Правильный лекарь. Том 6 (СИ)

— Ты чего призадумался? — спросил отец, вырывая меня из моих размышлений.
— Думаю, как помочь Боткину, — честно ответил я. — И пока ничего дельного в голову не приходит.
— Я поговорю с Белорецким по этому поводу, — пообещал отец. — Думаю, что это лучший вариант, с которого стоит начать.
— А я с начальником колонии, — сказал я, отодвигая от себя пустую тарелку.
— Наелся? — заботливо поинтересовалась мама.
  
— Ага, — сказал я и икнул. — Это уже была вторая добавка.
— Ну тогда иди ложись, — сказала мама. — Остальные вопросы будем завтра решать, а тебе надо как следует отдохнуть, ещё не известно, как завтра события развернутся.
— Согласен, — кивнул я. После сытного ужина и так уже глаза слипались. — Всем спасибо, спокойной ночи.
С этими словами я встал из-за стола и направился к выходу из столовой.
— Спокойной ночи, — сказали родители хором, а сами так и остались сидеть за столом. Возможно хотели ещё что-то обсудить.
Я почти на ощупь добрался до кровати, с огромным усилием поднимая веки, разделся, побросав одежду на пол и залез под одеяло. Заснул наверно раньше, чем голова коснулась подушки.
Когда утром стоял под душем, пытаясь окончательно проснуться, возникла умная мысль позвонить в регистратуру, как только она начнёт работать, то есть полвосьмого, чтобы открыли приём. Пока вытирался, пришла мысль ещё умнее, а вдруг сейчас позвонит Обухов и скажет снова ехать в колонию Ораниенбаум? А ведь вполне может. Если он до завтрака мне не позвонит, позвоню потом сам.
И что вы думаете? Я как раз гонял вилкой по тарелке нежный аппетитный омлет, когда раздался звонок телефона. Ну так и есть, Обухов.
— Слушаю вас, Степан Митрофанович, — сказал я, отвечая на вызов. Родители напряглись, их вилки замерли в воздухе. С вилки отца кусок омлета шмякнулся на скатерть, Катя тихонько хрюкнула, стараясь не засмеяться.
— Отдохнул? — спросил мэтр. Интонация его голоса мне уже не понравилась.
— Вроде да, — обтекаемо ответил я. — А по какой причине интересуетесь?
— Приём ещё не назначил на сегодня? — продолжил он странный допрос, но уже можно было догадаться, что последует дальше.
— Что нужно сделать? — спросил я, чтобы сократить эту прелюдию.
— Да вчера оказывается не всех объехали, из тех, кто дома находился из работников, — сказал Обухов, наконец переходя к делу. — Так что у них там новые очаги разгораются.
— И? — спросил я, когда пауза начала затягиваться.
— Чего «и»? Ты всё понял уже, — хмыкнул Обухов. — Езжай туда со своей командой, на вас сейчас вся страна смотрит, вы у нас штурмовой десант. Заедь за растворами к Курляндскому, я с ним уже договорился, правда мне не дёшево это обошлось. Штативы твои собрали в кучу, на КПП заберёшь. Защитные комбинезоны вам уже подготовили, тоже осталось только заехать и забрать.
— Спасибо, Степан Митрофанович, — ровным безэмоциональным тоном сказал я.
— За что? — удивился мэтр.
— За то, что вы всех этих людей поставили на уши раньше меня, это дорогого стоит.
— Ёрничаешь? — хмыкнул Обухов. — Ты точно выспался?
— А это теперь имеет значение?
— Теперь уже нет. Короче, Склифосовский, езжай и делай свою работу, у тебя хорошо получается. Если что — звони.
— Лады, — бросил я и нажал отбой.
— Опять туда? — догадался отец.
— Ага, — вздохнул я и принялся ускоренно доедать омлет.
Еще свою команду обзвонить надо. Запасы еды и воды еще оставались в машине. Квас так вообще не тронули. Вода, квас… Всё это осталось в машине на ночь, а на улице минус десять. Как бы не полопались эти бочонки. Надо проверить этот момент до отъезда, скорее всего придётся это добро просто вытащить из багажника. Тогда надо будет купить заново.
— Насть, завари пожалуйста чай во все термосы, какие есть, — обратился я к поварихе.
— Хорошо, Александр Петрович, сию минуту, — откликнулась она с кухни. — Могу вам ещё бутерброды с собой наделать.
— Хорошая идея, сделай пожалуйста.
Перейдя к кофе, я взял в руки телефон и начал обзванивать коллег. Продолжению истории все были непомерно счастливы, особенно Юдин, который порадовал меня с утра качественным проникновенным нытьём. Я терпеливо выслушал всё это и сказал, чтобы он собирался. Напомнил, что чемодан с собой брать не надо, сегодня точно одним днём, ночёвок не предвидится. Последней новости он был рад.
Эх, жаль, что ресторан «Медведь» начинает работать только с полудня, не получится Боткину сегодня привезти его любимый сыр. Значит в другой раз. Да я сегодня его скорее всего увидеть-то не смогу.
На КПП Ораниенбаумской колонии нас ждали не только аккуратно скрученные изолентой по несколько штук штативы для капельниц, но и список адресов, куда нам предстоит наведаться, распечатанный в нескольких экземплярах. У меня были опасения, что они предложат нам провиант, который придётся из вежливости взять, но потом свалить в канаву, облить бензином и сжечь, но обошлось.
Пока мы грузили штативы в машину и разбирались с адресами, к воротам подъехало несколько машин дезинфекторов. На территории станции я столько не видел, значит привлекли дополнительные силы из других ближайших городов. Я не стал к ним соваться с вопросами, у нас не было команды проверять пациентов на территории колонии, скорее всего этим займутся другие. Было желание зайти проверить хотя бы состояние Андрея, но работы у нас сегодня было выше крыши, и я не стал задерживать своих сотрудников ради собственного успокоения. Угомонись, Саша, всё будет хорошо.
Адреса в представленном списке были достаточно сильно разбросаны. Несколько сотрудников из офицерского состава жили на окраине Питера, либо в самом Питере. Я сначала решил оставить их на потом и навестить уже на обратном пути, потом передумал. Список городских я отправил секретарю Обухова с комментарием «срочно передать шефу». Найдутся лекари в городе, которые смогут решить этот вопрос в ближайшее время и нам будет меньше работы.
— Кто там? — проблеял слабый старушечий голос через некоторое время после того, как я второй раз постучал в покрытую облупившейся краской ветхую деревянную дверь деревенского дома.
— Лекари, бабуль! — сказал я достаточно громко. Люди в таком возрасте чаще всего плохо слышат.
— А чего так орёшь-то, лекарь? — высказал всё тот же голос и послышалось, как отодвигают засов. — Я тебя нормально слышу.
Бабулька, открывшая дверь, идеально подошла бы для съёмок фильма про бабу Ягу без грима. Невысокая, скрюченная, с горбатым носом, украшенным сочной бородавкой на самом кончике, сморщенная, как увядшее яблоко.
— Проходите, сыночки, я вас пирожками угощу, — ехидно улыбаясь проскрежетала бабка и пошла в дом, показывая нам дорогу.
Один её вид во время этого сомнительного предложения уже говорил «беги отсюда!», и я не стал бы пробовать эти пирожки, даже если бы не было никакой эпидемии. В светлице её избушки на старых панцирных кроватях на груде перин лежали двое — мужчина и женщина лет пятидесяти в крайне неприглядном состоянии. В записи они значились, как муж и жена, работающие поварами в столовой. Ага, значит «качественные» продукты от «надёжного» поставщика их тоже не миновали, небось и домой притащили, как это обычно на Руси принято. Судя по виду, интоксикация была более выраженной, чем у начальника колонии вчера. Наверно таким же был Боткин, когда к нему пришли спасать. Странно, что бабуля выглядит живчиком по сравнению с ними.
— Бабуль, а ты тифом раньше болела? — спросил я, догадываясь о причине такой стойкости.
— Да то уж давно было, сынок, — улыбнулась бабка и поставила тарелку с горой аппетитно выглядевших пирожков на стол у окна. При прочих других обстоятельствах я бы не устоял перед такой красотой. — Я ещё совсем молодуха была, даже не замужем ишшо. Ой тяжко мне тогда досталось, еле выжила, чуть вперёд ногами не вынесли. Да вы угощайтесь пирожками, сыночки, вчера только вечером испекла. Мои пироги на всю Мордвиновку славятся.