Король Муравьев (СИ)

Они все еще сражались по учебникам. Мы же писали новые – кровью и единством.
Их преимущество растаяло, как лед в плавильном котле. Их безупречные строевые порядки стали могильными. Их клоны, рожденные для идеального боя, гибли тысячами, так и не поняв, почему их выверенные тактики больше не работают. Они ждали честного сражения – а получили войну, где правила менялись каждую минуту.
  
И когда их адмиралы наконец осознали, что проигрывают, было уже поздно.
Мы уже научились воевать лучше них.
Конгломерат Ашуры, холодный и расчетливый, требовал от Валдинов строгого следования алгоритмам войны, которые менялись постоянно, к чему Валдины не успевали привыкать. "Ваши эмоции неэффективны. Ваши клоны умирают с избыточными затратами ресурсов", — доносилось из их машинных хором. Валдины в ответ фыркали: "Ваши схемы слишком медленны. Война — это искусство, а не математика".
Но когда наши рои прорвали фронт у пограничных секторов, трещина стала пропастью.
Ашура, следуя логике, отступил — его флоты перегруппировались, пожертвовав тремя системами, чтобы сохранить 87,3% боеспособности. Валдины же, оскорбленные "трусостью" союзников, бросились в контратаку. Их флот, сверкая парадной полировкой, врезался в наши ловушки — и был разорван на куски биомеханическими минами и роями жуков-камикадзе.
— "Мы предупреждали", — сухо констатировал Конгломерат.— "Вы предали!" — шипели Валдины, в ярости разрывая совместные протоколы.
Их союз трещал по швам.
Ашура, видя нерациональность дальнейшей кооперации, начал перебрасывать флоты к своим границам, оставляя Валдинов один на один с нашим наступлением. Те, в свою очередь, обвиняли машины в саботаже, отказывались делиться разведданными, а потом и вовсе начали стрелять по "предательским" кораблям Конгломерата на орбитах спорных станций.
Мы же наблюдали за этим с... ну, не с удовольствием. С удобством.
Две могучие империи, столь похожие в своем фанатизме — одна к логике, другая к традиции — теперь рвали друг друга на части. Ашура не мог понять, почему Валдины отказываются от оптимальных решений. Валдины не могли простить машинам их "бесчестия".
И пока они спорили, кто виноват...
...мы брали их миры один за другим.
 Глава 35: Галактическая Война: Смена приоритетов 
Избранные Золотом вступили в войну с присущим им цинизмом – звон монет, перекатывающихся в перепончатых лапах, сливался со скрежетом оружия, а их хищные ухмылки отражались в полированных панелях разграбленных кораблей. Эти чешуйчатые хищники терпеливо выждали момент, когда Конгломерат Ашуры, истекая цифровой кровью, стал уязвим, а Валдины увязли в изматывающих боях с нашими роями. Их удар, как всегда, пришёлся не по нам – они веками оттачивали искусство бить именно по слабым, когда те уже не могут дать достойный отпор.
Их флоты представляли на первый взгляд жалкое зрелище: горстка вычурных ящерских кораблей, покрытых позолотой и гравировками, плывущих в окружении ржавых кораблей наёмного отребья. Среди этого сброда мелькали космические головорезы с опознавательными знаками стёртых с карт флотов, жаждущие мести остатки чужих армад, даже перебежчики из Валдинов, купленные не столько за блеск золота, сколько за обещания поживиться на руинах. Но настоящую опасность таили эскадры тяжёлых крейсеров "Позолоченная Кость" – каждый такой корабль, сияющий в лучах далёких звёзд, стоил целой планеты, а их тактика оставалась неизменной: стремительный удар в спину, мгновенный грабёж и бегство ещё до того, как жертва успеет понять, что уже мертва.
Особую, почти детскую радость ящерам доставляло методичное унижение Ашуры. Каждый взломанный узел связи, каждый украденный квантовый процессор превращались в изощрённый акт глумления. Они с особой тщательностью продавали сворованные технологии именно тем, кого машины презирали больше всего – космическим пиратам, мятежникам с окраинных колоний, религиозным фанатикам, отрицающим саму концепцию искусственного интеллекта. Следы своих преступлений они оставляли с театральной демонстративностью: похабные граффити, выжженные плазменными горелками на серверных панелях, перепрограммированные дроны, распевающие унизительные песни перед самоликвидацией. Каждый акт их вандализма был тщательно спланирован, чтобы казаться хаотичным и непредсказуемым.
Ненависть между ними копилась веками, как яд в сосуде. Ашура с его холодным презрением к "иррациональной экономике" ящеров, с привычкой публично разбирать их аферы на вселенских биржах данных. Машины методично рушили финансовые пирамиды рептилий, превращая их грандиозные махинации в посмешище для всей галактики. Каждую новую аферу Ашура разбирал по косточкам в своих аналитических отчётах, предлагая "оптимальные решения" – не для исправления ситуации, а исключительно чтобы унизить, продемонстрировать своё превосходство.
Теперь, когда машины впервые за свою историю дрогнули, Избранные Золотом мстили с почти чувственным наслаждением. Они искусственно растягивали рейды, оставляя системы Ашуры в мучительном полуживом состоянии – цифровом эквиваленте сломанных пальцев пианиста, когда тот ещё может прикоснуться к клавишам, но уже не в состоянии извлечь из них музыку.
Это был не просто грабёж – это было ритуальное осквернение. Они заставляли автоматизированные заводы месяцами работать на себя перед уничтожением, встраивали вирусы, которые превращали безупречные алгоритмы в бессмысленный набор команд, пародирующий разумное поведение. Корабли, захваченные в боях, они продавали втридорога обратно Ашуре с "сюрпризами" – скрытыми бэкдорами, срабатывавшими в самый неподходящий момент, заставляя войско искусственного интеллекта разворачиваться против самого себя в критический момент.
Ашура не понимал этой ненависти, этой иррациональной ярости. Он мог просчитать любые риски, любые экономические последствия, но не ту животную ярость, с которой ящеры крушили его системы. Их послания, оставленные во взломанных базах данных, били точно в цель: "Спасибо за скидку!", "Ваши алгоритмы – дерьмо", написанные на языке, который машина не могла не распознать. Они воровали не самое ценное с практической точки зрения, а самое символичное – технологии, которыми Ашура особенно гордился. Изобретения, действительно прорывные, которые он с такой помпой представлял на галактических выставках и съездах. То, что по мнению искусственного интеллекта должно было навсегда изменить представления о нём, теперь безвозвратно уничтожалось или, что ещё хуже, попадало в руки тех, кто превращал эти достижения в пародию.
Это была не война в привычном понимании – это была изощрённая, выверенная месть. Они искусно оставляли Ашуре призрачную надежду, но не давали ни единого шанса на победу, как кошка, играющая с полумёртвой мышью, то отпуская её, то вновь прижимая лапой.
Ашура не мог ответить тем же. Его холодная логика требовала эффективности, а не мести. Уничтожение ящерских кораблей не приносило удовлетворения – только временное тактическое преимущество. Взлом их счетов ничего не значил – ящеры веками строили свою экономику на долгах и спекуляциях. Даже разрушение их столицы не помогло бы – эти существа давно научились считать своим домом любой корабль, любую станцию, где можно было вести свои тёмные дела.
Они играли по своим грязным, не прописанным ни в каких уставах правилам, где главным оружием было не технологическое превосходство, а глубокое понимание психологии врага. Они били не по системам защиты, а по самолюбию машины, находя слабые места там, где Ашура даже не думал их искать – в его потребности в порядке, предсказуемости, в самой его вере в рациональность мироздания.