Загадка поместья «Ливанские кедры»
На следующий день мадемуазель де Кринье опять появилась у нее в гостиной, чтобы сообщить о планах на будущую неделю. Вивьен пришлось отложить чтение писем, пришедших с утренней почтой, и внимательно ее выслушать. Список получился еще более внушительный, тетя только начала входить во вкус. Леди Алертон поняла, что даже ее ангельскому терпению приходит конец. Больше не было сил ломать эту комедию и вводить других в заблуждение по поводу своих планов. Поэтому она решила как можно быстрее узнать, когда отходит ближайший поезд в Вену.
Пока тетя скрупулезно перечисляла, кто приглашен на бал по случаю бракосочетания сына месье де Нувеля и сколько предположительно среди них будет женихов, Вивьен мысленно ругала себя. Ей бы давно стоило поговорить с Диди о планируемом путешествии. Времени для этого было достаточно, но каждый день она откладывала разговор. Кто мешал это сделать еще тогда, в Остенде? А теперь, если она его разыщет и сообщит, что намерена отправиться немедленно, это не будет выглядеть как приглашение к приятной поездке. Дидье тут же догадается, что и Вивьен не выдержала опеки Катрин и теперь спасается бегством. «Пусть думает так, мне все равно. Это и в самом деле бегство, что здесь скрывать? Но тогда он может задать мне резонный вопрос: почему именно в Вену, а не домой в Лондон? И мне нечего будет ему на это ответить. Нет, – с сожалением подумала она. – Придется потерпеть. Сначала найти Диди, а потом выбрать удобный момент для разговора. Все должно выглядеть естественно».
– Ты слышишь меня, дорогая? – резкий голос тети вывел Вивьен из задумчивости.
– Не сомневайтесь, тетя, вас прекрасно слышно не только мне.
– Мне так не кажется.
– В самом деле?
– Разумеется. Ты же не ответила на мой вопрос.
– Простите, какой?
– Как ты находишь месье де Лафосса? Он тоже недавно овдовел.
Леди Алертон хотелось ответить, что она находит этого господина очень похожим на мопса. Он точно так же пыхтел при разговоре, а глаза пытались вывалиться из орбит. В последний раз она видела его еще девочкой, он уже тогда был таким и вряд ли похорошел за долгие годы. Но Вивьен не стала останавливаться на таких мелочах.
– Того самого Огюста де Лафосса, который выиграл у Дидье фамильный портсигар? А потом они крепко выпили и он его потерял?
Тетя вздрогнула и немного затравленно посмотрела на племянницу. Однако быстро оправилась и перешла к следующему кандидату:
– Тогда, быть может, месье Корниль?
Вивьен задумалась, но не более чем на несколько секунд. У нее была прекрасная память. Она-то и подсказала нужный ответ.
– Кажется, недурен собой, – леди Алертон начала медленно перечислять достоинства под одобрительные кивки Катрин. – Хорошо поет и танцует превосходно. Любит театр. А актрис еще больше… Я могу припомнить имена только трех, с кем у него были романы. Если не ошибаюсь, он прижил с ними несколько детей. Вероятно, за два последних года он сильно переменился, раз вы предлагаете мне его в мужья.
Мадемуазель де Кринье предприняла еще одну попытку, но и та оказалась неудачной. Месье Брейне учился в Оксфорде с отцом Вивьен и, кажется, был значительно старше его.
– Вместе нам будет около ста лет, если не ошибаюсь? Всегда испытывала слабость к круглым числам, – с легкой иронией заметила леди Алертон.
Тетя возразила, что возраст – это глупые предрассудки, человек он достойный и уважаемый. К тому же имеет солидный капитал. Вивьен пришлось напомнить о слабом здоровье этого господина. И веско добавить, что вдовой уже была и не очень хочет в ближайшее время повторить этот печальный опыт.
Аргументы были весомыми, и мадемуазель де Кринье не нашла, что на них возразить. Несколько раз она открывала рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывала. В конце концов это упражнение ей надоело. Но так легко сдаваться она не хотела. Чтобы не сложилось впечатления, что запас достойных женихов исчерпан, тетя неожиданно вспомнила о каком-то важном деле в приюте для сирот на окраине города и спешно удалилась. Однако в последний момент напомнила, что вечером они приглашены к очередной ее доброй приятельнице, которая держит литературный салон.
Леди Алертон, проводив тетю Катрин, немного походила по комнате, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Чуть ироничный, спокойный тон давался ей в общении с тетей все труднее. Все чаще ей хотелось твердо сказать «нет» на очередное предложение поискать жениха в новом месте. И она намеревалась это сделать, но всякий раз, когда смотрела в глаза тети, осекалась. Вероятно, нечто подобное испытывал и Диди. Но такое предположение служило слабым утешением, а Вивьен не знала, как справиться с собой. Как найти волю произнести одно заветное слово и никуда не ходить? Чем дольше она шагала из угла в угол, тем больше внутри росло раздражение. Чтобы как-то его подавить, леди Алертон решила вернуться к корреспонденции.
Закончив читать письмо от своего управляющего, она взяла в руки следующий конверт и с удивлением воззрилась на него. Отправителем опять значилась Полин Сабатье. «Второе письмо за неделю. Неужели что-то случилось?» – размышляла Вивьен, доставая сложенный листок. Письмо было написано довольно сумбурно, явно в большом волнении. Но, перечитав дважды, Вивьен все же удалось понять причину тревоги Полин и суть ее просьбы. Оказалось, к ним в поместье решила приехать погостить Агнес де Навен. Вивьен она приходилась тетей со стороны отца и в девичестве носила фамилию Элрой, а Полин – женой ее дяди, Гийома де Навена. На первый взгляд, должен был состояться обычный визит родственников, ничего особенного. Но только на первый.
Сам Гийом де Навен еще в молодости благополучно промотал свое состояние и, поскольку был человеком непрактичным и далеким от финансовых вопросов, даже не попытался исправить положение. А вот его жена Агнес сумела не только сохранить свое приданое, но и значительно приумножить. Вложив сначала все средства в акции металлургических компаний, она выгодно продала их через несколько лет и тут же купила новые – какой-то судоходной компании, а затем и железнодорожной. Но и с ними довольно быстро рассталась, поскольку Агнес неожиданно привлекла горнодобывающая промышленность. Она приобрела несколько угольных шахт в Саксонии, которые стали приносить ей баснословный доход. Откуда у этой женщины, получившей превосходное, но все же домашнее образование, открылся такой талант, не знал никто. Но действовала она всегда безошибочно. Казалось, деньги сами липли к ее рукам, однако не кружили голову. Агнес де Навен и через много лет оставалась очень расчетливой и практичной. Но не скупой. Ее родственники, семейства Пиорри и Сабатье, часто обращались к ней за помощью, и она редко отказывала. Даже обещала дать за сестру Полин, Иветт, хорошее приданое, когда та соберется замуж.
Накануне своего приезда тетя Агнес прислала Полин письмо. В нем она сообщала, что случайно узнала о планах Иветт выйти замуж за некоего Алексиса Мельяка. По мнению мадам де Навен, выбор был не самым удачным: в обществе избранник племянницы приобрел себе довольно скверную репутацию. По слухам, дело было связано с подлогом завещания. И если Иветт не передумает, то о приданом она может забыть. Агнес де Навен выражала свое намерение в столь категоричных выражениях, что сомнений не оставалось: она так и поступит. Полин, разумеется, пыталась несколько раз поговорить с сестрой, но дело заканчивалось слезами и обещанием покончить с собой. Та была влюблена в месье Мельяка без памяти и слышать о разрыве отношений не хотела. Дело осложнялось еще и тем, что муж Полин, Франсуа, в очередной раз собирался попросить у богатой родственницы денег. Узнай та об упрямстве Иветт, непременно рассердится и откажет всем.
Суть просьбы Полин сводилась к тому, чтобы Вивьен приехала и помогла уговорить тетю Агнес не препятствовать браку. Удивительным образом мадам де Навен, жесткая и требовательная к остальным, питала к ней привязанность, граничащую с обожанием. Следует отметить, что леди Алертон платила ей тем же и властные манеры второй тети ее ничуть не смущали. Оставалось непонятным лишь одно: почему не попробовать переубедить Иветт? Но тут леди Алертон вспомнила, как сама когда-то была без ума от Роджера. Если бы в то время ей кто-нибудь сказал, что от мечты выйти за него замуж придется отказаться, она бы утопилась от отчаяния.