Любовь и расчет

Она вспомнила его. Кайдена Даггера.
Никогда прежде она не пользовалась вниманием такого мужчины. Сначала она обрадовалась. Потом ей стало жаль себя. Если такая мелочь пробуждает в ней столь сильное волнение, значит, она в большем отчаянии, чем думала.
– Глэдис, если бы вы были правы и они действительно были слепыми, я бы уже давно поймала одного из них, – сказала она наконец, подмигнув.
Она знала, что этот комментарий рассмешит служанку. Затем она поцеловала старушку в лоб и медленно и устало поплелась к лестнице.
– Подождите, мисс, прежде чем вы уйдете, ваша мать… – Девушка остановилась. – Леди Лоури поручила мне попросить вас зайти к ней в комнату, как только вы приедете.
Хоуп, не оборачиваясь, кивнула и продолжила подниматься по лестнице. Она нервно сглотнула, направляясь по длинному коридору в самую большую спальню во всем доме. Дойдя до двери, она постучала и замерла в ожидании. Через несколько секунд она получила резкое разрешение войти.
Ее мать сидела в кресле у камина. Хоуп задрожала от удовольствия, почувствовав тепло от пламени. Финансы семьи зависели от удачи ее отца в азартных играх, однако ему редко везло, и они ограничили использование каминов, поэтому Хоуп уже больше недели спала без отопления. То немногое, что было, уходило в эту комнату или, в лучшем случае, в комнату ее младшего брата.
– Как Ген…
– Спит, – оборвала ее Беатрис, не дав договорить. – Нам с трудом удалось уложить его, он так хотел дождаться тебя. Он считает себя уже достаточно взрослым.
– Ему уже исполнилось двенадцать…
– Но он все такой же невыносимый, как был в одиннадцать.
«Потому что ему не терпится отправиться в школу к другим детям его возраста, а не заниматься дома», – добавила про себя Хоуп. Однако обучение в английской школе, соответствовавшей его общественному положению, стоило слишком дорого.
Разумеется, вслух она ничего из этого не произнесла.
– В любом случае я не хочу, чтобы меня заставляли ждать. Расскажи мне, как прошел твой вечер, дитя?
Несмотря на то что Беатрис Мод сама послала за ней, она оглядела ее с ног до головы – так, как поступила бы с кухонной служанкой, неожиданно прокравшейся в ее покои.
– Ну, я… – Хоуп заколебалась. – По правде говоря, я встретила двух молодых…
– Ты получила предложение руки и сердца?!
Хоуп чуть не лопнула от смеха. О чем думала ее мать? Неужели она всерьез верила, что кто-то мог влюбиться в Хоуп и сразу сделать предложение – и все это за один вечер?
«Интересно, во что бы он влюбился в первую очередь: в мою болтливость, грациозную походку или невероятно привлекательную фигуру?»
– Нет, – ответила она. – Никто не делал мне никаких предложений.
Виконтесса возмущенно фыркнула и плотнее закуталась в свою толстую шаль.
– Тебе скоро исполнится двадцать два года. Ты обдумала то, о чем я тебе говорила в прошлый раз? – Девушка опустила голову, но все еще чувствовала на себе взгляд матери. – Ты уже знаешь, что есть джентльмены, которым, вместо того чтобы внушать отвращение, может понравиться именно твоя проблема.
Хоуп крепко сжала кулаки, пряча их за юбкой платья.
– Мама, я не собираюсь становиться ничьей любовницей, – пробормотала она.
«И уж тем более какого-то извращенца-фетишиста».
– Значит, дитя мое, ты предпочитаешь быть паразитом?
Хоуп задержала дыхание.
«Я – паразит?»
Она, которая не несет ответственности за крах своей семьи. Она, которая из кожи вон лезла, чтобы быть полезной или хотя бы незаметной. Она, которая всегда хотела лишь угодить человеку, стоящему перед ней.
Она долго молчала, пока мать не прочистила горло.
– Можешь идти.
Она повиновалась и медленно ушла. Добравшись до своей комнаты, она, не раздеваясь, бросилась на кровать. Через несколько секунд Хоуп поняла, что при каждом выдохе у нее изо рта исходит легкий пар, а мышцы немеют от холода. Кроме тех, что в ноге.
Она прикусила тыльную сторону ладони, чтобы не расплакаться.
 
Глава 5
 
Ист-Энд, Лондон, 1834 г.
 
Даже утренний туман не мог скрыть грязь, царившую в этой части города. Дым, пыль, рвота, кровь… Трупы.
В столь ранний час, когда солнце еще только лениво загоралось на небосводе, освещая крыши домов, во всей округе был только один бодрствующий силуэт.
Мальчик появился из тумана, словно призрак. Он с серьезным выражением лица толкал перед собой тачку, не обращая внимания на окружающую грязь и нищету. Он насвистывал, но музыка его была совсем не радостной мелодией, а скорее искаженной, зловещей песней. Его светлые волосы и ясные глаза светились еще сильнее под утренним солнцем, что казалось таким неестественным и чужим в сравнении с витающим по округе дыханием смерти.
И в то же время мальчик был ближе всего к ней.
Он огляделся по сторонам и, убедившись, что его никто не видит, откинул покрывало, накрывавшее металлическую тележку. Осторожно, со знанием дела, словно он занимался подобным уже десятки раз, он положил ткань на землю и без колебаний подошел к одной из многочисленных фигур, лежавших на улице. Мужчина был полуголым, его карманы были вывернуты наизнанку, а в руке он держал небольшую разбитую бутылку. Он сидел, прислонившись к полуразрушенной каменной стене здания позади него.
Воздух был пропитан утренней сыростью, смешанной с сильным запахом соли и гнили. Мальчик достал из жилетного кармана носовой платок и медленно повязал его на шею, чтобы прикрыть рот и нос. Видны были только глаза. Холодные глаза, почти без искры жизни, без надежды, как и будущее тех, кто без подготовки решил выйти на эти улицы.
Так, похоже, было и с человеком у стены. Мальчик присел рядом с ним и медленно поднес два пальца к его шее. Ничего. Несмотря на то, что Кайден Даггер был еще подростком, он уже отличался высоким ростом и силой. Первое досталось ему в наследство от отца (помимо этого, Даггеры ему почти ничего не оставили). Второе – результат выживания на улице.
Хотя ему с трудом удалось поднять тело с земли, ему не потребовалось много времени, чтобы уложить его в телегу поверх уже лежавшего там трупа, укрыть обоих одеялом и продолжить путь. Это было гораздо легче, чем в первый раз. Но это все так же опустошало. Как будто с каждым мертвецом, которого он привозил к своим клиентам, у него самого отнималась какая-то крупица жизни.
Он прошел через весь квартал в сторону района Уайтчапел. Он уже подходил к знаменитому дому с зеленой дверью, зажатому между двумя борделями, когда увидел в дверях одного из зданий женщину. Ее чрезмерно яркий макияж и красная ткань на лифе выделялись в дымке. Увидев, что проститутка подняла вверх два пальца, Кайден остановился.
– Что ты там везешь, маленький Даг?
– Это для мистера Клайда, – едва ограничился он ответом. – Кстати, Роуз, я все сделал. Вчера ночью.
– Правда? – У женщины вспыхнули глаза. На вид ей было около сорока, хотя Кайдену было известно, что на самом деле она гораздо моложе. – Он сильно мучился?
– Достаточно – ответил мальчик. – Этот ублюдок больше не побеспокоит ни тебя, ни других девочек.
– Спасибо, – пробормотала она, но в ту же секунду смутилась. Она уронила взгляд в пол, склонив голову, и добавила: – Дело в том, что дела идут совсем худо. Мы не сможем заплатить тебе столько, сколько мы рассчитывали, но…
– Не страшно, – оборвал ее Кайден. – Отплатите мне потом услугой.
– О, так вот что ты хочешь? Услугу?
Хотя Кайден покраснел с ног до головы, он был рад, что вызвал этим улыбку у Роуз.
– Я имел в виду не этот тип услуги, – пробормотал он. Мальчик выпрямился, возвращая себе прежнее безразличное выражение лица. – Но спасибо.
– Тебе спасибо.
Кивнув головой, он попрощался с ней и пошел дальше. Через некоторое время он подъехал к дому своего самого постоянного клиента. К этой проклятой зеленой двери, один вид которой навевал неприятные воспоминания.