Нищий барин (СИ)

— Карл Модестович — не дурак, откупиться! Пришлёт секундантов с деньгами, а Грачев принесёт ему свои извинения, и будут все довольны. — Этот шельма, — кивнул он в сторону поручика, — уже не в первый раз так делает: находит повод для вызова, а потом просит прощения. И я точно знаю, за деньги. Доказать этого, конечно, нельзя. Но с чего ты думаешь, он полез заступаться за вдову Панкратову? Тем и живёт, паскудник! А тут уж ты ему под руку попался.
  
— И что, хорошо стреляет? — совсем поник духом я.
— Редко промахивается! С пятнадцати шагов-то грех промахнуться! Секундант тебе нужен хороший, Лёша. А я не могу — по должности не положено.
— Да зачем ему меня убивать-то надо? — спорю я, хоть и не понимаю до конца всех этих местных обычаев. — Его же потом посадят!
— Не посадят. Штраф могут выписать или, на крайний случай, в Сибирь сослать. Но даже дворянства не лишат, — проясняет Мурза.
— А отказаться от дуэли я могу? — с надеждой смотрю на дядьку.
— Как это? Да тебя потом «обчество» не примет. Ни одна девица из благородных за тебя замуж не пойдет. Позор это! — возмущённо воскликнул Мурза, глядя на меня как на полного идиота, и добавил, тяжело вздохнул, видимо, смиряясь с неизбежностью: — Ладно, пойду искать тебе секунданта. Только, ради бога, Лёшенька, не лезь больше ни в какие ссоры!
  
Глава 14
 
Да я и не лез! Оно мне надо? А вообще странно все это! Если анализировать ситуацию умом взрослого бизнесмена из будущего, то картина шита белыми нитками. Что имеем: если Грачев меня убьёт или ранит, то получит штраф или высылку. И то и другое, уверен, не нужно этому продуманному прощелыге. А плюс для него какой? Только моральное удовлетворение? Или оружие ещё тут забирают после победы… доспехи там какие-нибудь? Тьфу! Такое бывает в рыцарских поединках, а откуда тут доспехи могут быть? Хотя про доспехи — мысль хорошая! Если пузо защитить чем-то металлическим, то не так уж все и драматично выглядит. Стоп! Не о том думаю. Я про то, что нет выгоды в дуэли со мой Грачеву, одни минусы! Хотя… Я же его при всех ударил! Над ним ведь смеяться будут — как теперь разводить лохов, если ему заехали в морду при всех⁈ Выходит, у Грачёва и нет особого выбора, кроме как стреляться. Репутация на кону.
Эх, маловато ещё я разумею в местных порядках. Порицание общества, как ни стращал Мурза, меня вообще не пугает. Да и чего мне терять? Могу ведь поехать к себе в имение, махнув рукой на всю эту дуэль. Но вот стреляться… этого я точно не хочу. Кто его знает, повезёт ли мне с третьей жизнью, если опять помру? А вдруг окажусь в теле дряхлого старика или вовсе без тела? С другой стороны, стартовые позиции тут у меня весьма неплохие. Я дворянин, есть кое-какие материальные ценности — те же крепостные, имение, молодость опять же. От такого ведь не отказываются!
Значит, вопрос с Грачёвым надо решать, но не через секундантов, а тет-а-тет. Выход только один — попытаться уладить всё лично. Надо понять, как выйти из этого дурацкого положения, и постараться сделать так, чтобы обе стороны сохранили лицо. Грачёву ведь, скорее всего, тоже не особо хочется стреляться, но и репутацию терять он не может.
«Взять бы биту да руки хаму переломать!» — кровожадно подсказывает коварное подсознание. Мгновенно представляю, как поручик валяется на полу с переломанными руками, уже не способный ни стреляться, ни выпендриваться.
— Имею честь представить — Алексей Алексеевич, — разрушил мои видения Мурза, подойдя с каким-то лысым и худым, как жердь, старичком.
— Добролюбов Илья Евстигнеевич, — представился тот, протягивая мне руку. — Ваш, надеюсь, будущий секундант. И сразу скажу — не надо благодарностей, я сам от этого мерзавца пострадал год назад.
— Год назад? — переспросил я, пытаясь понять, что тот имел в виду.
— Да, да, тот же самый поручик Грачёв! — презрительно выдавил из себя Илья Евстигнеевич. — Тогда он вызвал меня по пустяковому поводу, думал, что сможет из меня деньги стребовать. Но тут не вышло. Мы стрелялись! — в голосе старика прозвучала какая-то гордость. — Правда, всё кончилось благополучно, ранение ноги у меня легкое было. Но меня это задело до глубины души!
Похоже, дядя полон желания теперь отыграться через меня.
— Вообще не понимаю, чего он на меня окрысился, — жалуюсь я, глядя на Илью Евстигнеевича. — А ударил я его нечаянно! Просто он плюнул на меня…
Но Добролюбов, пропуская мои причитания мимо ушей, тараторит, как заведённый:
— С секундантом Грачева я знаком, — говорит он с каким-то холодным блеском в глазах. — Так что договоримся быстро. Вы где остановились? Я к вам вечером зайду… Смысла затягивать нет, на завтра дуэль и назначим… Есть у вас пистолеты? Или может на шпагах там желаете? Как вызванная сторона вы имеете право…
— Да какие там пистолеты! — пытаюсь втиснуться я в разговор.
— Впрочем, мои лучше, — продолжает старик, не дождавшись ответа. — Я вам презентую свои. Проверенные, надёжные, — его голос звучал так, будто дуэль — это обычное утреннее развлечение.
— Подождите, Илья Евстигнеевич, — всё же вставляю я, немного ошарашенный. — Может, есть шанс как-то договориться без стрельбы? Вы уж слишком рьяно за это дело схватились…
— Договориться? — Старик хмыкнул. — Ладно, попробую поговорить. Вполне возможно этот мот польстится…хотя вы его по лицу же! Ах как славно право! Нет. Пожалуй нет, обещать не стану.
Да какой он старик, если приглядеться? Лет сорок пять, не больше. Просто на первый взгляд так показалось — худой, лысоватый, да с лицом помятым жизнью. Впрочем, тут я с удивлением начинаю замечать одну странность этого времени: люди взрослеют и стареют куда быстрее, чем в моём будущем. Даже тридцатилетние выглядят, как наши пятидесятилетние.
Неустроенный быт, суровые условия жизни и отсутствие элементарной медицины делают своё дело. Вот и Добролюбов кажется старше своих лет. А на деле — просто закалённый жизнью мужик, который уже, видимо, не раз через дуэли проходил.
Но это меня не утешает. Он-то готов в любое время стреляться, а я в своей голове всё ещё пытаюсь придумать способ, как бы избежать этой нелепой дуэли и при этом не оказаться в позорной яме перед «обчеством».
Выдав нужную информацию своему секунданту, я поспешил откланяться. Надо было действовать быстро — в голове внезапно созрел план. «Владимир!» — пронеслось в голове. Этот отставной вояка, мой новый слуга, а вернее, тренер по сабельным баталиям, должен помочь. Он только что закончил свои дежурства в порту и должен был ждать меня в гостинице на Всехсвятской.
Поворот на улицу Всехсвятскую — и вот уже знакомое здание гостиницы впереди. Захожу внутрь и кричу хозяину постоялого двора:
— Любезный, ещё на день продлим номера. И это… для моего… фехтмейстера, получше нумер найди! Копеек за пятьдесят!
Поднялся наверх, к себе в номер, с Владимиром и, конечно же, с Тимохой — куда уж без него? Он всегда был при деле и к тому же в курсах всех моих передряг. В комнате я быстро пересказываю своим спутникам всю печальную историю, включая мой «гениальный» план, как можно отмазаться от дуэли.
— А ведь сработает! — задумчиво произносит Владимир. — Если забрали тебя в полицию, то и вины на тебе нет!
Я предложил напиться и каким-нибудь способом нарушить общественный порядок. Как — пока не знаю. В голову лезет какая-то ерунда, вроде того, чтобы обоссать городового, ну, или, например, в участке стекла побить. Последнее лучше!
Надо сказать, что план этот родился у меня не на пустом месте, а под впечатлением воспоминаний о Пушкине, которого, если верить слухам, друзья пару раз таким образом «сдавали» полиции, чтобы избежать дуэли. Правда, великий поэт сам в такие мелкие хулиганства не лез, а просто башлял продажным мундирам, и дело улаживалось. Хотя, может, и это всё выдумки? Но попробовать всё же стоит.
  
— Был бы пистолет, можно было пристрелить гада… ночью, например, — вдруг мрачно произносит Тимоха, удивив своей кровожадностью не только отставного военного, но и меня.