Правильный лекарь. Том 6 (СИ)

На каждой лестничной площадке было по пять дверей. Никогда такой конфигурации не видел. Сопровождавший нас офицер пояснил, что здесь пять небольших однокомнатных квартир. Очень скромных по площади, но намного лучше, чем камера или казарма. Значит нам теперь предстоит заняться заключёнными.
В процессе поквартирного обхода с исцелением заболевших, позвонил Обухов и сказал встретить делегацию, которая уже должна въезжать на территорию колонии. Мои сотрудники пошли работать дальше, а я пешком вернулся к административному зданию, благо это было не особо далеко недалеко, а по тропинке ещё ближе.
  
Я как раз подходил к центральному входу, когда к нему подкатили сразу два автобуса, из которых высыпала целая толпа лекарей. Среди них я увидел Гааза и несколько других знакомых лиц, которых видел утром на совещании. Значит первыми на амбразуру Обухов бросил свой коллектив. Это правильное решение, как пример для всех остальных, что мол мы не сидим в кустах, когда остальные воюют.
Когда меня окружила толпа, я вкратце описал ситуацию и поделился своими выводами. Лекари начали облачаться в защитные комбинезоны, разбирать оборудование и расходиться по территории колонии. Мы договорились на входные двери обработанных домов приклеивать кусочек пластыря на уровне лица, чтобы не повторяться. Начали находить первых не выживших, на этих дверях две полоски пластыря лепили крест-накрест. Процесс пошёл. Моё волнение потихоньку уступило спокойствию, мы просто делали своё дело, зная, что оно хорошо продвигается и надежда спасти как можно больше заражённых стала вполне реальной.
Чуть позже приехало подкрепление в виде взвода полицейских и целой бригады следователей, которые пошли опрашивать сотрудников и пациентов. О мерах предосторожности я их предупредил. Полицейские на пару с лекарями отправились по адресам из синего журнала начальника колонии, чтобы выловить всех сотрудников колонии, что в данный момент находится за её пределами.
— Ребята, я больше не могу, — простонал после очередного дома Илья и опустился на заснеженный поребрик. — У меня больше сил нет.
— Рано сдаёшься, Илюха, — сказал я и ободряюще толкнул его локтем. Желание хлопнуть ладонью по плечу сдержал. — Пойдем перекусим, как раз время для ужина. Ты просто голодный, вот и сдулся.
— Завидую я твоему оптимизму и энергии, — пробубнил он, вставая и отряхивая зад от снега.
— Могу поделиться оптимизмом, Илюх, — хмыкнул я. — Осталось совсем немного, а нас теперь много. Так что скоро всё это закончится.
— И мы наконец поедем домой? — проскулил он, глядя на меня щенячьими глазками.
— Этого обещать не буду, — покачал я головой. — Возможно придётся здесь остаться. Поживём — увидим.
— Я не хочу здесь оставаться, — начал он мотать головой. — Где тут ночевать? Куда не плюнь, везде эти сальмонеллы, сами заболеем.
— Если и ночевать здесь, то только в машине, — пояснил я. — В эти помещения можно будет возвращаться только после работы дезинфекторов, костюмы которых нас сегодня очень выручили.
— Спать, сидя в машине? — ещё больше удивился Илья.
— А что тут такого? — пожал я плечами. С другой стороны, это я через это прошёл и не раз, а откуда здешним аристократам такие приключения? — Когда устал, можно и сидя поспать. А вообще, скарба в микроавтобусе хорошенько поубавилось, можно и кресла разложить. А я спинку водительского сиденья откину, мне нормально будет.
— Давай лучше будем надеяться, что мы скоро поедем домой, — начал успокаивать сам себя Илья.
— Будем, — кивнул я и протянул ему банку с тушёнкой. — На вот, открывай и ешь. Потом пойдём дальше.
Хорошенько подкрепившись и помедитировав, мы направились к самым дальним домам, до которых ещё не добрались остальные. Штативы для капельниц уже давно растерялись по всей территории. Флаконов с раствором оставалось по пальцам пересчитать. Следующему пациенту я ставил капельницу, примотав флакон к швабре, которую привязал полосой, оторванной от простыни, к спинке стула. Голь на выдумки хитра, этим и живём.
Когда на всех встреченных нами входных дверях уже присутствовали метки из пластыря, мы сели в машину и поехали к административному зданию, таков был уговор. Вылезая из кабины, я увидел приближающегося Обухова. Чуть дар речи не потерял, мэтр решил сам лично приехать на место и увидеть всё своими глазами.
— А ты оказался прав, Саш, — сказал он, подойдя поближе, но руку протягивать не стал, грамотный. — Это на самом деле брюшной тиф. Только течение нетипичное — быстрое развитие симптомов и тяжёлое течение. Белорецкий, которому как оказалось ты успел позвонить раньше меня, уверен, что это умышленное заражение, будут расследовать, кто привёз эти продукты, и кто этот загадочный меценат, который решил одновременно угробить столько людей. Не понимаю, кому это надо. Кстати, а ты в курсе, что твой старый друг Боткин тоже здесь?
— Что? — глупо спросил я, а у самого аж под ложечкой засосало. Ну почему его лечил кто-то другой, а не я? Почему мне не повезло? Я хоть поговорить бы с ним мог. А может смогу? — Надеюсь вы не будете скрывать, где он находится?
— Не буду, — улыбнулся Степан Митрофанович. — Только без глупостей, Саш!
— Можете во мне не сомневаться, побег я ему не устрою, — твёрдо сказал я. — Ну, говорите же, где он?
— Вон тот переулок видишь? — спросил Обухов, тыча пальцем в темноту. — По левой стороне третий дом, второй этаж и направо. Беги, только быстро и не долго. Он очень тяжёлый был, его еле откачали.
Последние слова я услышал, уже направляясь быстрым шагом в указанном направлении. Сердце забилось чаще, я очень хотел увидеть его, а ещё меня немного испугала фраза, что он был очень тяжёлый. Может я чем-то ещё смогу помочь.
Третий дом, второй этаж и направо. На двери два куска пластыря, приклеенные крест-накрест. Кажется, моё сердце в этот момент остановилось. Но Обухов бы сказал, если Андрей умер? А он сказал, что он «был» тяжёлым, значит его спасли. Это какая-то нелепая ошибка? Я потянул дверь на себя. Оказалось, что это вход на ответвление лестничной площадки, за которой находятся ещё две двери. На одной полоска, а на другой — крест. Туда, где крест, я точно не опоздаю, поэтому открыл дверь, помеченную одной полоской.
На негнущихся ногах я вошёл в комнату, где при тусклом свете ночника на диване сидел Андрей. Живой! Больших усилий стоило не броситься к нему, чтобы обнять. Рукопожатие сейчас тоже будет неуместно. Заметив мои сдерживаемые порывы, Андрей улыбнулся.
— Да я всё понимаю, не переживай, — сказал он. Голос довольно твёрдый, не измождённый. Значит ему достался довольно сильный лекарь, это хорошо. — Присесть не предлагаю, разве что в другой раз, адрес ты теперь знаешь.
— А почему ты раньше не сообщил мне, что ты здесь? — спросил я, удивлённо вскинув брови. — Здесь ведь разрешены посещения, я мог бы приехать.
— Так я здесь совсем недавно, можно сказать ещё на карантине. просто не успел.
— Я очень рад тебя видеть, — от души сказал я. — Правда ещё больше был бы рад увидеть тебя на свободе. Но, здесь всё равно гораздо лучше, чем на рудниках.
— Ха, однозначно, — усмехнулся Боткин.
— Сколько тебе присудили?
— За особые заслуги заменили каторгу поселением и срок сократили до десяти.
— Десять лет? — у меня внутри всё опустилось. Хотя, чему я особо удивляюсь, Андрей же сам признался во всех своих прегрешениях, за которые он по идее должен был получить в два раза больший срок. Так что это и правда сильные поблажки. Но, твою мать, десять лет!
— Ну это же лучше, чем двадцать пять, правда? — грустно усмехнулся Андрей.
— И намного лучше, чем пожизненное, как у Баженова, а тем более смертная казнь, — добавил я. — Но это же так долго, целых десять лет!
— Ничего, переживём, — улыбнулся Андрей. — Зловредный брюшной тиф пережил, а это тем более переживу. Ты, кстати, не в курсе ещё, откуда тут эта зараза взялась?
— Откуда взялась? — переспросил я, чтобы выиграть несколько секунд на размышления. Потом решил, что от него не буду скрывать свою версию, она всё равно пока не подтверждена. — Праздничный обед в понедельник был отравлен. Точнее заражён сальмонеллой тифа. Кто это сделал, пока является загадкой. Спецы Белорецкого уже активно роют почву копытами.