Длань Одиночества (СИ)

— Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.
— Не сомневаюсь. Искра творца — это заряд веры, любви и воодушевления, которое создатель вкладывает в свою идею. Все равно, что душа для образа-сущности. У некоторых она есть, у некоторых — нет. Возьмем мертвую планету, которую ты видел. Логично предположить, что автор не описывал ее в мельчайших деталях. Он не давал точных космологических данных, ее топографии. Но подарив часть своей творческой силы, он дал сущности возможность организовать саму себя, развиваться самостоятельно. Это называется законом концентрации.
Никас слушал с интересом. Это была, пожалуй, самая необычная лекция в его жизни. За исключением того случая на Амазонке, когда ему объясняли как надо вытаскивать из уретры рыбку кандиру. Но те увлекательные минуты меркли по сравнению с происходящим. Если б имелась возможность разнести эту информацию между людьми, возможно, они начали бы стараться куда лучше, думал Никас.
«Конец близок!».
Журналист уставился на подмокший кусок картона, а потом медленно перевел взгляд выше. Из-под драной шапки на него вызывающе пялился комок грязи, отдаленно напоминающий человеческое лицо. Это был образ бродяги во всей его отталкивающей конфигурации.
Пахло.
— Конец близок, — прочитал Девел.
Зашуршал мрамор.
— Это что-то значит? — спросил Аркас.
— От любой точки здесь можно найти тропинку к чему-то большему, — был ответ. — Что-то назревает, мой друг. Символы, что мы встречаем, удручающе определенны. Они указывают на беду.
Девел высоко поднял подбородок.
— О, как это кстати.
Он повлек Никаса за собой. Квинтэссенция бродяги медленно повернула осыпающееся лицо им вслед.
Аркас не сразу понял, что видит перед собой. Оказалось, справа от Пути притулился островок асфальта с двумя бензоколонками и забегаловкой. На стоянке коротал бесконечность могучий тягач. Его груз в синем прицепе перевалился через край и безнадежно качался над пустотой. Еще там была утлая легковушка и обуглившийся остов дорого спортивного автомобиля. В его выгоревшем чреве держался за остатки руля скелет с весело ухмыляющимся черепом. Перед забегаловкой бесцельно бродила идея заправщика. Она делала вид, что протирает невидимое стекло. Рядом валялся оборванный шланг, из которого бесконечным потоком хлестал бензин. Его маслянистые ручьи стекали с неровных краев полуострова.
— Зайдем сюда, мне нужно сделать звонок, — предупредил Девел.
— Интересно, здесь можно перекусить?
— Тебе не нужно есть в Многомирье, — Девел тронул себя за лоб, словно сокрушаясь, что не объяснил этого раньше. — И пить тоже. Тебя будет кормить чистая созидательная энергия, наполняющая все.
— Это что-то воде праноедения? — скептически спросил Никас.
— Ну да, — согласился Девел, не принимая шутку. — Оно доступно и в Материи, между прочим, но требуется очень серьезная самоотверженность и концентрация.
Не говоря больше, Девел быстро пошел вперед, звонко щелкая каблуками. Никас никак не мог к этому привыкнуть, но пытался не реагировать. Неопределённо ухмыляясь, он подошел к сгоревшему автомобилю и поглазел на кости гонщика. Протянув руку, Аркас постучал по искорёженному крылу и отшатнулся. Над гробницей лихача вспорхнули маленькие злобные мыслишки.
— Давай-давай, мощщей много! — уязвленно верещала одна. — Позер! — завистливо шипела другая. — Догоняешься ты на своей жужжалке, — желчно предсказывала третья.
Полетала сажа. Френ испуганно вскрикнула. Никас поспешил отойти подальше и, едва не оскользнувшись в бензине, столкнулся с идеей заправщика.
— Полный ба-а-ак… — прогудел тот голосом, дрожащим от сотен интонаций.
Он поднял с земли обрывок шланга с извергающимся пистолетом и направил его на брюки Никаса. Спасаясь, несчастный журналист влетел в двери харчевни и принялся отряхиваться.
Ему помешал оглушительный хлопок.
Никас подскочил и поглядел перед собой. Образ антисоциального сорвиголовы прострелил голову какому-то богатырю с комплекцией стегозавра. Из-за загаженных столиков немедленно повыскакивали темные личности, одетые в винтажные полосатые тройки и камуфляжные защитные костюмы. Вспорхнули черные нарезные дула.
 
— О, господи, — прошептал Никас, беспомощно истекая бензином.
— Ложись! — крикнул сорвиголова.
— Ох, едрен-макарон…
— Да падай же! — взвизгнула Френ.
Она толкнула его в спину. Аркас повалился вперед, отбив локти.
Началась пальба, плотная как горизонтальный ливень. Метались обломки и щепки. То и дело взревывали белугами ни в чем не повинные сущности, падающие на нечистый кафель. Метался свет электрических ламп. Кто-то пронзительно верещал, с переменным успехом заглушая оружейный грохот. Дробно щелкали водопады гильз. Стремительно таяла мебель. Аркас уползал под столик, который закрывали красные мягкие сидения. Спинки их были выпотрошены.
Никас зарылся лицом в набивку, а потом сгруппировался вокруг ножки столика.
Похоже, я вляпался в какой-то штамп, — подумал Никас отчаянно.
Перед столиком, увлекая за собой визжащий образ официантки, рухнул сорвиголова. Он был одет в безвкусную композицию из черного плаща, под которым была черная же жилетка. За ней следовала майка, туго перетянутая ремнями и перевязями. Никас успел насчитать девять ремней до того как герой повернул к нему лицо. На нем не было ровным счетом ничего кроме ироничной ухмылки и солнцезащитных очков.
— Как дела? — спросил он, между делом доставая из кармана черных штанов пачку сигарет. — Огонька не найдется?
— Ради бога! — воскликнул Никас. — Займись делом!
— Не могу не сделать перерыв на два своих маленьких хобби! — лихой стрелок впился губами в серые губы официантки. Она перестала визжать и томно застонала.
Никас смотрел на это, испытывая странное чувство, взбирающееся по хребту. Ему словно ставили прививку. Прививку от болезни, которая вскоре начнет испытывать его постоянно.
— Так не найдется огонька? — с обаятельной хрипотцой переспросил сорвиголова, оторвавшись от своего первого хобби.
— Нет!
— Ну что ж, придется импровизировать!
Из смятой пачки была добыта единственная целая сигарета. Загрубевшие от курков пальцы подняли ее вверх. Назад она вернулась уже изрядно подпаленной, и слегка надломленной.
— Ну, — хмыкнул герой, сделав одну титаническую затяжку и сжевав окурок. — Пора браться за работу.
К этому времени что-то успело воспламениться, от желтого синтетического огня тянуло ядовитым дымом. Начиная кашлять, Никас с удивлением заметил, что слышит ритмичную музыку.
— Я ничего не вижу! — визгливо крикнул кто-то. — Где они?!
Музыка нарастала. Глухо били басы и повизгивала электроника. Выла сирена.
Сорвиголова вскочил, взмахнув полами плаща как крыльями летучей мыши. Дым свернулся вокруг него шелковым коконом.
— Он наслал проклятие вечной перезарядки! — взвизгнул один из нападающих. — Магазины пусты!
— Деритесь псы!
— Куда он делся?!
— Ничего не вижу!
Кто-то сдавлено вякнул.
— Стреляйте! Магазины полны!
Никас снова стиснул зубы от накатившего грохота. Он почти сразу прекратился, потому-то кто-то заорал:
— Готов! Я уложил его!
Послышались быстрые шаги. Кто-то отбросил в сторону столик Никаса. Огромная бесформенная лапа схватила журналиста за горло и подняла над полом.
Никас завопил от ужаса. Чудовище поглядело на него снизу вверх. Оно было камнем, бронзой и сталью. Грубо выкованным оружием и оружием тонким, словно нить жизни. Оно постоянно менялось, его шкура, серая от окалины, покрытая выбоинами примитивного кузнечного молота, становилось гладкой фантастической броней. Оно щетинилось стволами и лезвиями. Грузное тело раскалялось желтыми пятнами ярости.
— Это Жертва! — злобно проскрежетало оно. — Этим они надеются защитить себя? Смешно.
Оно отбросило журналиста, потеряв к нему всякий интерес.
Никас бросился прочь, перелезая через разорванные кресла. Все вокруг было засыпано обломками и тлеющими клочьями. Стойка напоминала решето, витрины разбиты на мельчайшие осколки. Дым горящей мебели понемногу втягивался в дыры в потолке. Цементная пыль покрывала тела погибших образов. Журналиста никто не преследовал, никто, кроме чудовища, даже не обратил на него внимания.