На острие ножа
— Минерва, я не знала, что ты журналистка в Daily Shouter, — тихо проговорила Мэгги.
— Да, Минерва получила это место несколько месяцев назад, — сказала я Мэгги.
— Ты мне не говорила. — Мэгги проницательно поглядела на меня.
И я не сразу поняла, что означает этот взгляд. Она не понимала, почему я ей не сказала. Правда не понимала.
Отойди на шаг, Сеффи. Отойди на шаг от них от всех.
— Тебе, наверное, пора, — сказала я сестре.
— Ну что ты… — начала Минерва. И тут она увидела мое лицо. — Да-да, у меня скоро деловая встреча.
— Я передам Роуз, что ты о ней спрашивала. — Я поднялась.
Мэгги тоже хотела встать.
— Не надо, Мэгги. Посидите, — сказала я ей. — Я сама провожу Минерву.
Мэгги опустилась обратно. Я зашагала к выходу, даже не взяв на себя труд обернуться и проверить, идет ли Минерва следом. Я и так знала, что идет. Она наконец-то поняла намек.
— Спасибо, Сеффи, ты мне очень помогла, — прошипела Минерва, когда я открыла ей дверь.
— Я предупреждала, что тебе нельзя брать у Мэгги интервью. Ты не имела права приходить сюда, если у тебя не было других причин, — бестрепетно отвечала я.
— Могла бы дать мне возможность задать еще несколько вопросов, — сказала Минерва. — И не обязательно было сообщать Мэгги, что я журналистка.
— Тебе же не нужно знать, чтó мы говорим на самом деле. Поступай как вы все — сочиняй.
— Я думала, кровь не водица! — обиженно заявила Минерва.
— Я тоже, — ответила я. — Но ты попыталась шантажировать меня, чтобы заполучить Мэгги для интервью, и я поняла, что ошибалась.
— Я же попросила прощения. Какая ты злопамятная!
Я посмотрела на Минерву и поняла, что ей все как об стенку горох. Она просто не понимает, что плохого в ее поступках. Я могу разоряться перед ней до хрипоты, а она так и не поймет. Чего ради напрягаться?
— Пока, Минерва, — сказала я. — Будешь выходить — придержи дверь, чтобы не пришибло.
Минерва прошагала мимо меня без единого слова. Я захлопнула дверь за ней. И как говорится, дело с концом. Повернулась и обнаружила, что на пороге гостиной стоит Мэгги. Интересно, давно ли она там стоит?
Ладно, неважно. Наверху заплакала Роуз.
— Хочешь, я подойду к ней? — предложила Мэгги.
— Нет, спасибо. — Я уже прошла мимо нее и стала подниматься. На полпути обернулась. Мэгги смотрела мне вслед. — Мэгги, вы мне доверяете? — не удержалась я.
Она помедлила с ответом — чуть-чуть.
— Да.
Но на самом деле нет. Я кивнула, повернулась и побежала дальше по лестнице.
Может быть, Мэгги — она как я: ждет подвоха со всех сторон. Всегда надеется на лучшее, но ожидает худшего. Может быть, она как я: слишком сильно побита и потрепана жизнью, чтобы верить в кого-то или во что-то.
Глава 57 ∘ Джуд
Чем она там занимается? Обращается ли в газеты? На телеканалы? Почему я до сих пор ничего не слышал? А вдруг она передумала? Если она будет все отрицать, мой план не сработает. Придется действовать наобум. Какой парадокс. Моя жизнь, мое будущее балансируют на лезвии ножа, все в руках Креста — причем не просто Креста, а Персефоны Хэдли. Достаточно ей назвать меня лжецом, и я окажусь на виселице.
Но на меня работают два факта. Ее совесть.
И ее страх.
Кара стоила сотни таких, как Сеффи. Однако, честно говоря, я уже почти не вспоминаю Кару. Загнал ее образ поглубже и похоронил. Я забыл ее улыбку, забыл, как она смотрела на меня, как говорила, забыл ее смех — все забыл. Только поздно-поздно ночью, когда мне наконец удается заснуть — тогда она так или иначе мелькает в каждом сне. И я просыпаюсь весь в поту. И потом не сплю и трясусь.
Но потею я только потому, что в камере жарко. А трясусь — потому что холодно.
Как бишь это называется? Когда одновременно, в одном и том же месте и пространстве происходит что-то противоположное. Не помню. Поэтому заставляю себя засмеяться.
Ведь во сне я всегда стою над Карой — и плачу.
Вот почему я смеюсь и смеюсь, пока не перестану плакать.
Глава 58 × Сеффи
Прости меня, Минерва. Я все кручу и кручу эти слова в голове. Прости меня, Минерва. Я нарушила слово. Я использовала тебя. Но разве у меня был выбор? Я в долгу перед Мэгги.
У меня не было выбора.
Но думать одно и то же снова и снова — гиблое дело. Из-за меня Джуд может выйти на свободу. Из-за меня…
Прекрати! Хватит об этом думать. Подумай о чем-нибудь другом.
А что мне поделать? Я невольно всхлипнула. Хотела подавить плач, хотя была одна, но от того, что я сделала, разрывалось сердце. До меня только сейчас стало доходить, к каким колоссальным последствиям приведет то, что я задумала. И если раньше мне было одиноко, это не шло ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала теперь. Я уже обратилась в три разные газеты — правда, не в Daily Shouter, — но в двух со мной отказались разговаривать, а в третьей ничего не напечатали, хотя интервью взяли. Я звонила на местную радиостанцию. Меня проинтервьюировали по телефону, но в эфир не выпустили. Чему я, положа руку на сердце, только рада. С каждым часом реальный смысл того, что я пытаюсь сделать, давил на меня все жестче, все настойчивее. И теперь я хочу взять и забыть все это, повернуть время вспять. Что я только задумала? Остается только отчаянно молиться, чтобы Джуд держал язык на привязи, чтобы не стал болтать с прессой о своем так называемом алиби. Если он скажет, что мы с ним вместе провели вечер, когда убили Кару, что мне тогда делать? Подтверждать его слова, зная, что я помогаю бессердечному убийце уйти от ответственности? Или отрицать его историю и принести Мэгги в жертву? Я не могу так поступить с ней, не могу, и все. Тем более что я уже в ответе за гибель одного из ее сыновей. Я между молотом и наковальней, и меня так или иначе раздавит насмерть.
Я сидела в гостиной с блокнотом на коленях и ручкой в руке, глухо бубнил телевизор. Роуз крепко спала в нашей комнате. Как я ей завидовала. Спать безо всех этих снов, которые одолевали меня в последнее время, было бы блаженством. Я ужасно устала и понимала, что в голове у меня мутится. Еще бы — ведь я собиралась обеспечить Джуду билет на свободу из тюрьмы, а значит, в голове у меня точно помутилось. Джуд получил от меня именно то, что хотел. А сказать мне, что это он убил Кару Имега, было просто блестящим ходом.
Прекрати! Подумай о чем-нибудь другом.
Но я не могла. Джуд и его слова как яд пропитали все мое существо. Одно его выражение крутилось у меня в голове, словно ненавистная песня, которую было никак не забыть.
Эротика-экзотика.
Значит, вот почему Каллум настроился против меня и в конце концов возненавидел? Потому что думал, что я так к нему отношусь? Не мог же он настолько ошибаться. Может быть, так мы с ним выглядели в глазах всех вокруг? Эротика-экзотика.
Я открыла в блокноте следующую чистую страницу и всю ее исписала этими словами. Эротика-экзотика. И вверх ногами, и боком, и с наклоном, и с подчеркиванием, и заглавными буквами — снова и снова.
Эротика-экзотика…
И тут слова сами хлынули с кончика пера — я даже не успевала их подумать.
Закрой глаза от счастья,Про стыд не говори,Зову тебя по имени,Когда ты там, внутри.Вдохну тебя — ты рядом.Похоже, навсегда.Взгляну в глаза горящиеИ там увижу: «Да».Но это лишь выдумка,Слышишь мои слова?Все это причуды тени и света.Мы просто за быльПриняли нашу мечту,Играя в игру, которой названия нету.Я — любовь в твоей руке,След нестойкий на песке,Ты — запретный плод,Раз — и упадет.Ты — два слова, ими все и сказано:Эротика-экзотика.