижены и были белыми, невыносимо седыми, лицо было худым, острые скулы, впавшие глаза, чёрные, жуткие круги под глазами, бледные губы. 
Рэтар осторожно откинул полы своего плаща и захотелось умереть. Он не может даже мечтать о прощении, он сам никогда себя не простит. 
Тёрк обещал его убить, если вернётся без неё, но он не собирался возвращаться, не найдя её. Если бы нить стала бесцветной, то Рэтар знал, что жизнь его тоже остановит своё течение. Без неё он не смог бы дышать. 
А сейчас — Хэла была невыносимо худой. От мягкости её тела не осталось ничего, она была в жутком состоянии, словно голодала много луней, но Рэтар знал, что тело её иссушил заговор. 
Связь с Горанами — ей нельзя было быть так далеко от их крови. И она знала, что умрёт. Она сознательно ушла, сознательно приговорила себя. Потому что то, что он подумал, что ей сказал, сделало слишком больно. А он, ничтожная слабовольная тварь, не искал, бросил, тщедушно отдался пороку, в котором призрачно воскрешал её образ, пытаясь утешиться им. 
В его руках она была сейчас ребёнком. Он невольно вспомнил умирающую Элару. Слёзы уже не было смысла сдерживать и Рэтар разрыдался. Притянул к себе Хэлу, уткнулся в её шею, уже не было смысла, не было. Вот теперь он её терял. Она уходила, теперь навсегда и виноват был в этом он. 
Рэтар убил Хэлу. Убил свою любовь. Её тонкая рука обняла его шею, другая легла на его голову, утешая. 
— Прости меня, Хэла, — взвыл он. — Прости меня, любимая, прошу тебя. Не умирай, родная, не надо. Хэла, я так виноват, девочка моя, ведьма моя, я так виноват. Моя нежная, тёплая, мягкая, живая, настоящая, несносная моя, Хэла моя, любимая. Прости… 
Сон пришёл сам собой, нещадно вытаскивая сознание. Он просидел на руках с Хэлой больше мирты — прошёл день, сменился теменью, потом ещё один и снова темень. И эта темень его забрала. Он уснул, уснул обнимая Хэлу, которая всё это время не приходила в себя. 
А Рэтар прижимал к себе и молился, когда силы держать её покинули его, он аккуратно переложил её на какой-то странного вида трин, старый, истертый. Растянулся рядом, продолжая обнимать. 
Он точно знал, что если она перестанет дышать, то он возьмёт её и пойдёт в море, поплывёт так долго, как сможет и позволит воде забрать его жизнь.
Впервые за столько времени, что был без Хэлы рядом, он наконец уснул, как тогда, когда она грела его, когда была рядом и успокаивала. И сейчас, безумец в нём, зверь, пламя внутреннего огня, отдались ей. Сила Хэлы для Рэтара была лишь в том, что вот она, рядом и больше ничего не надо. Всё остальное не имеет никакого значения.
Даже страх, который он испытывал, ища её, сейчас ушёл. Его сменило смирение. 
Рэтар нашёл её, нашёл, а он так боялся не успеть. Не успеть увидеть, не успеть обнять, не успеть поцеловать… вот это вселяло леденящий ужас. Мерзко было от самого себя в осознании этого, но прощения он и не заслуживал. Уже наградой богов было то, что он её нашёл живой. Ненавидел себя, надеялся, что ещё не поздно, но обнимая принимал свою судьбу и то, что вот здесь может закончится его путь.
Тяжесть воспоминания пришла к нему сном. 
Рэтар стоял в доме мага, пытаясь найти себя в том вихре безумия, что происходили вокруг него. 
В то утро он успел несколько раз похоронить Хэлу, успел похоронить Элгора, успел почти проститься с Роаром и Миленой, девочкой, которую они призвали на её собственную погибель. Успел увидеть как Изарию раздирают на части ради выгоды и наживы. Увидел смерть своих братьев и сына, потому что Горанов уничтожат, всех до единого. И это было понятно. Успел осознать, увидеть снова свою собственную смерть. 
 
И во всём этом Хэла, которая их спасала, жестоко и беспощадно. Так же как и все те мысли, что нещадно нападали и кусали, кололи, рвали, резали… 
И Хэла хотела умереть! Он чётко понял слова, что она сказала у мага — она хотела убить себя, перед тем как попала сюда, но не успела… Но мысль… Почему? Что с ней случилось? Но многое стало в ней понятно и с пониманием пришла нестерпимая боль.
Но всё равно больше остальных мыслей разъедало осознание, что Хэла пошла на повязь кровью. Рэтар видел во сне именно это — Хэла и Тёрк. 
Всё и больше, чтобы их спасти. 
Когда Зеур и Роар с Миленой ушли, оставив их одних, стало невыносимо страшно. Она не вернётся к нему. Она не простит себе того, что сделала. Слишком хорошо он её знал.
Рэтар смотрел в любимые глаза и пытался понять, сможет ли он поймать её, сможет ли добраться? Осознание того, что Хэла теперь может просто исчезнуть, было леденяще ужасающим.
— Хэла, — проговорил он. — Иди ко мне, родная.
Она склонила голову на бок — такой привычный жест, который он так любил и который так сводил его с ума. 
— Мне жаль, — отозвалась она едва слышно. 
В ней была эта невыносимая пропасть, он чувствовал эту трещину, чувствовал. А сейчас она стала вот этим невыносимо непреодолимым расстоянием между ними. 
Он не успеет добраться до неё. Рэтар видел это в её взгляде, чувствовал своим чутьём. 
— Не надо, Хэла, не надо, — он нахмурился, протянул ей руку и двинулся в сторону лестницы.
— Я чувствую это так же, как и ты, — с сожалением прошептала ведьма. — Отсюда не будет возврата, родной. 
— Нет, Хэла, — он запаниковал. Ни в одном сражении с ним такого не было, а тут… — Это всё ничто, родная. Я понимаю. И ты снова спасла мою жизнь. И сотни, тысячи жизней, любимая. Прошу тебя, иди ко мне.
— Тогда почему в тебе столько печали? — спросила она и его скрутило невыносимой болью.
— Всего просто очень много, — попытался он оправдаться. — Ничего из этого… Нет… Я сделаю для тебя всё, я всё прощу тебе, ты моя жизнь, моя кровь, родная. Прошу тебя.
— Мне так жаль, — скорбно проговорила Хэла..
— И Тёрк, — Рэтар решил, что должен это сказать.
— Тёрк? — вздрогнула она, нахмурилась.
Боги, это всё-таки был его старший брат. Но Рэтар верил, что смирится, потому что хотелось её тепла, ему было невыносимо пусто без неё. Он поднялся на верхний ярус. 
— Это тоже не важно. Обряд повязи, близость, не важно, Хэла… просто иди ко мне. Дай мне руку.
Она вздрогнула. В глазах у неё появились слёзы, губ коснулась едва уловимая улыбка, лицо стало скорбящим, полным горя. 
— Ох, Рэтар… — проговорила она едва слышно. — Я так сильно тебя люблю. До безумия сильно.
Хэла моргнула, слёзы потекли по щекам.
— Прошу, если можно, — и он понял, что она уходит, ринулся наверх, — не убивай моих хараг.
— Хэла, — рыкнул Рэтар, протягивая к ней руку, но не успел. 
Ведьма исчезла.
— Нет, — взвыл он, падая на колени.
И проснулся. Тяжело дыша, пошевелился и осознал, что Хэлы рядом нет. Рэтар подскочил в испуге, огляделся. Он спал на полу, но был накрыт своим плащом, тем самым который был на ведьме. Она его укрыла и ушла… внутри всё снова сковал лёд ужаса.
Рэтар вышел наружу и с облегчением увидел Хэлу на берегу. Худая, бледная, она сидела на песке, ноги были в воде, она смотрела на гладь моря, на ней была одна лишь нижняя рубаха цвета ранры.
Рэтар осторожно, будто птицу спугнуть боялся, пошёл к ней.
— Сегодня будет очень тёплое море, — сказала тихо Хэла. — Хочешь ягод?
В подоле рубашки были ягоды янги, пара горстей. Рэтар отрицательно мотнул головой. Уже просто говорить с ней было невероятным счастьем. 
— Будет много рыбы, — заметила она, отправляя в рот ещё одну ягоду.