Найди свою мечту
И этот человек решил порвать с ней, а она ничего не могла сделать. Слезы не помогли, да они уже и высохли. Гнев ничего не изменил, и она уже стыдилась своего взрыва. Теперь он, наверное, презирает ее, но и этого уже не изменишь…
Лора подошла к самому краю утеса, стала следить за волнами, бьющимися о камни, и вдруг почувствовала странное родство с ними. Она так же, как эти волны, вовлечена в яростную, бесконечную, неизбежную войну, так же бьется о непрошибаемую стену, и борьба ее так же бессмысленна. А сил больше нет.
Мысли о том, что она не одна — что у нее есть семья, дети, дом, работа — не помогали, совсем не помогали. Она стояла на краю мира над волнующимся морем и чувствовала себя одинокой, совершенно одинокой.
Даже птицы почему-то исчезли. Чайки не кричали сегодня, не взмывали белыми стрелами к суровому синему небу, не ныряли в бесконечные морские валы.
Как можно смириться с тем, что никогда больше она не будет так любить? Как она сможет жить дальше, заниматься необходимыми делами и знать, что, повернувшись в ночи, не найдет рядом того, кто любит ее? Одна, всегда одна!
Зачем ей был дарован мимолетный взгляд на то, что она могла бы иметь, чувствовать, желать, если все это тут же было отнято у нее? И почему единственное в жизни, чего она хотела, о чем мечтала, всегда оставалось вне ее досягаемости?
Лора вдруг подумала, что, очевидно, именно так чувствовала себя Серафина, стоя на этом месте много лет назад, скорбя о потери любимого. Она взглянула вниз, представила тот головокружительный и, несомненно, освобождающий прыжок в вечность и пылкое безрассудное сердце, толкнувшее на этот прыжок.
«Кричала ли Серафина, когда скалы бросились ей навстречу? — думала Лора. — Или с облегчением тянулась к ним?»
Вздрогнув, она отошла на шаг от края. Серафина нашла свой путь, чтобы покончить с ужасной болью. Легкий путь. Ее собственный не будет таким легким, потому что ей придется с этой болью жить. Жить без Майкла…
Лора не сразу обратила внимание на загадочный гул, который раздавался все громче — сначала приняла его за рокот моря. Но потом ей показалось, что земля задрожала. Лора озадаченно уставилась себе под ноги и увидела танцующую гальку. Затем ее уши заполнил грохот, и она все поняла.
Она в панике попыталась отступить подальше от бездны, но земля качнулась, Лора потеряла равновесие и упала, отчаянно цепляясь за камни. Земляная волна подняла ее и бросила куда-то через край мира…
Первыми неладное почуяли лошади: завращали глазами, испуганно заржали. Майкл потянулся успокоить кобылу, которую чистил, но затем сам почувствовал, что пол под ним дрожит, а окружающий шум нарастает. Лошади рванулись, и Майкл выругался. Над его головой хрустело стекло, трещало напрягшееся дерево.
Казалось, прямо на него несется товарный поезд. Оглушенный, Майкл пытался удержать равновесие. Упряжь срывалась со стен и звенела на дрожащем кирпичном полу.
Решив выпустить лошадей, он рывком открыл двери конюшни. И во всем этом хаосе одна мысль вдруг пронзила его копьем.
Лора! Боже милостивый, Лора! Спотыкаясь, он выбрался на яркий солнечный свет. Опрятная зеленая лужайка вздыбилась, сбив его с ног; цепляясь за землю, он поднялся — и помчался, заскользил, покатился вниз с холма к скалам. В этом диком грохоте никто бы не услышал, как он выкрикивает ее имя. Он и сам не слышал себя.
Майклу казалось, что прошла вечность, на самом же деле это движение земли продолжалось не больше двух минут. Когда он подбежал к скалам, все было тихо — противоестественно тихо…
«Лора пошла домой», — говорил он себе. Она вернулась домой, она в безопасности. Вероятно, немного испугалась, но уроженцы Калифорнии не паникуют при каждом толчке. Он только на всякий случай проверит, только убедится…
Когда он посмотрел вниз и увидел ее, у него подкосились ноги. Футах в пятнадцати под ним на узком уступе, в нескольких дюймах от вечного забвения, Лора лежала белая как смерть. Одна ее рука откинулась, и кисть свисала над пропастью.
Майкл не помнил, как спускался к ней, как острые камни и корни впивались в его ладони и яростно раздирали одежду и тело, как маленькие лавины грязи и гальки осыпались под его скользящими ногами. Любая оплошность, любое неосторожное движение могли сбросить его вниз. Но инстинкт и леденящий душу ужас вели его лучше любого поводыря. Холодный пот заливал ему глаза, струился по спине. Он думал — он был уверен! — что Лора мертва.
Добравшись до нее, Майкл с трудом подавил панику и приложил палец к синей жилке на ее шее. Жилка билась!
— Дорогая моя, все хорошо, — дрожащими руками он отбросил волосы с ее щек. — Все хорошо, с тобой все будет хорошо.
Майклу хотелось поднять ее, прижать к себе и укачивать, как малого ребенка. Но он знал, что ее нельзя трогать, даже если есть опасность новых подземных толчков. Сначала надо было выяснить, насколько сильно она пострадала.
Сотрясение мозга, переломы, внутренние повреждения? Господи, а что если паралич?! Майкл почувствовал вдруг, что не может дышать, пришлось крепко сжать веки и заставить себя несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Стараясь действовать медленно и осторожно, он приподнял ее веки, проверил зрачки, ощупал голову и заскрежетал зубами, увидев кровь на своих пальцах.
Кроме того, он понял, что Лора вывихнула плечо. Когда она очнется, ей будет невыносимо больно. Боже милостивый, только бы она открыла глаза! Майкл продолжал ощупывать ее, и ему показалось, что переломов нет. Множество ушибов, несколько глубоких порезов и ссадин, но ничего не сломано. Впрочем, он не мог быть уверен относительно спины и шеи. Так или иначе, придется оставить ее, чтобы вызвать «Скорую помощь». Оставить одну на этом уступе, зная, что, если она очнется, то попадет в цепкие лапы страха и боли! Эта мысль разрывала его сердце.
— Все будет хорошо. — Он взял ее ладонь и ласково сжал. — Поверь мне. Я ненадолго. Я вернусь.
Внезапно Майкл почувствовал, что ее пальцы согнулись, и облегчение опалило его холодным огнем.
— Лора, ты меня слышишь? Не шевелись, малышка. Открой глаза, если ты меня слышишь, но только не двигайся.
Мир был белым, густым и холодным. Ужасно холодным. Потом появились тени — мелькающие, исчезающие. Какие-то голоса шептались в оглушительном грохоте. Потом совсем близко появились встревоженные синие глаза, и Лора узнала их.
— Майкл?
— Да. — Он хотел сглотнуть комок и не мог: страх высушил горло. — Да. С тобой все будет хорошо. Ты просто упала. Я хочу, чтобы ты…
— Майкл… — повторила она, и белый мир вдруг стал ослепительно красным: боль резанула ее длинными зазубренными лезвиями.
Лора закричала и дернулась под его руками.
— Тихо. Я знаю, что тебе больно, но постарайся потерпеть. Нужно выяснить, что ты повредила. Ты должна лежать неподвижно. Не шевелись, — но Лора продолжала извиваться, и ему стало еще страшнее. — Посмотри на меня. Посмотри на меня! Скажи мне, если почувствуешь боль.
Он положил ладонь на ее бедро, нажал, а когда она кивнула, надавил на другую ногу.
— Лора, пожалуйста, подвигай ногами. Хорошо, хорошо, — когда Майкл увидел, что ее ноги двигаются, ему стало легче. — Ты немного ушиблась, вот и все. А теперь мне придется ненадолго уйти: нужно вызвать спасателей и «скорую помощь».
— Мое плечо! — борясь с тошнотой, она попыталась дотянуться до плеча другой рукой. Боль была невыносимой. Лоре казалось, что даже попытка вздохнуть вызовет рвоту. — Я сломала его? — Нет, просто выбила из сустава. — Майкл с удивлением обнаружил, что из рук его сочится кровь: он совсем ничего не чувствовал, когда спускался. — Со мной это случалось пару раз. Чертовски больно. Я скоро вернусь, хорошо? Через пару минут.
— Нет! Майкл, не бросай меня!
Резкая боль набросилась на нее; от этой боли невозможно было спрятаться, сбежать. На лице Лоры заблестел пот, глаза потускнели.
Майкл понял, что не в силах оставить ее здесь — в страхе и боли.